Раймо отлепил наконец взгляд от Мирославы и часто закивал, давая понять, что всё понял.
— А как же Ииро? — уточнил он с многозначительной улыбкой. — Он своего не упустит.
Вяземский закатил глаза.
— Тому я сам объясню.
— Прошу прощения за бесцеремонное вторжение в вашу беседу, но что она означает фраза: «Он своего не упустит»? — с нервным смешком полюбопытствовала репортёрша, глядя на Раймо.
Тот с готовностью объяснил:
— Он считает, что ему пора привести хозяйку в дом.
— А я тут при чём? — вежливо спросила она.
— Пусть вы уже не первой свежести, но всё же… — начал вдохновенно Раймо, но умолк, получив тяжёлой рукой по макушке.
Его ребята всем были хороши — талантливы, усердны, в меру послушны и умны, но каждый имел такой невозможный характер, что справляться с ними удавалось только Мстиславу. Оттого они и были все ещё одиноки, хотя пользовались популярностью девушек во всём округе, не говоря уж о соседних сёлах, входящих в общину. Раймо, который обладал талантом говорить и не думать, почесал место удара и устремил взор себе под ноги.
— Осознал, где был не прав? — уточнил Мстислав.
Тот медленно кивнул и поднял голову, чтобы, не глядя на репортёршу, сказать:
— Извините, госпожа. Со мной всегда так: мелю всякую чепуху. Вы, несмотря на возраст, очень красивая, прямо глаз не оторвать…
— Хватит, — устало оборвал его Вяземский, прикрыв глаза.
— Ничего страшного, — отозвалась репортёрша, привлекая к себе мужское внимание. — Я совершенно не задета, ведь я и вправду, по вашим меркам, старая дева, поэтому этот инцидент не стоит внимание. — Она широко улыбнулась. — А за комплимент большое спасибо.
— Давайте внутрь, — приказал Мстислав, и Раймо тут же исчез в участке, следом за ним пошла репортёрша, но была остановлена осторожными словами. — Госпожа, дальше будет хуже. Моим парням чужда дисциплина поэтому может, не стоит вам влезать в это дело?
Мстислав старался говорить вежливо и честно. Она внимательно его выслушала, затем снова светло улыбнулась и произнесла:
— Давайте мы с вами дальше будем общаться также неофициально — вы вновь продемонстрировали мне свою доброту, и мне теперь ещё больше хочется подружиться. — Репортёрша подождала его реакции, но он не знал, что на это ответить, поэтому молчал, и ей пришлось продолжить. — А насчёт того, чтобы я не участвовала и речи быть не может. У меня есть долг и совсем мало времени. Мы должны расследовать с вами это дело за три дня и не более того, а теперь пойдёмте, нам пора приступать.
Она проговорила всё это воодушевленно и решительно, а затем уверенно вошла внутрь.
— Наверное, Марта права, и оберег мне необходим, — глядя ей вслед, пробормотал Мстислав, а затем пошел следом.
Прежде всего глазам после палящего солнца следовало привыкнуть к более тёмному освещению, поэтому Мирослава замерла возле входа приспосабливаясь. Внешнее убранство участка не сильно отличалось от внутреннего — те же холодные серые стены, пол в трещинах и гнетущее ощущение. Ей раньше не приходилось бывать в подобных местах, но в столице даже со стороны участки выглядели более… приятно. Здесь же совсем не хотелось находиться, и ей подумалось, что преступность в этом селе должна быть минимальной.
От входной двери шёл разветвляющий коридор, в середине которого находилась отгороженная перегородка, где сидел взрослый лысеющий мужчина в форме, которая была ему немного мала. Он шуршал газетой, но, расслышав шаги, поднял голову на улыбающуюся Мирославу, пару раз недоумённо моргнул, а потом заметил за её спиной Мстислава и поспешно вскочил на ноги, встав по стойке смирно.
— Шеф? — вопросительно произнёс он.
— Пекки, если что, я в кабинете, — не глядя на него, произнёс Мстислав, двинувшись по правой стороне от перегородки.
Мирослава же чуть задержалась, чтобы поздороваться со всё так же стоящим Пекки. Только когда она получила в ответ удивлённый кивок, то побежала следом за Мстиславом, который неожиданно оказался шефом.
— Ты начальник участка? — не удержалась она от вопроса.
— Нет, — сухо ответил он ей, остановившись возле деревянной тяжёлой двери с повешенным над ним оберегом в виде лошадиной подковы.
Коридор был тёмный и тупиковый, имеющий окно только в самом конце. В нём было четыре двери, похожие друг на друга. Мстислав остановился возле второй, но так и не зашёл. Мирослава стояла за его спиной в ожидании дальнейших действий.
— Я руковожу этим расследованием, — с тяжёлым вздохом произнёс он не поворачиваясь. — Мы с моими ребятами члены общины, поэтому находимся всегда там, где в нас есть нужда.
— Кажется, я поняла, — протянула она, изрядно позабавленная тем, как Мстислав неохотно делился информацией о себе или о чём-либо вообще.
Тот дёрнул одним плечом и прежде чем зайти внутрь, пробормотал себе под нос:
— Это меня и пугает.
