– Вот как? – тонкие пальцы с проступавшими костяшками погладили гладкое дерево подлокотника.
– Растяните сигнальную сеть.
– Вокруг дома?
– На всю территорию поместья.
– На сколь долгое время?
– Неделя, месяц, сколько понадобится.
– Ведь маги не потянут столько. Их придется бесконечно менять…
– Возьми сильных! Набери из эскорино!
– Охраны владыки?
– Именно! Поставь их там, стращай угрозой жизни правителя. Пускай валятся в обморок или вовсе выгорают! Плевать! Решай проблему, но чтобы я первым узнал, если кардинал переступит черту моих владений.
– Сделаю, регент. Не беспокойтесь. Это просто один человек против нас всех.
Лицо предка внезапно потемнело, а дерево все же раскололось под пальцами.
– Не просто человек. Не просто. Внешность, поступки, слова – все в нем сплошной обман. Он подстраивается, он меняется, он делает, чего не ожидаешь, а бьет быстро и наверняка. Даже та девчонка не понимает, с кем связалась. Теперь иди и отыщи обоих. Нельзя позволить ему продолжить путь.
Арс вновь поклонился.
Устроившись на краю фонтана и обняв колени руками, я наблюдала за центром площади и задавалась извечным вопросом: «Где взять денег». Зазывала в разноцветном кафтане весело выкрикивал ритмичный стишок, приглашая праздношатающихся гостей и жителей города взглянуть на представление. Я подумала, что, наверное, выступление каких-то циркачей, но только немного погодя в центре площади остановилась женщина в не менее ярком, чем у зазывалы, костюме. Легкая газовая юбка из разноцветных полотен вобрала в себя все оттенки радуги. На красном лифе и широком поясе звенели монетки, вероятнее всего, обычные кругляши, покрашенные золотой краской, чтобы походить на настоящие солнца и завлекать богатство.
Женщина вскинула руки над головой, зазвенели браслеты на ее кистях, она притопнула ногой с такими же браслетами и крутанулась вокруг себя, попутно прогибаясь в пояснице. Я заметила, как несколько прохожих остановились, привлеченные мелодичным звоном. Танцовщица принялась вращать кистями и притоптывать, а браслеты и монеты, украшавшие ее, начали отбивать определенный такт, складываясь в некую мелодию. Мне даже любопытно стало, как она это делает, и я перебралась от фонтана ближе к кругу, образованному вокруг женщины зеваками.
Остановившись впереди, наблюдала за ней, невольно постукивая в такт необычному, но завораживающему танцу своей ногой. Зазывала, приметив, что все больше людей скопилось вокруг танцовщицы, достал из-за пазухи бубен и принялся стучать в него приделанным сбоку молоточком. Попутно он обходил круг, чуть вприсядку, чтобы привязанная к шее шляпа наклонилась в сторону зрителей, а в нее сыпались настоящие монеты. Возле богато одетых горожан он даже останавливался и склонялся ниже. Меня зазывала миновал совершенно равнодушно. В таком виде самой впору было обходить всех со шляпой.
Женщина вертелась и изгибалась все быстрее, удивительно плавно, гармонично и невероятно пластично. Она не обладала красивым лицом, но завораживала собственной грацией и живостью, яркими полными губами и роскошной гривой блестящих черных волос. Меня на какую-то долю секунды укололо сожалением, а рука прошлась по коротким обрезанным прядям. Однако почти сразу велела себе прекратить и не поддаваться упадническим настроениям. Волосы спасли мне жизнь, а я принялась жалеть об утраченной косе.
Танец закончился неожиданно быстро, а может, он попросту заворожил меня настолько, что я перестала замечать время, подобно остальным зрителям. Женщина поклонилась и выпрямилась, положив ладонь на бедро и откинув назад волосы. Она обвела взглядом толпу, и один из мужчин вдруг сорвал с шеи цепочку с полумесяцами и бросил танцовщице, а я с завистью проследила за ее полетом. На ожерелье Эйдена осталось до печального мало монет. Многие мужчины в толпе носили подобные, и порой даже не в одну нить, иногда с разными монетами. Удобно. Вместо мешочка на пояс, чтобы сложнее было срезать. Танцовщица поймала свой дар на лету, сверкнула белозубой улыбкой и кокетливо повела плечиком, буквально тут же растворившись в толпе. Мужчина тоже направился прочь, а люди принялись скандировать:
– Еще! Еще!
Зазывала, который не спешил покидать площадь, принялся махать руками, пытаясь перекричать остальных:
– Наша прекрасноглазая Урхель устала, – толпа разочарованно заухала, но мужчина продолжил, – однако я вижу здесь столько прекрасных дам.
Послышались женские смешки.
– А может, найдется и та, кто захочет бросить Урхель вызов? – Он вытащил из-за пазухи новые предметы, в которых я узнала пояс с монетами и мелодичные браслеты. – Зрителям выпадет судить. Кто завоюет больше монет, – он тряхнул шляпой, – тот и победит.
– Какова награда? – выкрикнул кто-то.
– Если она превзойдет нашу несравненную плясунью, отдам половину собранных монет.
– А если нет? – поинтересовался бойкий женский голос.
– Тогда весь выигрыш забирает Урхель, – широко улыбнулся зазывала.
Толпа загудела, но скорее в предвкушении. И сразу несколько девушек вытянуло вверх руки. Я сделала вывод, что танец был здесь известен, раз многие не боялись выступить против уличной танцовщицы. Остальные же предвкушали интересное зрелище и не уходили, готовые облегчить ради этого свои кошельки.
