В прошлый раз в лесу Мирослава была слишком занята желанием остаться незамеченной и внимательным изучением убитой, что не обратила внимание на то, какой другой воздух среди стольких деревьев. Он более густой, влажный, отрезвляющий и даже… живой. Ей вдруг показалось, что погода в селе скоро ухудшится — что-то такое витало в воздухе. Если принюхаться, то можно было ощутить сладковатый запах земли, масла цветов и древесной коры, которые обычно предупреждали о будущих осадках.
Мирослава вновь навострила слух и среди травы, крон деревьев, шелеста ветра сумела различить глухое шевеление в норах, перебирания маленьких лап и стрекотание крыльев насекомых. Она привыкла считать лесные просторы частью своей жизни и даже чувствовала расслабленность и негу в привычной обстановке. Среди диких животных, которые, несмотря на людское мнение, не нападали первыми, а были очень умными и осторожными существами, берегущими свою жизнь, ей было спокойнее, чем иной раз среди людей. От животных она знала, чего ожидать даже при худшем раскладе, а люди были непредсказуемы.
Тропинка, по которой Мирослава шла за её провожатыми, была достаточно широкой и протоптанной, пользующейся популярностью среди местных. Мошкара и комары обычно не особо беспокоили её, но в этот раз с удивительной прытью накинулись, и она каждый раз вздрагивала и морщилась, почувствовав укус даже сквозь одежду, или когда отмахивалась от надоедливого писка возле уха. Вместо этого противного звука ей хотелось бы услышать ещё что-нибудь интересное из уст ребят, но они перестали даже переругиваться, что невольно вызывало тревогу.
Когда Мирослава почувствовала свежесть и прохладу, принесённую порывом ветра, которая могла исходить только от воды, то все трое развернулись, словно по команде и молча вперили серьёзные взгляды прямо в неё.
— Перед уходом Ииро поделился с вами этими глупыми советами о том, как общаться с женщинами, и вы не нашли лучшего времени опробовать это, кроме как сейчас? — пошутила она не иначе как из-за сильного волнения, которое весь путь накапливалось по маленькой капле, а от их странного поведения тут же достигло своего предела, перевалившись через край.
Эрно утратил всю деловитость и поморщился, испустив усталый выдох, словно он возился с безмозглым маленьким ребёнком.
— Помните, вы утверждали, что остроумие — не ваша сильная сторона? — поинтересовался он. — Вы были абсолютно правы.
— Эрно, — неодобрительно протянул Мстислав, которой всё также внимательно изучал Мирославу.
— Извини, но это же правда, — пояснил Эрно. — Она странноватая даже для городской. Ты уверен в своём решении?
— Думай о том, как это взбесит общину, — посоветовал Линнель.
— Мысли об этом действительно ободряюще влияют на мои нервы, — с оттенком мечтательности согласился Эрно.
— И вас кто-то принимает всерьёз? — усомнилась Мирослава, немного задетая обсуждением своей персоны. — Правду говорят, что мужчины — большие дети. Мстислав, давай скорее высказывай свои сомнения, иначе комары меня доконают. Или твои подчинённые.
— Эй! — обиженно воскликнул Линнель.
— То есть вам можно меня оскорблять, а мне нет? — деланно удивилась она.
— Вообще-то…
— Ладно, хватит, — прервал их пререкания Мстислав.
Он задумчиво поглаживал бороду, а когда Мирослава вскинула бровь, поторапливая, пожал плечами.
— Даже не знаю, что сказать. Я слишком часто в последние дни подбираю слова, но толку от этого никакого в итоге. Поэтому давай сделаем проще. Если ты поделишься хоть с кем-то тем, что увидишь через несколько минут, то вряд ли кто-то тебе поверит, но мы можем об этом узнать, и это не приведёт ни к чему хорошему.
— Это угроза? — свистящим шёпотом уточнила Мирослава. — Вы здесь с ума посходили, что ли?
Линнель отвёл взгляд, а Эрно равнодушно пожал плечами. Вяземский почесал бровь, находясь при этом в безрадостном настроении, но всё же попытался продолжить настаивать.
— Я просто хочу, чтобы ты поняла всю важность того, чему станешь свидетельницей. И не стала описывать это ни вслух, ни на бумаге.
— Мы всё ещё делаем вид, что верим её словам о том, что она репортёрша? — осведомился Эрно, а затем недовольно охнул, получив под рёбра от Линнеля. — А что? Госпожа Вишневская должна знать, что мы бы не стали ей так доверять, если бы не заверения вещуньи, которая сказала, что ей необходимо быть с нами заодно. Она, вообще-то, нас обманула!
— Вы сами-то не особо откровенны, — проворчала она, слегка смутившись из-за высказанной прямо претензии.
— А мы другого не обещали, — парировал Эрно.
Вяземский прикрыл глаза и громко выдохнул через рот, привлекая этим к себе внимание. Мстислава мимоходом подумала, что ему стоило бы уже привыкнуть к такой обстановке вокруг.
— Мы договорились? — спокойно уточнил он.
— Конечно! — громче, чем следовало бы, произнесла она, обходя их и первой выходя на берег.
Глава 16. Откровения
Она остолбенела, позабыв о своём раздражении, зачарованная открывшимся перед ней видом.
