— Ты, стало быть, так хорошо разбираешься в колдовстве? Удивительная женщина, право слово,— попробовал пошутить Сэндас.
Соня сердито посмотрела на него, затем выхватила флягу и сделала несколько жадных глотков.
— Вот эго другое дело,— кивнул Сэндас.— Все забыто? По правде говоря, Хавлат меня удивил. Я-то думал, он тут же выставит меня за дверь, а он… Просто никто не ожидал от тебя такой выходки, только и всего.
Соня отдала ему бутылку.
— Могу поспорить, ты еще и не на такое способна,— продолжил Сэндас.— Разве не так? Покажи мне…
Он отставил бутылку в сторону и заглянул девушке в глаза, а через мгновение Соня ощутила, как его пальцы легко коснулись ее бедра.
— Не надо, Сэндас.
— Но ведь…
Соня посмотрела на него в упор:
— Просто не надо, и все.
Сэндас так удивился, что забыл убрать руку. Девушка как бы невзначай скинула ее.
— Соня?..
— По-моему, мы уже прибыли.
Недовольно бурча, Сэндас поудобнее устроился на подушках.
— Забудь, Сэндас,— тихо проговорила Соня.— Лучше помечтай о чем-нибудь другом.
— Знаешь, у нас в Коринфии,— небрежно бросил Сэндас,— говорят, что женщина, которая не принимает ласки, и дарить их не может.
— Смешно,— фыркнула Соня, и в ее глазах вновь загорелся злой огонек.— В Гиркании есть другая поговорка: если мужчина, выпив вина, не может держать себя в руках, то он и женщину свою не удержит.
Сэндас выглянул из-за шторки.
— Остановитесь здесь! — рявкнул он носильщикам.
Соня выпрыгнула наружу, затем, поправив шторы, вежливо обратилась к Сэндасу:
— Это была отличная идея — пойти на этот пир. Просто боги обделили меня сдержанностью.
— Зато они не обидели тебя в другом. Спокойной ночи.
Он приказал носильщикам нести его обратно к дому Хавлата. Соня посмотрела, как паланкин удаляется по мощеной улице, затем прошла по дорожке, открыла дверь и по темной лестнице поднялась в свою комнату.
— О боги! — пробормотала она, качая головой.— Как все мужчины похожи друг на друга…
Спала Соня в ту ночь беспокойно. Смеющиеся богато одетые люди в кроваво-красных и белых плащах собрались в комнате, освещенной неверным светом масляных ламп.
Девушка стояла перед высоким, худощавым волшебником, который, ухмыляясь, смотрел на нее холодными глазами и дразнил Соню, предлагая проткнуть его мечом.
Но как она ни старалась, не могла поднять оружие. Меч внезапно стал невероятно тяжелым и выпал из руки.
«Бей! Бей!» — закричал маг и, рывком распахнув плащ, обнажил грудь для удара. Его сердце билось снаружи — пурпурно-черный комок, то вздувавшийся, то опадавший, и каждый его удар отзывался грохотом молота.
Но Соня была не в состоянии поднять меч, и усмехавшиеся рожи, жирные, потные, склонились к ней, заходясь от зловещего восторга.
Внезапно она проснулась — но не кошмар был тому причиной. Девушка села на кровати и прислушалась. Стук продолжался. А за окном…
— Проклятье!..
Не сводя глаз с окна, она опустила руку, нашарила на полу меч и сжала рукоять.
Снова послышался стук — будто камешки ударяли в ставни. Соня встала, взяв меч наизготовку и наконец разглядела, что происходит за окном.
Маленькая неуклюжая фигурка царапала по стеклу. По-кошачьи бесшумно Соня пересекла комнату, быстрым движением открыла задвижку и резко распахнула окно.
Послышался тонкий крик, и девушка увидела две руки, отчаянно цеплявшиеся за камень подоконника снаружи.
— Что за?..
— Соня!
— О боги! — Бросив меч, она высунулась из окна и схватила ослабевшие пальцы, вот-вот готовые разжаться.— Чост! С какой стати…
— Помоги мне влезть!
Соня втащила мальчишку в комнату. Дрожавшие ноги не слушались Чоста, но, оперевшись о подоконник, он устоял.
— Тысяча демонов… — пробормотал он.— Ты чуть дух из меня не вышибла!
— Что ты здесь забыл?
— Я же мог упасть!
— Что ты делал у меня за окном, Чост? — заорала Соня чуть ли не в полный голос, но тут же спохватилась: не стоило будить весь дом.
Она подобрала меч, положила его на кровать и села с краю, вопросительно глядя на мальчика. Он еще не отдышался, но взгляд его выражал вовсе не испуг, а, скорее, явный интерес.
— Что, никогда не видел голой женщины? — усмехнулась Соня.
— Да… Видел.
— Тогда перейдем к делу. Как ты здесь очутился? Я могла бы тебя прикончить.
— Я хотел предупредить тебя.
— Предупредить?
— Ты ведь мне помогла… Я был на улице и заметил, что несколько человек наблюдают за твоим окном.
— Что? — Она мгновенно подскочила к окну и выглянула наружу.
— Они уже ушли, Соня.
Девушка вернулась к кровати и села, пристально глядя на мальчика.
— Чост, откуда ты знаешь, как меня зовут?
— Один из наблюдавших назвал тебя Рыжей Соней. Он сказал, что заходил в дом и спрашивал хозяина, в какой комнате ты живешь. Я прятался в тени, недалеко от них. Они меня не заметили.
