Мирослава замолчала, продолжая наблюдать за сидящими на корточках ребятами. Они не переругивались, лишь молча глядели на озеро, словно в преданном ожидании. Но она-то знала, что они прислушиваются, затаив дыхание, к каждому её слову. Их выдавала осанка — слишком прямая и напряжённая, а ещё неподвижность.
Набравшись смелости, она посмотрела на Мстислава, который всё так же глядел на неё, но без всякого выражения. Это почему-то её испугало, и она не сумела остановить вырвавшийся наружу судорожный вздох. Мстислав отвёл взгляд, переводя его на озеро и через мгновение над его поверхностью, появилась мужская голова с мокрыми чёрными волосами, большими глазами болотного цвета и узким ртом. Мужчина был бледен, худ и чем-то напоминал утопленника.
— Надо же! — причмокнул он губами, словно жуя что-то вкусное. — Вожак понабрался ума и пришёл не с пустыми руками.
Мстислав ответил не сразу. Сначала он поднялся на ноги, отряхнул свой плащ, подошёл ближе, кивком головы приказывая отступить ребятам, и только затем отозвался:
— Учусь потихоньку, а ты?
— Дерзкий и глупый сын леса, — вкрадчиво проговорил мужчина, расплываясь в неестественной широкой улыбке с безумным блеском в глазах.
Мирослава всем естеством предчувствовала неудачу и, поспешно поднявшись, с гулко колотящимся сердцем сделала несколько шагов вперёд.
— Добрый день, хозяин озера! — воскликнула она поклонившись. — Извини за беспокойство, но мы к тебе с важными вопросами, на которые ответы можешь знать только ты.
Улыбка стекла с лица мужчина, сменившись озадаченным выражением. Он внимательно оглядел Мирославу, которая старалась улыбаться как можно более подобострастно и тягуче провозгласил:
— Красивая девушка обучена вежливости! Сын леса, кто она?
— Друг.
— Такие друзья тебе нужны, они могут помочь научить ваших детей не кидать вечерами камни в воду, нарушая мой покой. Если бы не моя хозяйка и дети, любящие кидаться в ответ, то я бы уже пересмотрел своё решение насчёт утопленников. — Глаза мужчины вновь засияли, он начал невесомо проводить руками по воде, и от его пальцев стали растекаться волны, образующие небольшие водовороты.
— У нас уговор… — зарычал Мстислав, но Мирослава схватила его за руку прерывая.
— Вы бы, конечно, не стали нарушать уговор, ибо это недостойно вас, — попыталась она выкрутиться. — Простите Мстиславу его непозволительную грубость. Вы столь могущественны, что наверняка уже слышали об убийствах, которые происходят на этой земле. Они и ввели его в такое беспокойство.
Хозяин озера не прекратил своего занятия, но любезно ответил:
— Конечно.
— Поэтому мы и пришли к вам. Нам известно, что убийца для чего-то после смерти куряет убитых в воду. Это происходит обычно ночью. Не видели ли вы кого-то подозрительного?
— Ночами я сплю, — неохотно отозвался он, а затем начал кружиться вокруг своей оси, поднимая все более высокие волны, которые стремительно неслись до берега, окатывая его водой.
Несколько капель попало на обувь стоящих рядом Мстислава и Мирославу. Она улыбнулась ещё шире и благодарнее.
— Разумеется. Вы так добры, что позволяете нам задавать вопросы.
— Я знаю.
— А ваши дети, любящие кидаться, не замечали ничего особенного последние недели?
Хозяин озера замер. Вокруг него заклубилась пена, а сам он стал всё меньше походить на человека, а всё больше на водяного. Его мокрые волосы упали на лицо, голубоватое, как у мертвеца, тело со вздувшимися венами стало дрожать, и он начал кричать:
— Мои дети ни в чём не виноваты! Мои дети — невинные создания!
Мирослава заметила, как из глубины к ним начали тянуться зелёно-коричневые водоросли, и стала быстро удаляться от берега, потянув за собой покорного и молчаливого Мстислава.
— Вы абсолютно правы! Простите за беспокойство. Спасибо за ответы, — поклонившись, восклицала она, отступая всё стремительнее.
— Вон! Пошли вон! Чтоб я вас больше не видел здесь! — продолжал разоряться хозяин озера, всплёскивая руками, вслед за которыми поднимались мокрые, склизкие водоросли, желающие утащить провинившихся на самое дно.
Мирослава, как заведённая, не переставала благодарить, до жути испуганная и не желавшая вновь ощутить на своей груди тяжёлый пласт воды, не дающий выбраться наружу — со времен этого события прошло десять лет, а она до сих помнила тот ужас.
Линнель и Эрно двигались точно за ней, продолжающей тянуть под защиту леса себя и Вяземского.
Остановившись только тогда, когда они преодолели опушку леса, она упёрла руки в колени и попыталась отдышаться и избавиться от леденящего душу страха. Руки и ноги у неё дрожали. Мирослава заправила пряди, выбившиеся из косы, за уши, выпрямилась и нарочито весёлым тоном заметила:
— Вышло довольно неплохо.
— Что это вообще было? — экспрессивно спросил Линнель — единственный, кто мог смотреть на Мирославу. Остальные отводили взгляд, но она сделала вид, что не замечает возникшего напряжения.