Озеро, казалось, не имело границ и распространяло своё влияние повсюду в обозримом пространстве. Несмотря на свою обманчивую бескрайность, оно не подавляло и не выглядело опасным. Мирослава сделала шаг вперёд, не способная оторвать взгляд от сияющей на солнце поверхности, которая манила её. Она не могла, да и не хотела оглядеться, чтобы внимательнее присмотреться к раскидистым красивым ивам, которые её взгляд при беглом первичном осмотре захватил, на крупные камни, отполированные до блеска любителями рассиживаться, любуюсь блистательностью озера.
— Мирослава? — сумела расслышать она.
Она рассеянно перевела взгляд на окликнувшего её Мстислава, который обеспокоенно стоял рядом.
— Всё хорошо?
— Конечно.
Мирослава сделала ещё несколько шагов вперёд, прежде чем заметила, что Эрно и Линнель уже расположись возле кромки воды и что-то бормочат над её поверхностью. Она приложила усилие и разобрала:
— Хозяин озера, прими эти скромные дары и выгляни к нам, чтобы поболтать.
Потом они засунули руки в карманы, вытащили оттуда уже знакомые Мирославе платки, а затем кинули в воду несколько пирожков, которые вместо того, чтобы сразу пойти на дно, несколько долгих мгновений плавали над поверхностью и только потом стали медленно уходить вниз.
Заколдованность видом воды исчезло из сознания Мирославы, сменившись любопытством и лихорадочным волнением.
— Что теперь? — полюбопытствовала она, обернувшись к задумчивому Вяземскому.
— Ждать, когда он соизволит появиться, — отозвался он немного скучающим тоном.
— Шеф, не следует в таком тоне отзываться о хозяине озера, — укоризненно произнёс Линнель.
— А ему не следует забирать половину улова у рыбаков, когда он соизволит находиться не в духе, — ворчливо ответил он.
— Так вы им не поможете.
Мстислав поморщился, но кивнул. Потом он молча уселся на песок в ожидании. С этой стороны солнце светило прямо в лицо, но если спрятаться под покровительство деревьев, то из тени можно было бы любоваться озером без того, чтобы покрыться загаром. Мирослава рисковать больше не собиралась, поэтому старательно отводила взгляд от водной глади, так её манившей, а потом и вовсе уселась рядом с Вяземским.
— С тобой что-то не так с тех пор, как ты узнала о хозяине озера, — спокойно, словно ничего странного в его словах нет, произнёс он после минутного молчания.
Она-то рассчитывала, подсаживаясь к нему, либо на его нелюбовь к разговорам, либо на то, что ему хватит такта промолчать! Чувствуя необъяснимую обиду из-за проявляемого ранее им недоверия, она ответила строгим голосом:
— Я не готова вести с тобой такие разговоры. Тем более здесь.
— Почему?
— Ты мне не нравишься.
— Я совсем не удивлён, но хранить секреты я все же умею.
Мирослава почему-то в этом не сомневалась. Она, не мигая, уставилась на спины парней, а затем сдалась и едва слышно прошептала:
— Они могут услышать.
Мстислав ничего сначала не ответил, а затем медленно повернул голову к ней и долго разглядывал.
Мирослава изначально не собиралась говорить ничего её компрометирующего или провоцирующего его, но раз уже не удержалась, то больше не могла молчать. Тем более, было бы вежливо ответить откровенностью на откровенность, даже несмотря на то, что на такой шаг их вынудила вещунья.
Она набрала в грудь побольше воздуха и негромким голосом начала рассказ:
— Пару лет назад я нашла в общественной библиотеке любопытную рукопись. Получила я её по знакомству, она не находится в общем доступе — заранее предупреждаю, чтобы ты не волновался. Там были заметки, сделанные от руки о детях-оборотнях, которые начали рождаться на окраинах государства лет сто-двести назад, но автор не утверждал, что их не бывало и раньше — это было тот период времени, который он смог отследить. Имя автора Николай Волконский — обладатель богатой фамилии и наследственности. Он писал о странных детях и их сложных судьбах. Это могло бы походить на печальную и жестокую сказку, но что-то мне не давало покоя в его записях. Слишком правдоподобными они были, объясняющими отчуждённость некоторых народностей, названия которых он не скрывал. Волконский потратил не один год на поиски ответов, потому что считал себя учёным, у которого есть долг и возможность раскрыть правду. На деле он был, скорее, скучающим бывшим дворянином, отучившимся и прожившим бо́льшую часть жизни за морем. Домой он вернулся уже в довольно зрелом возрасте, наверное, чтобы встретить скорую старость, а здесь, весьма кстати, эти слухи среди интеллигенции, набирающие обороты уже не первый год, вот он и зациклился на этой теме после мистической романтики, которой славится Европа. Эта рукопись написана до того хорошо, что у меня, впервые в жизни, зачесались руки что-то написать и дополнить её новыми сведениями — такими сведениями, которые были бы по-настоящему правдивы! Чтобы они раскрывали суть оборотней, а не только ту видимость, которую наблюдали все эти годы люди… Сегодня этого автора уже нет в живых, а жаль. Я бы задала пару вопросов. Например, правда ли он бывал в этих краях, как писал. Его записи об этом месте довольно обрывочные, они полны таинственности, но при этом жирно подчёркнуты. — Мирослава вновь глубоко вдохнула немного солёный воздух и повторила. — Да, я бы хотела задать ему несколько вопросов. А первый был бы о том, что неужели он замечал здесь то же, что и я?