– Эллина!
– Да. И не качай головой. В остальных случаях тоже можно нарушить. Запреты запретами, но он остается человеком! Хотя насчет мужских особенностей ходят слухи. Говорят, будто эскорино с момента созревания начинают принимать особенные препараты. Снизить тягу, так сказать, чтобы не возникало ненужных желаний. Они не могут быть с женщиной физически, не могут иметь детей. Но я считаю, страсть – это не только физиология. Влечение – одно, но как запретить любить? А не хотеть любимую женщину разве возможно?
– Эллина! Ох! Ну зачем ты мне это говоришь?
– Прости, отвлеклась. Ты просто прелесть, Ари, и ужасно мила. Я искренне люблю тебя и не хочу потерять. Будь осторожна с переводами, документами, не наделай ошибок. Это не поэтические строки, может попасться иное содержание.
– Шпионаж?
– Не нервничай. Даже если и так, ты едва ли догадаешься. Они позаботятся, поверь.
– Как не нервничать? Ты говоришь, что я попаду в руки к монстру, поскольку светлейший – шпион и убийца!
– Он маг. Сила и мощь. Есть эскорино, которые прикрывают спину, а кардинал идет впереди. Он представляет императора и ведет переговоры с его позволения, предупреждая малейшую угрозу. Слушает, о чем говорят послы тех государств, что ненавидят империю владыки, отправляется на встречи, где в тени бархатных портьер кроются опасности. Его долг узнавать заранее, откуда придет угроза.
– И это уподобляет его святому.
– Ари, он живой человек. Не обожествляй его. И у кардинала есть слабости.
– Не говори гадостей о нем, Эллина, я не желаю слушать.
– Ох, малышка, – она покачала головой. – Хорошо. Считай, разговора не было. Только запомни мои слова.
– Запомню.
Я очнулась, ощутив непомерную тяжесть на груди. Она будто вытянула из оков сна и вернула к реальности. Кожа горела, мысли смешались. Я все еще пыталась говорить с давней подругой, а надо мной нависли какие-то лица. Все незнакомые. Двое бородатых мужчин и женщина с изможденным лицом.
– Кто вы?
– Очнулась. Я ж говорил!
– И не отморозила ничего.
Первыми заговорили мужчины.
– Ну-ка, отойдите, – женщина вдруг замахала на них руками. – Успеете насмотреться. В чувства привели, так не наседайте.
Она присела на край очень жесткой кровати и принялась отирать мое лицо влажной тряпкой.
– Мы тебя отогрели, а ты не просыпалась. Вроде живая, но добудиться никак. Говорить можешь? По-нашему говоришь?
Я кивнула, хотя еще не успела сообразить, стоит ли признаваться в знании всемирного. Наверное, стоит, раз спасли.
– Вот и отлично! – обрадовалась женщина. – Вы, южанки, часто только на своем лопочете. Неудивительно, конечно, раз мужики за вас все решают. У нас, в горах, иначе. Женщина в доме – хозяйка, а муж за его пределами – владыка. Ты как в ущелье оказалась? Мы уж напридумывали всякое. Сбежала от кого? Или кто на смерть обрек? Муж есть?
То количество вопросов и шума, который производил женский голос, провоцировало стук молоточков в висках, я на все покачала головой. Однако это не слишком помогло скинуть давящую тяжесть и прояснить мысли.
– Нет у нее мужа, видали? – непонятно чему обрадовалась женщина, а мужчины сразу подступили ближе.
– А мы тебя спасли, понимаешь? – наклонилась она, и я попробовала принять вертикальное положение, чтобы отодвинуться подальше к стене, как перед глазами потемнело. Прижала пальцы к лицу, вдыхая глубоко. Кислый запах, исходящий от женщины, спровоцировал приступ дурноты и прибавил чуточку сил отодвинуться.
– Надо отблагодарить. Отблагодаришь?
Она вновь приблизилась, а я зажала рот ладонью и кивнула.
Женщина довольно потерла руки и отклонилась.
Стихии! Вовремя. Только чем их отблагодарить? Серебряным защитным браслетом? Золотым кулоном, который на самом деле дневник? Я коснулась запястья, ощутив накопитель, и потянулась к шее, но раньше, чем шнурок, мои пальцы нащупали гладкий металл чужого украшения.
– Подарок! Вот от него, – сказала женщина, указав на одного из мужчин помоложе.
Я недоуменно посмотрела на гордо подбоченившегося парня.
– Только надели, вытянул тебя из сна. – Она впихнула в руки теплый кувшин, приятно согревший ладони. – Выпей, полегчает, а то зеленая вся.
Я с трудом удержала посудину. Ладони тряслись, тело болело, кожа горела. Запах скисшего молока ударил в нос, опять вызвав дурноту, и меня вывернуло. Кувшин упал сверху и разбился.
– Э-э-э, – протянула женщина.
– Простите, – первое, что удалось выговорить.
– Совсем слаба? Ну да ладно. Окрепнешь. Защита рода поможет. – Она поднялась и направилась к ведру в углу комнаты, с кряхтеньем наклонилась к нему, охнула и потерла поясницу. Двое бородачей даже не шевельнулись.
– Я могу… отблагодарить… серебром.
Слова дались тяжело. Дурнота отступала, а потом опять накатывала волнами, но я вытянула руку с браслетом.