Она не успела никак отреагировать, потому что, выйдя из-за его спины, разглядела сразу четверых молодых мужчин, которые цепко и насмешливо уставились на них. В кабинете и без их присутствия, и мышке было не проскочить незамеченной, а после появления габаритного Вяземского словно даже потолок опустился ниже.
Мирослава, не иначе как от неожиданного пристального внимания, — она ведь не на работе, в самом деле! — аккуратно сделала шаг к Мстиславу и почти столкнулась с его плечом. Тот скосил на неё удивлённый взгляд, но ничего не сказал.
Мирослава в который раз порадовалась отсутствию комментариев — она вообще заметила, что он нередко поглядывает на неё поражённо или выжидательно, наверное, считая ненормальной. Но пока он ей этого не говорил, её всё устраивало.
Её тактическое отступление было воспринято мужчинами неоднозначно: один из них закашлялся, двое засмеялись, а последний закатил глаза.
— Так, — недобро протянул Вяземский, вынудив присутствующих замолчать. — Вижу, вы прохлаждаетесь. Может, вы раскрыли дело?
Мирослава бросила уважительный взгляд на мужчину — тон был подобран идеально, в лучших традициях тех, что использовал Анат Данилович.
— Вас же не было, — лениво протянул один из весельчаков — обладатель ярко-рыжей, почти ржавой шевелюры и хитрых узких глаз.
— Значит, вы ничего не можете сделать без пинка под зад, а как глазеть и пугать девушку так запросто и легко! — загрохотал Мстислав, и обстановка в кабинете сразу изменилась.
Мужчины до этого расположились, полулежа на своих стульях, повёрнутые в сторону к соседу. Их столы стояли в ряд по бокам от двери почти вплотную, открывая узкий проход между ними к пятому столу повыше, где наверняка обитал их шеф. И если на его столе царил порядок, то на столах других сотрудников участка были разбросаны исписанные бумаги, карандаши и даже тарелки с едой, а у одного валялись фантики и надкусанные шоколадные конфеты.
Но после восклицания Мстислава всё лишнее было стремительно убрано, и мужчины повскакивали на ноги и выпрямились. Мирослава тогда заметила, что Мстислав был не единственным, кто носил кожу — двое из его людей были одеты в светлые кожаные куртки, а другие в более лёгкие тканевые накидки до бёдер с поясами и вышитыми символами, о значение которых Мирослава могла лишь догадываться. Но кое-что она точно знала: все пятеро мужчин вольно или невольно своим выбором верхней одежды выделялись среди остальных жителей, как и Мирослава, предпочитающая пиджак с широкими плечами.
— Что-то новое выяснили? Вещи убитых привезли из гостиницы? — в звенящей и тяжёлой тишине спросил Мстислав.
Коренастый Раймо — был единственным, кто осмелился покачать головой.
— Плохо, — неожиданно спокойно отреагировало их начальство. — Если вы не способны нормально работать, то я верну вас семьям, которые уже давно околачиваются возле моего дома с просьбой о возвращении отпрысков. Работать пойдёте в поле или на завод в Петрозаводск. Или на каменоломню — я ведь не совсем уж самодур и выбью вам местечко! Будете снова добывать диабазу, если ваших мозгов хватает только на это. — Мужчины непроизвольно поморщились. — Слишком просто для вас? Могу предложить кое-что более нынче престижное: добывать малиновый кварцит для столичных. Видимо, вы только этого и хотите.
Мирослава в первый раз в жизни увидела, как мужчины стремительно бледнеют по мере чьей-то речи. Присутствующие выглядели опустошёнными, но никто из них так и не рискнул произнести хоть слово. Ей стало даже как-то жаль их. Даже у Аната Даниловича были не такие жёсткие меры.
— Может, у господ есть какая-то причина? — неуверенно заговорила она.
Вяземский перевел на нее взгляд, и она ощутила, как плечи покрываются мурашками — в кабинете и так было прохладно из-за каменных стен, а после темного и холодного взора стало по-настоящему неуютно. Мирослава тут же поняла, почему у его подчиненных сделался такой затравленный вид и пожалела, что вообще рискнула подать голос.
Глава 7. Гордость
— Есть? — спросил он, почему-то продолжая смотреть на Мирославу.
— Не знаю, — выпалила она, а затем перевела взгляд на мужчин. — Господа, у вас есть причина?
Один из подчинённых Вяземского как будто только этого и ждал. Это был высокий и крупный мужчина с какими-то сероватыми волосами и бакенбардами, носивший очки, которые ему совершенно не подходили. Он тут же поднял голову и с нотками высокомерия произнёс:
— Есть. Сразу после вашего ухода пришла вещунья и велела всем дождаться вас.
Мстислав молча просверлил взглядом говорившего, а затем уточнил:
— И вы сделали, как она велела?
— Как видишь, вож…
— Шеф, — строго перебил его Вяземский. — При гостье обращайтесь ко мне так.
Мирослава с любопытством отследила недоумение на лицах мужчин, а затем понимание.
— Понял, шеф, — с едва уловимой насмешкой отозвался он. — В прошлый раз ты ясно дал понять, что к ней надо относиться с большим почтением.
— Хорошо, — кивнул Мстислав, затем пошёл к своему столу, на ходу отдавая приказ. — Пригласите вещунью.