Он точно живой? Что, если не дотрагиваться, а сразу обнять? Целиком?
Трижды проклятый камень попал под ногу, а маг, наверное, решил, что разучилась ходить, когда не дал упасть снова. Но я лишь собиралась убедиться, что он точно реален, а не замерз неизвестно где. Только шею резко сдавило. Ожерелье, которое не снялось даже после побега, припомнило, как было подарено не деревянным супругом, но живым тайлом. Слова женщины, заявившей, будто не захочу уйти от жениха, обрели иной смысл. Мало какая девушка задумается о другом, если рискует получить удушье.
У меня потемнело в глазах. Ошейник предупредил, а не наказал, как при попытке переноса, и мне удалось прохрипеть.
– Не прикасайся.
Он разжал руки сразу, и чтобы точно не упасть, я опустилась на землю. Обняла колени, вдыхая больше воздуха, пока снова не перекрыло. Дом выпустил, а эта проклятущая вещь продолжала помнить об обещании.
Мужчина присел на корточки напротив. Облокотился о стену, устроил локти на коленях. Посмотрел в глаза. Долгий безмолвный взгляд. Я смотрела в ответ. И мне совсем не хотелось нарушать молчание, просто пришлось.
– Люблю ходить в невестах. А это колье новобрачной. Оно умеет сжиматься.
Эйден проследил за рукой.
– Здесь принято выполнять обещания, когда спасают жизнь. Я согласилась на жениха.
Он посмотрел чуть выше моей головы, и взгляд стал таким… Наверное, хотел убить… меня за дурость. Не жениха же в самом деле. Подумаешь, ошейник нацепил. И правильно сделал. Ведь я любила сбегать.
– Тебе не холодно? – мне хотелось узнать, что же с ним произошло. – Ты похож на кочевника в обносках. Сплошные дыры.
– Мысли греют.
– А крови не хочешь?
– Смотря чьей.
Вздохнула и потеребила ожерелье.
– Куда тебя забросило, Эйден?
– В ущелье.
Сердце сдавило. Значит, перенос сработал для обоих, и он мог быть совсем неподалеку. Вот только жених с отцом наткнулись на меня и не пошли дальше.
– Кто тебя нашел? – спросил маг.
– Двое мужчин. Живут в горах. Там поселение чуть выше на склоне. Рассказывали, как часто бродят по ущельям и ищут особые камни. Округлые с небольшими буграми и наростами, по форме словно соцветие. Говорят, так порой отыскивают жеоды[14].
Да. Отец жениха однажды набрел на один. Надолго хватило.
– Снова выглядишь истощенным.
– Случается. Здесь не было медведя, это хорошо.
Я прикрыла глаза, не зная, плакать или смеяться.
– Как ты меня отыскал?
– Нить поиска или просто зов.
– Зов?
– Да, – он оттолкнулся от земли и непривычно медленно для него поднялся. – Хочешь еще посидеть или зайдем внутрь?
А я и забыла от шока, как хотела пить.
– Разве деньги остались? У нас ведь ничего теперь нет. Я и браслет отдала.
Он достал из кармана ту нить с нанизанными монетами, которой довершал свой образ велмира.
– Я тоже люблю ожерелья.
Смахнув с ресницы каплю, подозрительно похожую на слезу (все же солнце в горах слишком яркое), проговорила:
– Разбойники выручают во второй раз. Они оказались не настолько плохи.
– На небесах им это зачтется, – кивнул он.
В горах не любили чужаков. Хозяин принимал заказ без особого удовольствия. Я этого не понимала, поскольку какая разница, если платят полумесяцы, а не отбирают еду силой.
– Много съедите, остальным не хватит, – проворчал он.
– Кому остальным? – насторожилась, но хозяин уже ушел на кухню, хлопнув дверью.
– Эйден, – мы устроились за квадратным столом, и я склонилась к мужчине, – а если будут искать?
– Нас ищут.
– Я о женихе и его родне. У меня ожерелье новобрачной. Не похоже, что металл драгоценный, но оно зачаровано. А еще они так радовались взрослой невесте.
– Все зависит от того, насколько печалятся теперь.
– Не знаю. Я оставила серебряный накопитель в качестве платы за спасение. Он может пойти как взнос за новую невесту.
– Делай ставку на то, что перевесит: хлопоты, связанные с поиском уже готовой жены, или покупка новой.
Я поморщилась.
– Покупка.
Пожал плечами.
– Разные места, разные традиции, разные нравы.
– А как правильно рассудить?
– Добавь еще факторы. Симпатию?
– Ох, его мама была не в восторге. Бабушкам и будущим свекровям я вечно не нравлюсь. Не чувствуют во мне стремления к заботе.
– Здесь не женщины пускаются в погоню.
– Касательно жениха, – я намотала на палец кончик косы, – ему определенно нравились мои волосы.
– Волосы легко отрезать. Зачем к ним прилагаться женщине?
Я фыркнула.
– Его удовлетворили мои зубы, по крайней мере целовать пытался.
Эйден откинулся на спинку.
– Пятьдесят на пятьдесят, – прокомментировал он. – Могут искать, а могут и нет.
– Точный расчет…
Меня прервал хозяин. Он вышел из кухни, неся заказ, и стукнул перед носом глиняным горшочком с едой. Ей оказалась некая каша из незнакомой крупы, тушенная с мясом. Мужчина водрузил рядом кувшин с питьем. Затем отер о передник две вилки, воткнул в горшочек и, буркнув невнятное пожелание (вряд ли приятного аппетита), вернулся на кухню.
