Пока все переглядывались, он успел вернуться за свой стол и удобно расположиться.
— Конечно, — за всех уверенно ответил Чацкий. — Поднятый мной вопрос имеет под собой основание. Мстислав Вяземский не оказывает должного уважения общине, не советуется с ней, не считается с высказанным мнением, как это было совсем недавно с железной дорогой, а на днях с Борисом Игнатьевичем, который настоятельно указывал ему на то, что присутствие этой распущенной девицы в наших краях…
Его снова прервали. На этот раз сам Вяземский, который холодно предупредил:
— Советую воздержаться от оскорблений в сторону госпожи Вишневской.
— Вот видите! — со спокойным достоинством возликовал Чацкий, кивая так, словно именно этого и ожидал. — Он защищает приезжую, но позволяет себе обвинять одного из членов совета! Это неслыханно.
Остальные согласно закивали.
— Вернусь к списку оглашения только последних прегрешений главы. Самая большая его оплошность — он позволяет и поощряет проявлять неуважение его…
Вновь послышался шум, и Чацкий прервался, недовольно скривившись.
На этот раз кто-то бежал по коридору и через мгновение на пороге возник взбудораженный Ииро. Мстислав почувствовал невольную ностальгию.
— Ого! — воскликнул он, увидев скопление людей. — А что тут происходит и без меня?
Рядом с ним тут же оказались Эрно и Мирослава.
— Что ты узнал? — требовательно спросил Эрно.
Ииро продолжал всех заинтересованно разглядывать, а потом переспросил:
— Что?
— Ииро!
— Да, точно! — спохватился он, но затем перевёл потяжелевший взгляд на Мстислава, и тот понял, что им было выяснено что-то важное, и незаметно качнул головой.
Эрно и Мирослава, наблюдавшие за ним, в отличие от других членов общины, которые возмущённо переговаривались, поняли намёк.
— Я пришёл сказать, что наш судмедэксперт перестал пить, — драматично воскликнул он и, словно не замечая неприязненных взглядов в свою сторону, весёлым тоном повторил вопрос. — Так что тут происходит?
— Пошли все вон! — взбесился Чацкий. — Сколько можно нарушать порядок собрания? Глава!
Он требовательно уставился на Вяземского, но он в ответ лишь развёл руками.
— Я плохо их воспитал. Прошу прощения.
Пока Чацкий багровел и дрожал от еле сдерживаемого гнева, Ииро нагло прошёл к столу Мстислава, уселся на него и предположил:
— Из-за нас у шефа неприятности?
— Не из-за вас, — успокоил его он. — Но из-за вас меня никак не могут сместить с поста главы.
— Что? — Тут же хищно оскалился Ииро, прищурившись и утратив бодрое расположение духа.
В это время старик Ждан громко выговаривал Чацкому:
— Это собрание курам на смех. Давай перенесём.
Тот скрипнул зубами, но, оглядев творившееся кругом безобразие, неохотно кивнул.
— Мстислав, тебе сообщат о времени следующего собрания. Ты обязан явиться точно в срок и один! — торжественно и чётко провозгласил старик Ждан, а затем стремительно покинул кабинет, а за ним, словно утята за мамой-уткой, гуськом пошли остальные.
Чацкий шёл последним, и он точно заметил, что ответа по поводу появления на собрании Вяземский не дал. Он с искривлённым лицом смотрел на улыбающегося Мстислава, который почему-то не мог удержаться от такой маленькой провокации. Про себя же он изумлялся, как раньше ему удавалось не замечать неприятных сторон заместителя начальника участка. Да, все слышали о его не самых гуманных способах воспитания сыновей — он не гнушался телесных мер наказания, но, несмотря на негативное отношение самого Мстислава к таким мерам, многие отцы и деды могли нет-нет да и пригрозить ремнём. До этого ему казалось, что Чацкий тоже из их числа, а советы отлупить его ребят он использовал лишь для острастки, но после встречи с его сыном Мстислав убедился в том, что реальность на самом деле довольно неприятная штука.
Когда шаги последнего члена общины отзвучали в участке, Чацкий, который всё так же стоял у выхода, оглядел оставшихся в кабинете и сплюнул прямо на порог.
Возникло стремительное движение в его сторону и только строгий окрик Мирославы:
— Не делайте глупостей!
Сумел остановить четверых мужчин от поспешных и необдуманных поступков. Они сами не поняли, но почему-то послушались и застыли прямо возле остолбеневшего и побледневшего Чацкого, который суетливо переводил взгляд с одного на другого.
Когда всё-таки он убедился, что никто из присутствующих не собирается устраивать ему взбучку, то отмер и победно усмехнулся. Но он кое-что не учёл, вернее, кое-кого.
Эрно отошёл в сторону, а на его место встала Мирослава.
С улыбкой в голосе она негромко, но вкрадчиво произнесла:
— Вы гнилой человек без совести. В вас нет ничего святого и никакой правды. Мне жаль, что это так, но молиться за вас я всё равно не стану.
Мужчина опешил и явно почувствовал себя неловко, но не успел придумать, что ответить.