– Да на что он нам? – ответила женщина, приступая к уборке. – Взнос за жену отдать? Еще куда ни шло. Только на что нам теперь малолетку выкупать да самим растить, коли вот она – невеста взрослая.
– Кто невеста?
– Ты. Я ж говорю, защита рода тебя вылечит, поскольку невеста теперь.
– Чья?
– Сына моего, – она снова махнула рукой в сторону низкорослого крепыша, который опять подбоченился. – Замуж за него пойдешь.
– Зачем?
– В род наш войдешь, женой станешь, тем и отблагодаришь. Сама же согласилась. Вот и ожерелье новобрачной твое согласие уловило. Не захочешь теперь с женихом расстаться.
– Не захочу?
Да, я демонстрировала поразительное скудоумие, хотя мне все подробно разъясняли. Вот только объяснения казались полным бредом.
– В горах ценности иные, понимаешь? Взрослые невесты на вес золота. Племена кругом бедные, жизнь суровая, потому дорого обходятся. Только боги сами распорядились, удачу послали.
И пока я пыталась переварить сказанное, женщина закончила убирать беспорядок на полу и достала глубокую миску. Она зачерпнула из деревянной кадки, налила в новую посудину, а затем поднесла мне.
– Надо выпить, а тож еще долго не отпустит.
– Подождите, – я хрипло запротестовала, а женщина вдруг ловко перехватила миску, прижала к моим губам, а второй рукой уцепилась за волосы и заставила запрокинуть голову. Насильно влила в рот жидкость, которую я по запаху ошибочно приняла за кислое молоко. Пришлось, давясь, проглотить, а после вновь прижимать ко рту ладони, но тошнота и сама пошла на убыль. Женщина похлопала рукой по плечу.
– Ничего, ничего, невестушка. Выпить трудно, зато легчает быстро.
Отпустило и правда скоро, но возвращение к реальности совсем не понравилось. Судя по тому, что я оказалась в ущелье одна, Эйден либо не перенесся, либо его каким-то образом выбросило в иное место. И теперь было непонятно, где же маг. Как он там? Ему помогли?
Обдумывать произошедшее было тяжело, и я пыталась отогнать навязчивые мысли, хотя они то и дело возвращались, заполняли голову, стискивали тревогой грудь и даже побеждали другие опасения. Какая невеста, стихии! Какой брак?!
– Гляди, гляди, запоминай. Хозяйство вести – дело нелегкое. Вот передам дела в твои руки, сама хоть дух переведу. А рану пока не тревожь, пускай заживает.
Рука висела на перевязи, но, перехватив злорадный взгляд женщины, я прижала ее к груди. Мне буквально вчера довелось постичь смысл выражения: «Не давай обещаний, если не знаешь, о чем попросят». И хотя слабо помнила, когда обязалась отплатить за их помощь, это привело в действие некий магический круг, за который я не могла теперь выйти. Обещание для горных племен оказалось сродни нашей клятве.
Дом и весь периметр двора стали единственными местами, доступными для посещения, а дальше – ни шагу. Вчера ночью я пыталась уйти и прочувствовала на себе понятие «Защита рода». Руку, толкнувшую калитку, хлестнуло магией и содрало кожу. Рана кровоточила всю ночь, пока женщина не решила, что новоприобретенную невесту уже достаточно проучили, после чего произнесла заговор и перевязала руку. Зато и меня перестало удивлять, почему никто не сторожит.
Жених день ото дня становился смелее в «ухаживаниях», если так можно назвать странное поведение, когда тебя пытаются прощупать на предмет пышности форм, хватают за ноги, за руки и пристально рассматривают. Иногда он проявлял чудеса галантности. Схватив за косу, тащил к горящему очагу, а волосы едва что не в огонь совал, наблюдая, как пряди меняют цвет. Ему бесконечно нравились вишневые искры, он даже пытался ловить их ладонью. А однажды и вовсе выкинул такое, что должно было окончательно впечатлить невесту: поймал за подбородок и заглянул в рот, осмотрев зубы.
Я просто изнывала от невозможности придумать способ сбежать от этих гостеприимных людей, твердо решивших со мной породниться.
– Как у вас обряд проводится? Все племя собирается на свадьбу? – решила узнать, каковы шансы удрать непосредственно с церемонии. Ведь если меня выведут за пределы дома, который и есть родовое гнездо, защитного контура не станет? Там, наверное, и ожерелье легко снимется. Пока оно даже не расстегивалось.
– Обряд простой. Руку порезать, кровь с жениховской смешать, потом произнести, что женой его становишься, а он свое согласие выразит. На том и породнимся. Угощение для всех погодя наготовим, когда супругами станете. Соседям объявим и столы сообща накроем.
Ясно. Значит, за пределы двора даже во время свадьбы не выпустят.
– А теперь довольно болтать, дальше пошли.
Она направилась вперед, оглядывая весь небольшой, но уютный двор. Деревца здесь сплошь оказались низкорослыми и коренастыми, похожими на местных людей. А хозяйство на столь крохотном участке пригодной для возделывания земли вели очень скрупулезно. Я обнаружила похожие на наши теплицы, вероятно, в соседнем мире и позаимствованные.
– Эх, – женщина цокнула языком и остановилась. – Подломил ветер. А я плодов в этом году ждала. Уж как за ним ухаживала, чтобы прижилось.
И принялась перевязывать надломленное деревце. А после принесла для него подпорку, к которой прочно примотала ствол.