Мирослава задумалась — одна и та же ли девица для них готовит или каждый раз разная, но тут же отринула неуместное любопытство.
— Он попытается навредить Мстиславу? — вместо этого обеспокоенно спросила она, не желая, чтобы Вяземский пострадал по её вине.
Мирослава с благодарностью приняла предложенные пирожки, тут же впиваясь зубами в немного подсушенное, но всё ещё вкусное тесто. Добравшись до начинки — яйцо с луком — она довольно причмокнула.
Парни переглянулись после её вопроса и весело захохотали. Их реакцией она оказалась не задета, а скорее успокоена. Уж в чём она успела убедиться, так это в том, что ребята за своего шефа были горой и если бы ему что-то угрожало, то так легкомысленно те не стали бы реагировать.
— Не обижайтесь, госпожа Вишневская, — миролюбиво заговорил Линнель, откусывая большими кусками пирожок. — Нашему шефу не так-то просто навредить. Он, вообще-то, самый главный и…
Линнель прервался, заметив, что обсуждаемый шеф замер посреди дороги.
Вокруг его фигуры поднималась пыль от проезжающих мимо повозок. Возницы огибали Вяземского так, словно он был скалой, которая сама не способна сойти с места. Ребята постарались тут же начать жевать активнее, пряча оставшуюся еду обратно в карманы. Но Линнель успел запихнуть себе в рот ещё парочку конфет. Мирослава завистливо вздохнула, на что он тут же вложил в её ладонь три леденца с таким видом, словно это обычное дело, и пошёл к стоя́щему шефу.
Когда они все к нему приблизились, Мстислав оглядел своих подопечных строгим взглядом и спросил:
— Вы закончили или ещё не насплетничались? А говорят, что девиц в первое лето свиданий не заткнуть.
— Это моя вина, Мстислав, а не их, — привлекла к себе внимание Мирослава, робко улыбнувшись суровому взгляду. — Я забеспокоилась, что твоё заступничество за меня будет невыгодным для тебя самого. Не хотелось бы создавать проблем.
Вяземский сложил руки на груди, сверкнул раздражённой темнотой во взгляде и иронично уточнил:
— Только сейчас тебе захотелось не создавать проблем? А до трупа это желание к тебе не приходило?
Улыбка стёрлась с губ Мирослава.
— Что ты имеешь в виду?
— Просто не заступайся за них! — рявкнул он. — Они взрослые мужчины и сами способны за себя ответить!
— Не кричи на меня посреди улицы, — свирепо, но негромко произнесла Мирослава, глядя ему прямо в глаза. — И если я виновата, то не бегу от ответственности, чего и тебе советую! Если ты чем-то задет, то не срывай на меня свою злость, а разберись с этим.
— Ух ты, — послышался восхищённый шёпот Ииро, который, к его счастью, остался проигнорирован.
— Ты отчитываешь их, говоря, что они ведут себя, как животные, а сам среди них самый большой и неуправляемый зверь! — всё ещё громким шёпотом ругалась Мирослава.
Она кидалась словами в лицо Вяземскому, который, казалось, из последних сил сдерживает злую отповедь, но после того как она бросила ему в лицо столь сомнительный комплимент, его взгляд изменился.
Мстислав отвёл от неё взор, и Мирослава перевела недовольное внимание туда же.
Эрно стоял с зажатым ладонью ртом, издавая тихие хрипы. После собравшихся на нём взглядов, он убрал ладонь, поправил очки и постарался серьёзно сказать:
— Извините! Не останавливайтесь, пожалуйста, ведь ещё не все село собралось, чтобы стать свидетелями вашей ссоры.
И вправду — люди образовали разрывающийся круг вокруг них, при этом не позволяя себе слишком явно и пристально глазеть. Они казались хоть и разомлевшей от палящего солнца публикой, но всё же требовательной и явно жаждущей продолжения.
Мирослава потупилась, но не позволила себе смутиться. Вяземский кашлянул в кулак пару раз, а затем выпустил несколько смешков. Она подняла на него недоверчивый взгляд.
— Последнее замечание было уместным настолько, что даже как-то неловко, — не глядя на неё, отозвался он, поправляя воротник своего кожаного плаща, а затем проводя рукой по короткой бороде. — Был не прав. А вот ты — да.
Мирослава вскинула бровь, а потом догадалась — в частности, из-за выпученных глаз стоя́щих рядом Линнеля и Раймо, что это было извинение.
— Так и есть, — с достоинством кивнула она, не желая показывать, как довольна этим признанием. — У нас ведь мало времени, верно? Мы куда-то шли.
— Да-да-да, — подтвердил Мстислав, а затем жестом попросил их следовать за ним.
Он остановился в тени четырёх раскидистых дубов, где между ними, словно соединительный мостик, находились деревянные лавочки. Мирослава с удовольствием присела, осознав, что немного утомилась. Она не смогла воздержаться от раскачивания ног, за что удостоилась насмешливого взгляда Эрно. Она показала ему язык. В тени Мирослава поняла, что даже если жара её не сильно тревожила, то слабость от простуды никуда не делась, да и следовало ей не забывать про головной убор.
— Раймо и Ииро после ночного дежурства отправляются спать, а остальные идут с нами на озеро. Пора бы уже мне поговорить кое с кем начистоту.
— Шеф, — с сомнением и немного невнятно протянул Ииро, подавляя зевок. — Вы пойдёте вчетвером?
— Это неразумно, — покачал головой Эрно.