— Постарайтесь держать язык за зубами, если не хотите проблем. Не думайте, что только подчинённые Мстислава способны причинить вам вред. Всем известна истина о том, что нет ничего хуже доведённой женщины. А теперь вам пора, — с нажимом сказала она, продолжая смотреть безотрывным взглядом в его бегущие глаза, а потом с намёком протянула. — Надеюсь, не сочтёте, что и в ваших пороках виноват глава.
Чацкий зло оглядел присутствующих быстрым взглядом, а затем ушёл, так и не произнеся ни слова.
— Теперь, даже если будешь уговаривать, то я всё равно не возьму тебя в жены, — медленно произнёс Ииро и тем самым разрядил обстановку — после его комментария послышался смешок Мстислава.
Мирослава обернулась к нему, улыбнулась, а затем и вовсе рассмеялась.
— Я решила, что у всех вас рука слишком тяжёлая — ненароком могли бы и сломать ему что-нибудь, а это ни к чему сейчас, — ответила она на невысказанный вопрос.
— Заботливо, конечно, но излишне, — не сдержавшись, проворчал Мстислав, подошедший к ней.
В ответ она лишь пожала плечами — согласна с его мнением она точно не была, но спорить не видела смысла.
— Даже если бы это были не вы, то вряд ли я смогла бы удержаться, — заверила она и отошла подальше, игнорируя хмурость главы. — Ииро ведь что-то хотел сообщить, разве нет? — не особо ловко попыталась отвлечь от себя внимания.
Мстислав закатил глаза, но всё-таки кивнул.
Ииро приосанился и при этом словно загорелся изнутри — даже его волосы стали казаться ярче.
— Я доложу?
— Этого от тебя и ждут, болван! — проворчал Эрно, который не любил тягу Ииро к спектаклям.
А у того от предвкушения даже глаза блестели. Он прокашлялся и вдохновлённо начал:
— Когда я сообщил судмедэксперту, что сказала госпожа Вишневская в первый раз — о том, что убийца сначала убивал, а только потом топил жертв, то он сказал, что сам обратил уже на это внимание, но подумал, что это не важно, потому и не сказал, — на этом моменте Ииро скривился и не удержался от порицания. — Невозможный человек с пропитыми мозгами — так тогда я решил и до сих пор не отказываюсь от своего мнения. Шеф, не смотрите так грозно на меня, я знаю, что я ему в сыновья гожусь. В общем, когда вы отправили меня снова к нему, то я был уверен, что ничего нового он не сообщит, но как только я вошёл в его холодные владения, то оказалось, что он не пьян и даже над чем-то работает! Поэтому моя первая новость была правдива: наш судмедэксперт не пьёт уже целые сутки. Так вот, перед тем, как отправить тело убитой в город, он с чего-то решил снова его проверить и заметил странность, которая и вернула ему трезвость ума на целые сутки.
— Ииро!
— Извини, шеф! В общем, когда он осматривал тело, то понял, что его так смутило — следы от пальцев на шеи последней девушки не такие чёткие, как на других телах — отпечатки даже отличаются. Шеф, вы же помните, что последние двое убитых были примерно одинакового телосложения, в отличие от последней? — вопросил он, пока переводил дыхание.
— И дальше что?
Ииро широко улыбнулся и торжественно заявил:
— А то, что это очень важно! Все трое были убиты разными людьми!
И замолчал, довольно оглядывая ошеломлённо застывших слушателей. Мстислав почувствовал себя странно — он совершенно не был готов поверить в услышанное, но в то же время подспудно был уверен, что ждал именно этого, чтобы раскрыть дело.
Заметив, как не имётся Ииро, он уточнил:
— Это всё?
— Нет! — тут же выпалил он. — Эту паузу я взял для пущего эффекта.
— Ииро, не буди во мне зверя, — потребовал Вяземский, растирая снова занывшие виски.
— Понял. Так вот, если судить по физическим данным убитых, то они убивали сами себя.
Воцарилась звенящая тишина. Можно было расслышать шебуршения мышей в кустах и траве за окном, тяжёлые удары крыльев крупных птиц и многочисленные голоса людей. Оборотни обычно учились не обращать внимания на посторонние звуки, но когда они рассредотачивались, то теряли концентрацию.
— Как это возможно? — слабым шёпотом поинтересовался Линнель.
— Колдун, — хрипло отозвался Эрно.
Мирослава бросила испуганный взгляд на Мстислава, которому, наконец, вручили недостающую деталь.
— А ты говорил, что магией у вас не пользуются, — нервно пошутила она.
Вяземский совсем невесело улыбнулся в ответ.
— Теперь я в этом так не уверен — особенно после известия о том, что туристов опаивали. Но то, что колдун владеет чёрной магии, было смущающей всех правдой, но без неё он бы не мог справляться с мёртвыми. Кстати, по мнению некоторых, даже мы относимся к её разновидности.
— Да, я слышала об этом, — дрогнувшим голосом отозвалась Мирослава, а затем глубоко вздохнула. — Нужно допросить колдуна?
Мысли Вяземского сейчас существовали отдельно от диалога — он пытался разложить по полочкам известные ему факты, беря в расчёт новые данные.
Если в этом деле замешан колдун, а сомневаться теперь не приходилось, то здесь было два варианта: либо это кто-то из соседних сёл, но тогда бы их колдун сообщил о его приходе и творимым им безобразии с убийствами, ведь такое он бы не смог не заметить, либо это их колдун.