- Должно быть, кому-то из королевских писарей пришлось немало потрудиться, чтобы изготовить столько листовок, - пробормотала она, свернула пергамент, чтобы не видеть своего жуткого изображения, и тяжело вздохнула, почувствовав внезапно, что совершенно вымоталась. - Знаешь, о чем я думаю на протяжении нескольких дней? Собираюсь отправиться в город и публично выступить перед людьми, подобно странствующему монаху в рыночный день. Сплетни и слухи работают неплохо, но должно же наступить когда-то такое время, когда мы перестанем быть для народа лишь ужасающими рассказами.
- Я бы не стал этого делать, - посоветовал Ранальф. - По крайней мере сейчас. Момент очень уж неподходящий.
- Но мы обязаны что-то предпринять, надо каким-нибудь способом бороться с этим! - Она гневно смяла пергамент. - Нельзя позволять епископу еще больше настраивать людей против нас.
По губам наемника скользнула загадочная улыбка.
- Оружие выбрали они. Нам остается отплатить им той же монетой. Из собственного опыта знаю, что этот способ всегда срабатывает.
- Организовать собственную пропаганду… Ты это имеешь в виду? - Глаза Атайи просияли. Идея Ранальфа ей очень понравилась. - Думаю, ты прав. Для открытых выступлений еще не настал подходящий момент.
Вечером по возвращении в лагерь они поделились своими соображениями с остальными. Мысль о распространении собственных листовок была воспринята всеми с одобрением. Мэйзон вынес чернила и скрученные в трубки пергаменты, которые они привезли с собой из Рэйки, а Кордри и Кейл очистили один из кухонных столов, подготавливая место для работы.
Для изготовления гравюр был избран Кейл. Он уже проявил себя как мастер резьбы по дереву, поэтому все единодушно решили доверить столь ответственное задание именно ему. Значительную часть следующего дня Кейл потратил на поиски подходящего инструмента - заостренной веточки или щепки, достаточно мягкой, чтобы выполнить гравюру, а вечером принялся за работу: выровнял пергаменты и приступил к главному. К середине ночи первая листовка была готова.
Атайя ничего не смыслила в подобных вещах, но даже она могла сказать, что гравюра получилась замечательно. На самом краю алтаря, наклонившись, стояла чаша с вином для отпущения грехов, украшенная драгоценными камнями. Ядовитая жидкость лилась на пол, образуя лужицу. От нее, завиваясь в кольца, поднимался дым. Внизу было выведено незамысловатое слово: «ЖИЗНЬ».
- Потрясающе, Кейл! - воскликнула Атайя, беря в руки красноватый кусок кедра. - Удивляюсь, что ты решил стать воином королевской гвардии, вместо того чтобы заняться прикладным искусством в одной из ремесленных мастерских. У тебя огромный талант!
- Пустяки… - смущенно пробормотал Кейл, почесывая затылок. - Какой там талант! Чаша получилась несколько неровной, а ножка немного длинновата.
- Только такой мастер, как ты, может заметить подобные мелочи, - ответила Атайя.
Когда все гравюры были завершены, оставалось лишь нанести на пергаменты надпись. К концу следующего дня на лицах и руках у всех красовались чернильные пятна.
- Завтра начнем расклеивать это по Кайбурну, - объявил Ранальф, проверяя первый пергамент, на котором чернила высохли почти окончательно. - Думаю, нам стоит заняться этим ночью. Мероприятие весьма опасное, даже если мы будем действовать под невидимыми покровами. Рисковать не имеет смысла.
Несколько дней спустя Ранальф сообщил товарищам, что в Кайбурне все только и делают, что болтают о скандальных листовках, расклеенных по городу.
- Наш план отлично сработал, - воскликнул он, согревая руки у горящего во дворе костра. - Несмотря на то что Люкин приказал своим пасторам уничтожать наши пергаменты. То же распоряжение было отдано воинам короля, наконец-то прибывшим в Кайбурн.
- Мы сделаем еще листовки! - решительно заявила Атайя. - И будем продолжать расклеивать их, чтобы люди успевали ознакомиться с нашими намерениями.
- А художества королевских писарей будем срывать, если увидим где-нибудь. - Ранальф подбросил дров в костер - под вечер становилось довольно прохладно, - затем поднял с земли свой лук и проверил тетиву. - Полагаю, пора подумать об ужине. Что скажете насчет свежей оленины? В этих лесах оленей видимо-невидимо.
- Верно, но не все так просто, - предупредил его Кейл. - Эти леса - излюбленное место для королевской охоты. Если лесничий поймает тебя, то непременно передаст в руки его величества, и тебе не миновать виселицы.
- Ничего не бойся, Ранальф, - шутливо воскликнула Атайя, пытаясь казаться серьезной. - Если случится нечто подобное, скажи, что тебе позволила охотиться здесь родная сестра короля.
Ранальф звучно ударил себя по бедру и добродушно расхохотался.
- Спасибо за совет, ваше высочество. Но не думаю, что воспользуюсь им. Услышав подобное объяснение, они повесят меня гораздо быстрее.
Атайя деланно высокомерно откинула назад волосы.
- Как знаешь!