— Я тоже как-то не уверен, — извиняющим тоном высказался Раймо, поглядывая на Мирославу.
— Уж если даже наш идеальный Раймо! — беззлобно фыркнул Ииро, за что получил его предупреждающий взгляд.
— Что на это скажет община? — последним выразил сомнения Линнель.
Вяземский улыбнулся их наперебой звучащим словам, затем поднял глаза на чистое, без единого пушистого облачка небо, по которому, громко и задорно махая крыльями, летали птицы. Сердце Мирославы билось в такт их ударам, и когда Мстислав вернул своё внимание парням, уже она запрокинула голову, радуясь тому, что солнце не ослепляет, и поразилась нежно-голубому цвету неба, которое казалось бесконечным и постоянным, в отличие от тех, кто ходил под ним. Оно напоминало ей, гладь чистейшей реки, через которое, если приглядеться, можно было бы увидеть его дно и обитателей. Эта мысль успокаивала. Диалог замер совсем ненадолго, но мгновения тишины Мирославе всегда казались более долгими, чем другим, потому что она почти осязала их. Пусть вокруг и было совсем нетихо, ведь жизнь людей не останавливалась по её желанию, но она могла притвориться, что не только ей удаётся замереть, но и всему миру.
В этой выдуманной тишине, которая была наполнена покоем, Мирослава отчётливо услышала, как один из желудей оторвался от дерева и приземлился на скамейке рядом с ней, неуверенно покружившись волчком вокруг своей оси, но всё же оставшись на том же месте. Её рука, не отрываясь от созерцания, потрогала шершавую шапочку ещё зелёного желудя, и ей показалось, что она слышит биение его сердца. Он не умер, покинув родной дом, а наоборот начал жить — он осознал, что готов к самостоятельности, пусть и раньше остальных братьев, и рискнул. Мирослава улыбнулась и аккуратно отбросила его в траву, желая удачи на этом нелёгком пути самостоятельности.
Анат Данилович как-то дал ей задание — взять первое в её жизни интервью. Сказал это спокойно, коротко и буднично, поэтому Мирослава растерялась и постеснялась выразить сомнения. Интервью она взяла, не желая подвести шефа, но оно вышло ужасным, и тем не менее она принесла его ему. Тот внимательно прочёл заметки и невозмутимо заключил, что пусть это одно из худших интервью на его памяти, он гордится тем, что она справилась с этой задачей самостоятельно.
«Ошибки — это неизбежное зло в жизни. Научись встречать их с достоинством, но при этом не отказывай себе в желании их оплакать. Тут главное — не переборщить. Мера придёт с опытом, — сказал он ей тогда. — Но и не гнушайся просить помощи или совета. Ты могла избежать этой ошибки, если бы сразу подробнее расспросила меня».
Просить о помощи ей до сих пор бывало тяжело, но этот урок она запомнила.
— Мне казалось, что мы приняли решение быть более независимыми, — тем временем заговорил Мстислав, возвращая своё внимание тем, кто в нём нуждался. — Раз Мирослава решила нам помочь, то ей необходимо знать, кого мы подозреваем. Да и, как бы мне ни хотелось игнорировать советы вещуньи — этого делать всё же не стоит, а она настаивала на её участии. Судя по всему, сторонняя помощь будет не лишней.
— У нас есть подозреваемый? — встрепенулась Мирослава от восторга.
Лица ребят были кислыми, как любой несозревший плод или обычный вид Эрно.
— Мы не ищем лёгких путей, поэтому это целый хозяин озера, — спокойным голосом подтвердил Мстислав. — Ну и женщина, на фоне которой даже он как-то меркнет, но её пока оставим в покое.
— Кто-кто?
— Хозяин озера, — широко улыбнулся Ииро. — Тебе он понравится — добряк, каких поискать.
Мирослава почему-то ему не поверила и не зря.
Ей потребовалось время, чтобы осмыслить сказанное Мстиславом, поэтому всю дорогу до дома Вяземского, где неподалёку и нашли тело, и во время прохождения по кромке леса, она молчала. Мирослава не могла поверить, что догадки столичной интеллигенции — финнов, которые всё это и начали, третьего участника палаты, репортёров — сплетни, которых хватало последние годы в стране, и на которые она и полагалась в своих поисках истины, оказались верны.
На окраинах не только существовали верования, здесь было даже нечто большее — уверенность в том, что это реальность, а не нечто эфемерное. Она никак не могла успокоиться, предчувствуя раскрытие скорой тайны, но вместе с этим ей было немного страшно от происходящего.
В какой-то момент она расслышала тихий диалог между Линнелем и Эрно, который навёл её на ещё большие подозрения, приводящие её в недоверчивое потрясение и необоснованную радость.
— Он оставит нас в секрете, как ты думаешь? — шептал Линнель.
— Хотелось бы верить, но с шефом происходит что-то странное, поэтому ни в чём нельзя быть уверенным.
— Если община узнает…
— Я прекрасно это знаю. И он тоже. Замолчи и шагай.
На основе этого диалога было бы поспешным решением делать какие-то выводы, но Мирослава не могла удержать воображение от потока предположений. Она вдруг поняла, что ей необходимо сегодня же увидеть вещунью, тогда она сможет задать конкретные вопросы и получить на них точные ответы. После встречи с хозяином озера — это даже в мыслях звучало ошеломляюще — она обязательно попросит Мстислава или Эрно проводить её до дома вещуньи. Лучше Эрно — тот вряд ли станет задавать неудобные вопросы.