– Как думаешь, съедобно?
– Блюдо кочевников? – Эйден кивнул. – Определенно.
Он первый взял вилку, не отвлекаясь, подобно мне, на рассуждения, что же это за незнакомая крупа, а мясо какое, насколько приборы чистые, и приступил к еде.
– Что за блюдо кочевников? Ты подозрительно осторожно его ешь.
– Нельзя сразу есть много.
– А, – я сообразила, что, конечно, нельзя, если до этого толком не ел, только сама на его месте вряд ли смогла бы удержаться. – Так что за блюдо?
– Его традиционно готовили в яме в песке, укладывая на дно плоские камни. Дров нужно немного, камни нагреваются от костра и после отдают тепло долгое время. Еды проще приготовить в большом объеме.
– Откуда тайлы его знают?
– Через горы издавна проходит путь в южные города. Он короче, чем если ехать по равнине. Та лежит в стороне.
– Значит, ассимиляция культур. Взяли друг у друга самое полезное. А в чем его здесь готовят?
– Земляная печь.
Я сперва отложила вилку, решив начать с питья. Жажда снова принялась мучить, едва шок немного отступил. Полагаю, кабы не она, ни за что не решилась бы это отведать.
– Запах тухлых яиц, – поморщилась, сделав глоток. – Тоже питье кочевников?
– Местная вода, – Эйден, не колеблясь, попробовал. – Полагаю, лечебная.
– Лечебная? – я зажала нос и выпила еще. Со второго раза на вкус ощущалось не столь плохо. После воды пришел черед каши, а она вдруг показалась намного аппетитнее, и голодный желудок в предвкушении заурчал.
– Ох, – отодвинула горшочек. – Хорошо, когда культуры ассимилируются, а горцы готовят блюда кочевников. Им оно удается.
Эйден взглянул в окно.
– На улице темно, пора думать о ночлеге.
– Он не даст нам комнату.
– Смотря как просить. Любезный!
Отнюдь нелюбезный владелец харчевни высунул голову из кухни.
– Доели? Так пора дальше ехать.
У Эйдена на ладони появилась серебряная луна. Он прокатил ее между пальцами, и блеск привлек внимание хозяина. Тот выразительно сглотнул, но проговорил:
– Полумесяц с вас.
Эйден подбросил монетку, поймал и сжал в ладони.
– Настолько не любите незнакомцев?
– А чего вас любить? – подбоченился хозяин, поглядывая на руку мага. – Один такой дочку сманил. Уехала, куда боги ведают. Довольна там поди, до родного отца ей дела нет.
Мне хотелось сказать, что дело вовсе не в чужаках, но вмешиваться не стала.
– Уехала? – удивился Эйден и вдруг подкинул монету высоко, а та зазвенела и полетела прямо к хозяину. Мужчина ее поймал.
– Сами поезжайте дочь проведать. Благодарю за гостеприимство.
Он поднял кувшин, делая из него глоток, а я отодвинула стул, решив, что более ждать нечего, и недоумевая, к чему быть щедрым со столь неприветливым субъектом. Эйден поставил посудину со стуком и начал подниматься, а я уже повернулась к двери.
– Погоди…
Решился ли хозяин харчевни нас приютить, узнать так и не довелось, хотя я вся обратилась вслух. Любые слова, которые собирался произнести этот достойный человек, заглушил грохот распахнувшейся двери и шум голосов. Жених явился на порог, одетый по-походному, с отцом и отрядом добровольцев. Пятьдесят процентов склонились в пользу «Могут искать».
– Эйден, – я медленно села обратно, пока парень, резко замолчав, пялился на меня, явно не ожидая столь быстрого окончания поисков, – это мои спасители.
И ухватила мага за рукав, не зная, что теперь делать.
– Ты только не убивай их, – зашептала, вспомнив кошмарный момент в пустыне.
Маг ничего пообещать не успел. Жених пришел в себя и громогласно прокричал, ткнув в темнейшего пальцем:
– Это еще кто?
Теперь не ответила я. Тогда несостоявшийся муж решительно переступил порог и оказался за спиной Эйдена, пока тот совершенно спокойно сидел, словно мы продолжали мирно ужинать.
– Эй, чужак, – на плечо мага легла широкая мозолистая ладонь, – ты сидишь с моей женщиной.
Мне сделалось нехорошо, а лицо кардинала не изменилось, разве что залегшая между бровей складка стала отчетливей. Будучи совершенно бесстрастным, он подхватил в руку вилку. На миг показалось, маг запустит ее в горшочек, но Эйден лишь перекатил прибор между пальцами, как недавно монету. На сердце сразу похолодело, и возник вопрос: насколько опасным оружием может служить вилка?
Мужчина поймал мой взгляд, усмехнулся и положил вилку, припечатав ладонью к столу.
– Эй! – вконец разозленный жених тщетно пытался привлечь внимание. – Ты не слышишь?
– Слышу, – маг оставался невозмутим, – я размышляю, что, будь она твоей, не сидела бы сейчас со мной.
Тайл сурово нахмурился, пытаясь сообразить, как на подобное ответить, да еще в похожей манере.
– Ты плохо понимаешь всемирный, чужак? Или лучше назвать тебя вором? – Он, гордый выбранным оскорблением, обернулся к группе поддержки, а те кивнули, пусть вразлад, но выразили одобрение. – Так держать. Повадились чужаки прибирать к рукам наших женщин. Добей его, чтоб остальным неповадно было.