- Тс-с! - Ранальф резко прервал ее и насторожился. Лицо его напряглось, в глазах отразилась тревога. - Вы что-нибудь слышали? - Он немного склонил голову набок. - Кто-то идет…
Последовавшие несколько секунд тянулись мучительно долго. Неожиданно до Атайи донесся еле слышный хруст веток: по оленьей тропе, осторожно ступая между низким кустарником, шел по направлению к монастырю человек.
- Грабители? - прошептал взволнованный в предвкушении предстоящего события Кордри.
- Вполне возможно, - едва уловимо отозвался Ранальф.
- Может, это воины короля… - пробормотала Атайя, замирая от ужаса, недоумевая, каким образом, несмотря на густую защитную пелену, кто-то смог определить расположение их лагеря.
Джильда нашла дорогу сюда при помощи Камерона. Кроме нее, никто еще не появлялся здесь.
Кейл, подчиняясь солдатским инстинктам, неслышно скользнул в дом и через минуту уже вернулся с оружием в руках.
- Сколько их, по-твоему? - хладнокровно спросил он у Ранальфа.
- Затрудняюсь определить точно. Возможно, всего один, - спокойно ответил бывший наемник и оглядел товарищей. - Все останутся здесь. Сохраняйте спокойствие. Кам, держись рядом со всеми. Если у наших гостей окажутся корбалы, ты - единственный, кто в состоянии помочь. - Ранальф отдавал распоряжения четко и уверенно. Создавалось такое впечатление, что он никогда и не прекращал воевать. - Атайя, в случае возникновения опасности беги. Это приказ. Тоня, позаботься, чтобы ее высочество поступила именно так, как я говорю. В данной ситуации проявление героизма лишь навредит нам. Мы не отдадим принцессу в лапы гвардейцам короля. Кордри, ступай к Джильде и оставайся с ней. А ты, Мэйзон, пойдешь с нами, если, конечно, сможешь вести себя тихо.
- Спасибо за доверие, - пробормотал учитель, надевая кожаные туфли, которые недавно скинул с ног.
Мужчины неслышно двинулись в сторону разваленной конюшни и скрылись за ней. Через пару минут Атайя увидела, как Кейл приближается к лесу, а приглядевшись, заметила и два расплывчатых пятна рядом с ним - Ранальф и Мэйзон шли, укрывшись невидимыми покровами. Лишь Атайя благодаря своим способностям могла рассмотреть их. Вскоре они слились с темнотой, исчезая за деревьями.
Сердце Атайи учащенно колотилось в груди, отзываясь эхом в тишине ночи. При каждом звуке - потрескивании костра, шелесте листвы - она вздрагивала. Воображение то и дело отчетливо рисовало принцессе появляющегося из мрака человека в красной форменной ливрее королевской гвардии, беспощадного и неумолимого.
Неожиданно откуда-то из тьмы послышался торжествующий возглас Ранальфа:
- Попался, мерзавец!
Кто-то отчаянно вскрикнул, а через несколько минут Кейл, Ранальф и Мэйзон уже вывели из леса на лужайку нарушителя всеобщего спокойствия.
Лица человека не было видно: капюшон черной мантии полностью скрывал его. Поняв, что сопротивление бессмысленно, пленник успокоился, Кейл грубо подвел его к костру, усадил на бревно и крепко связал руки за спиной кожаным шнурком. Ранальф вытащил из-за пояса острый кинжал и поднес его к горлу незнакомца.
- Итак, что тебе здесь нужно? - грубо спросил он, хватая жертву за шиворот и притягивая к себе. - Решил ограбить нас? Или выслеживаешь кого-нибудь?
Резким движением бывший наемник зацепил кинжалом край капюшона и сорвал его с головы пленного.
Атайя широко раскрыла глаза и едва не вскрикнула от удивления. Мерцание огня, отражаясь диковинными бликами в блестящей стали кинжала, осветило правильные черты лица священника.
- Отец Алдус, - прошептала Атайя.
Глава 15
- Ты знаешь этого парня?
Ранальф повернулся к Атайе, вскидывая брови, нехотя опустил кинжал и что-то неразборчиво проворчал себе под нос.
- Это помощник епископа Люкина, тот самый священник, о котором рассказывал Мэйзон, помнишь? - поспешно сказала Атайя. - Кейл, быстрее развяжи ему руки!
Точным движением ножа старый воин разрезал кожаный шнур, связывавший кисти священника, и поднял голову к небу, вероятно, прося прощения у Всевышнего за столь грубое обращение со служителем церкви.
Мэйзон принялся извиняться перед Алдусом, а Ранальф медленно засунул кинжал в ножны, все еще с недоверием поглядывая на непрошеного гостя.
- Ты, надеюсь, пришел сюда один… - грозно поинтересовался он, окидывая святого отца пристально-угрожающим взглядом. - Не прячется ли где-нибудь в кустах сам епископ… или, быть может, воины короля?
Алдус моргнул, потирая руки в тех местах, где их стягивала жесткая веревка.
- Естественно, я даже не сказал никому, куда направляюсь. Если бы кто-нибудь узнал об этом…
Ранальф презрительно фыркнул, нахмурил брови и сложил на груди мощные руки.
- Кто знает… Почему мы должны верить тебе?
Мэйзон метнул в его сторону негодующий взгляд.
- Может, перестанешь вести себя как на допросе? Этот человек пришел к нам за помощью.
Ранальф задумчиво потрепал бороду и неожиданно резко повернулся к Атайе.