— А как ты нашел мое окно?
— Я… Я шел за тобой, после того как ты дала мне денег. И на следующий день приходил… И видел, как ты выглянула из этого окна.
Соня слегка расслабилась: она чувствовала, что мальчик не врет.
— Когда они ушли?
— Совсем недавно. Тогда я и забрался сюда. Но они пробыли там долго.
— Сколько их было?
— Четверо, по-моему. Трое в доспехах. А четвертый — высокий человек в черном плаще.
Соня нахмурилась. Стало быть, это Куршахас? Или, может быть, Хавлат?
— И что они делали?
— Ничего. Просто стояли. Они даже почти не разговаривали. Они что, угрожают тебе, Соня?
Соне вспомнился ее странный сон, и она подумала, не Куршахас ли его навел.
— Ты заметил, куда они ушли?
— На север. По улице Виноторговцев.
На север… Ко дворцу и домам вельмож.
— Что же, Чост, спасибо.
— Я просто хотел тебе отплатить за добро.
— Тебе пригодились те деньги?
— О, да. Но они уже кончились.
— Все? Там же была куча денег!
— Нас же все-таки четверо. И еще другие. У Скивы есть сестра, и еще…
— Ладно, ладно.
Взгляд Чоста, обегавший комнату, остановился на столе, на котором лежали два яблока, полбуханки хлеба, сыр и стояла бутылка вина.
— Ты голоден?
— Нет, нет, я недавно стащил немного хлеба с черного хода пекарни.
— Понятно. Тогда возьми хоть сыр и яблоки.
— Н-ну… — Он посмотрел на еду, на Соню, затем опять на еду — Может быть, яблоко… Я давно уже не ел яблок.
— Пожалуйста.
— И, может быть, немного сыра…
Соня быстро оделась, и сидя на кровати, с любопытством смотрела, как Чост подбирает со стола последние крошки.
— Стащил в пекарне, значит?
— Это ведь было немного раньше, еще утром. Или вчера вечером.
— Что ты собираешься делать, Чост?
Он сыто улыбнулся и ответил:
— Не знаю. Вернусь к друзьям, наверное.
— Если ты устал, можешь спать здесь.
У него загорелись глаза.
— На твоей кровати?
— На полу. Вон там лежит еще одно одеяло.
— А-а… — Он, казалось, был разочарован.— Это плохо.
— Плохо?
— Ты очень красивая.
— Спасибо.— Соня криво улыбнулась.— Я сегодня уже один раз отказалась от ласк. Почему бы тебе просто не поспать? Главное, чтобы хозяин тебя не увидел. Я скоро вернусь.— Она направилась к двери.
— Ты куда? Подожди!
— Я скоро вернусь.
— Я с тобой!
— Чост, тебе надо отдохнуть.
— Не-е-ет! Ты не должна никуда выходить одна.
— Я смогу сама о себе позаботиться. Мне надо узнать, кто они такие.
— Но я же их видел,— возразил Чост.— Я точно могу сказать, куда они пошли. Если мы их увидим, я тебе скажу.
Это было вполне разумно.
— Ладно, пошли…
Они тихо спустились по лестнице и через заднюю дверь вышли в проулок. В нос Соне ударил какой-то странный запах. Чост, который ничего не почувствовал, пояснил:
— Прямо здесь стоял этот длинный.
— Серьезно?
— Да. А потом они пошли туда. Их ждала карета.
— У-гу.
Соня направилась на север. Зачем — она и сама не знала. Конечно, она не надеялась, что Куршахас и трое гвардейцев Хавлата ждут ее неподалеку. Но она все равно не смогла бы заснуть.
Девушка прекрасно понимала, что погорячилась там, на пиру, и у кого-нибудь могло возникнуть желание отомстить ей. Быть может, Хавлату это и понравилось, как сказал Сэндас, но Куршахас… Он явно жесток и злопамятен. Он заставил людей поверить в то, что он просто искусный фокусник, а Соня при всех обвинила его в колдовстве.
Аренджунская знать восприняла ее как дикарку, нацепившую мужские доспехи, но все равно о ее выходке не скоро забудут. Поползут слухи, начнутся пересуды… Куршахас не простит ей этого и постарается заткнуть девушке рот.
Что он предпримет — угадать невозможно. От колдуна всегда надо ожидать неприятностей, а от колдуна, обуреваемого жаждой мести,— вдвойне.
Соня не любила прятаться, и не было случая, чтобы она не приняла вызов, но, боги свидетели, здесь, в Аренджуне, девушка хотела только найти работу или же просто провести несколько приятных деньков, а затем без сожаления покинуть город.
И угораздило же ее нарваться на могущественного вельможу и находящегося у него на службе волшебника! Или, может быть, наоборот? Кто из них кому служит, сам Сет не разберет.
Она тряхнула головой, и перед ее мысленным взором промелькнули события последних двух дней: казнь Эримиора, Сэндас и Алинор в таверне, Хавлат, а теперь еще Куршахас…
И, уже не впервые, Соня уныло подумала о том, что, очевидно, такова ее судьба — вечно ввязываться в запутанные истории.
— Соня! — донесся до нее шепот Чоста.
Они прошли так уже несколько кварталов.
Девушка так глубоко задумалась, что совсем не смотрела по сторонам, лишь краем глаза замечая редких припозднившихся прохожих, да время от времени улавливала шум отдаленных таверн и гонги, отмечавшие время в некоторых храмах. Теперь же, после тревожного возгласа Чоста, она мгновенно насторожилась.