— Я сделала то, за чем мы пришли, — пожала плечами она. — Теперь стало понятно, что хозяин озера что-то скрывает.
— И что нам это даёт? Он ведь толком ни на что не ответил.
— Почему ты смотришь на меня? — возмущённо вопросила Мирослава, у которой в висках забил колокольный звон. — Вы ведь здесь сыщики!
— Точно, — кивнул Линнель и с осторожностью взглянул на Вяземского. — Шеф?
— С его детьми мы точно не сможем поговорить. За ними пристально наблюдает хозяйка озера. Но даже если хозяин озера помогает топить трупы убийце — нам это не отвечает на вопрос зачем. Но без его помощи мы не сможем отследить ночные приходы убийцы, потому что рыбаки в это время уже спят.
— Зато мы сможем опросить кое-кого другого, — негромко произнёс Эрно, и в его серых глазах появилось озарение, придающую его лицу столь редкую живость. — Сейчас же сезон свиданий начался, а какое у парочек излюбленное место после полуночи?
— Ты гений, — восторженно протянул Линнель.
Эрно даже не преисполнился самодовольством от такого заявления, занятый рассуждениями.
— Только нужно действовать осторожно и спрашивать только у тех, кто точно ответит! — Он замер и медленно повернулся к Вяземскому с горящими глазами. — Шеф, а помнишь ту влюблённую в тебя девицу?
— Нет, — грубо отрезал Мстислав.
— Ты должен её помнить! — подхватил Линнель. — Она с самого утра несколько месяцев караулила тебя возле дома, чтобы напоить свежим молоком и собственноручно испечёнными калитками!
— Замолчи.
— Шеф, мы не можем обратиться к парням — они не станут раскрывать девиц, а вот её явно никто не зовёт гулять, потому что всем известно, что она по тебе сохнет! И если ты спросил бы у неё…
— Линнель, заткнись! — громко рявкнул Вяземский, и оба парня тут же осеклись.
Его окрик вынудил встрепенуться сидящих на деревьях птиц, которые тут же взволнованно вспорхнули с веток и забили крыльями, скрываясь в другом направлении. Заяц, прячущийся в высокой зелёной траве, за которым Мирослава наблюдала последние пару минут, навострил уши и замер испугавшись.
Она же подняла взгляд на Мстислава и сказала:
— Это хорошая идея. Сходите к этой девушке и расспросите её о том, кто мог присутствовать возле озера на свиданиях в нужные нам ночи.
— Я не стану этого делать, — повторил он.
— У тебя ещё есть какие-то варианты? — уточнила Мирослава.
— Я думаю, что убийца как-то связан с кладбищем, но уже какой день не могу до него добраться.
— После того, как поговоришь с девушкой, можешь сходить и на кладбище. Прекращай быть таким упрямым и сделай свою работу, — устало попросила она, почувствовав, как простуда вновь захватывает власть над её телом.
Разум при этом старался работать в полную силу, поэтому Мирослава точно знала, что ей необходимо сделать. Пока Вяземский прожигал её взглядом, а Эрно с Линнелем молчаливо беседовали одними глазами, она уверенно обратилась к Эрно:
— Ты бы мог проводить меня до дома вещуньи? Мне очень нужно с ней поговорить.
— Почему я? — растерялся он.
— Потому что Линнель пойдёт с Мстиславом, а ты предпочёл бы держаться подальше от влюблённых девушек.
Эрно задумался лишь на миг, а затем кивнул.
— Справедливо. Пойдёмте, госпожа Вишневская.
Он прошёл мимо неё, чтобы пойти первым. Она не знала, как уместно попрощаться в возникшей ситуации, а потом поняла, что момент упущен, и резко развернулась, чтобы быстрым шагом последовать за Эрно. Она до боли прикусила губу, когда поняла, что и со стороны Вяземского даже не последовало попытки что-то сказать.
Мстислав старательно не смотрел в сторону уходящей репортёрши, стараясь заглушить кусающееся чувство горячей обиды. Но Вяземский ничего не мог поделать с тем, что после её признания он почувствовал себя преданным. Неужто Мирослава все это время водила их за нос?
— Мстислав? — позвал его Линнель, отвлекая от мрачных мыслей.
Тот ответил не сразу.
— Я сам схожу к этой девице, — наконец, заговорил он, взглянув в ту сторону, где скрылась Мирослава. — Ты отправишься в гостиницу, поспрашиваешь работников кухни и вернёшься со списком тех, кто работал в те ночи, когда пропадали туристы. Если чьё-то имя повторится трижды, то приведёшь этого человека ко мне.
Линнель послушно кивнул.
Через два часа подрабатывающему ночами парню не повезло оказаться на допросе Мстислава, который после сделанного на озере признания и неловкого разговора с девицей пребывал в ярости. Тот, увидев главу в таком состоянии, почти сразу со слезами признался в том, что действительно подливал какие-то настойки туристам. Они вместе с запиской оказывались на пороге его дома. Кто их писал, он не знал. Ему нужны были лишь лёгкие деньги. И его даже не смущал тот факт, что он был повинен в убийстве трёх человек, а аргументировал он это тем, что ведь они были не своими.
Мстислав, которого обуревало желание во время рассказа пацана придушить его, услышав объяснение, сдержался, но ко всему прочему почувствовал, как что-то в нем окончательно сломалось.