Я принялась наблюдать за новыми участницами своеобразного состязания, все они повязывали пояс и надевали браслеты. Однако с каждым новым выступлением приходилось признать, что снова победила неповторимая Урхель. Последняя вновь возникла в толпе, остановившись недалеко от зазывалы, и сияла улыбкой, снисходительно взирая на танцы остальных. Мне тут же подумалось, что ей довольно редко приходилось проигрывать.
Зазывала поставил весы и вновь и вновь высыпал собранные в платок монеты на вторую чашу против тугого платка с выигрышем Урхель. А когда тот снова перевешивал, ссыпал монеты в установленную рядом вазу.
И вдруг в центр вышла еще одна участница, а я оторопела, узнав в ней стервозину, что вытолкнула меня за защитный круг. Девушка оказалась не одна. С краю круга замер седовласый мужчина. Он смотрел недовольно, сложив на груди руки, зато стоявший рядом другой человек, чуть моложе (в его волосах седины было наполовину), улыбался, положив руку спутнику на плечо.
Красотка замерла в центре, вызвав бурю аплодисментов среди мужчин. Она еще не начала танцевать, а уже приобрела поклонников. Я крепче стиснула зубы. Конечно, не из зависти к красоте, а от воспоминаний о подлом приеме, повлекшем за собой дальнейшие трудности пути.
Мелодично зазвенели браслеты, танец начался, и зрители затаили дыхание. Урхель брала техникой, мастерством исполнения и той живостью, что вдыхала жизнь в каждого, имевшего счастье смотреть. Новая танцовщица привлекала красотой и чувственностью. Ее движениями любовались, линиями тела восхищались, а от манящей улыбки загорались взгляды. Тот второй человек, кто пришел вместе с ней, и вовсе раздулся от гордости. А девица остановилась и поклонилась, заслужив бурю оваций. К ее ногам упало ожерелье из полумесяцев с несколькими серебряными кругляшами по центру, а рядом приземлилось еще одно полностью из звенящих лун. Какая щедрость! И не жаль серебра на девицу? Ты ведь обратно не отберешь, даже если вместе прогуливались. Я внимательно оглядела брюнета, стоявшего рядом с седовласым. Ну что же, не беден, это факт, а еще явно зол, поскольку впился взглядом в другого, кинувшего монеты. Зазывала остановился со своей шляпой, которую зрители неплохо наполнили, пока красотка танцевала, но почему-то не поспешил к весам сразу.
– Выбирай! – крикнули в толпе.
Дева улыбнулась и, легко наклонившись, взяла ожерелье из лун.
– Красота выбирает богатство, – улыбнулся брюнет, глядя, как бледнеет от злости его оппонент, а толпа рассмеялась.
Зазывала с дежурной улыбкой поблагодарил за выступление и отправился к весам. Пересыпал собранные монеты в платок, завязал его концы и устроил на чаше. Стрелка качнулась и замерла почти на середине, лишь едва-едва отклоняясь в сторону Урхель. Я видела, что стервозина недовольно поджала губы, а толпа загомонила.
Слушая выкрики, поняла, что требуют признать ничью и поделить выигрыш между двумя исполнительницами, поскольку второй досталось два ожерелья. Сторонники Урхель кричали, что уговор шел о монетах, а поклонники черноволосой мегеры заявляли, будто уклон у весов незначительный, и снова добавляли про ожерелья. Когда спор пошел на новый виток, начавшись с заявления, что вторая цепь с монетами прилетела к танцовщице от ее спутника, а в ответ донеслось, будто неважно, кто именно бросил, зазывала громко крикнул, призывая к тишине.
– Подождите, подождите. Не стоит спорить! Вдруг среди вас есть еще кто-то, желающий бросить вызов несравненным танцовщицам? Найдутся ли девушки?
Когда за спиной раздались смешки и подначивания, обнаружила, что шагнула вперед и замерла недалеко от центра круга, ошарашенно оглядываясь. Четыре стихии! Что на меня нашло? Злость к мегере помутила разум?
Зазывала обрадовался мне, как родной, вероятно потому, что отвлекла внимание толпы и прекратила споры. Он с воодушевлением протянул пояс и браслеты, позволяя осознать, что обратно в толпу не вернешься. Я бросила взгляд на стервозную красотку. Она смотрела с презрением, уверенная в собственном превосходстве. Не узнала. Глянула на Урхель. Та спокойно улыбалась, не пытаясь оценить меня взглядом, как прошлую соперницу.
Ну все, Сэйна, соберись. Сама спрашивала: «Где взять денег», – вот стихии и ответили. В движениях ничего сложного. Все танцуют примерно одинаково, дело в пластике и манере исполнения. Вспомни, что говорили учителя, приглашаемые родней, дабы вдолбить тебе в голову танцевальные основы. С их методикой обучения и занудством тетушек существовал реальный риск постичь самые истоки танца.
Ах, если бы внутренние уговоры помогали обрести уверенность в себе. Я растерялась. Принялась разуваться, затем повязывать пояс, не глядя на толпу. Нанизала браслеты, как положено, бросила взгляд в сторону весов. Ваза прилично наполнилась монетами. Даже половины хватит не только на ночлег, но и пополнить припасы. Оставалась одна проблема – перещеголять предыдущих танцовщиц. Судя по реакции толпы, я на них впечатления не произвела, что и неудивительно.