— Прости… У меня не было цели тебя оскорбить или проявить неуважение…
Мирослава с силой зажмурилась, из пальцев у неё выскользнула пуговица, державшаяся на одной ниточке.
— Мстислав, прошу тебя, замолчи! — взмолилась она. — Сделаем вид, что ничего не было, хорошо? Пощади моё достоинство.
— Как скажешь, — ещё более глухо отозвался он.
— Спасибо, — с чувством произнесла Мирослава, справившись, наконец, с последней пуговицей и одёргивая платье. — А теперь можешь повернуться и рассказать мне, зачем ты сюда пришёл.
— Тебя не было больше часа… — привычным спокойным тоном начал он, разворачиваясь к ней, но затем осёкся, пробежался взглядом по фигуре и ещё более спокойно изрёк. — Я не смогу сделать вид, что ничего не было.
Мирослава смутилась и тут же мысленно обругала саму себя. Стоило смущаться тогда, когда представала перед чужим мужчиной голой, а не тогда, когда он смотрел на уже одетую, пусть и таким пронзительным и тяжёлым взглядом, вызывающим мурашки.
Молчание затягивалось.
Мирослава, чтобы не отвечать, стала отряхивать от пыли свой пиджак, заодно проверила наличие портсигара и тубы с мундштуком, затем очень медленно стала натягивать его на себя. Она понятия не имела, как реагировать на слова Мстислава. Да она даже взглядом с ним встретиться не могла!
— Тебя не было больше часа, я пошёл искать, а потом услышал твой крик, — как ни в чем не бывало заговорил он.
Мирослава поспешно кивнула, принимая объяснения, и пошла в сторону лесу. По пути она, не глядя, бросила Вяземскому, который продолжал прожигать её взглядом:
— Я знаю, что нам нужно делать.
Тревога нарастала. В воздухе пахло приближающейся грозой. Чем более нервными становились мужчины, тем спокойнее было Мирославе. Когда другие начинали паниковать, её всегда в противовес настигало умиротворение. При осторожных взглядах в сторону Мстислава, она приходила к выводу, что и его тоже.
Они расположились в участке, который всё ещё пустовал — ни один из работников после собрания общины не вернулся, и теперь это было их место сбора. По пути сюда Мирослава и Вяземский успели захватить Эрно, а затем Линнеля, который продолжал старательно допрашивать девиц Петра — времени было немного, девушки были испуганы и смущены присутствием во время беседы родителей, поэтому толку от этого, несмотря на всё его обаяние и красоту, не было. Он сообщил им об этом сразу с нескрываемым сожалением, но Мстислав принял эту новость спокойно, словно этого и ждал.
Когда они вчетвером возвратились в участок меньше, чем за полчаса, так как очень спешили, там уже их дожидались Ииро со сдвинутыми столами, на которых стоял чайник, кружки и лежащие на полотенцах овощи, крупные куски хлеба, жёлтый сыр и румяные пирожки.
— Марта позаботилась, — объяснил Ииро, приглашающим жестом указывая на табуретки.
Первой уселась Мирослава, не сдержав облечённого стона. Мышцы всё ещё тянуло от боли, но это было даже немного приятно — как напоминание одновременно о матери и о первом обороте, который пусть и был привычно не совсем добровольный, но первым, во время которого она была в сознании и помнила почти все события. Тем не менее она чувствовала усталость, к этому прибавилась слабость в ногах от быстрой ходьбы. Помочь выбраться из этого состояния ей могла только еда. Много еды!
— Обожаю Марту! — искренне призналась она, хватаясь за всё, что попадалось на глаза, и отправляя в рот.
Сначала она почти не чувствовала вкуса, но затем стала жевать и замычала от удовольствия — пирожки были сочными, а тесто таяло во рту! В ответ на её восторг послышались понимающие ухмылки и смешки.
Они постарались оперативно прикончить имеющуюся еду, не задевая серьёзных тем, да и почти вообще не разговаривая.
— Дождёмся Раймо и тогда всё обсудим, — сказал Вяземский перед тем, как приступить к ужину.
Но вот даже крошек уже не осталось, а его всё не было. Тогда-то парни и начали нервничать.
— Потом его просто введём в курс дела, — предложил Эрно, вглядываясь в невозмутимое лицо шефа.
Тот покосился на дверь, но всё же кивнул.
— У Мирославы есть план. Ей дадим слово первой, — спокойно сказал он, переводя взгляд на нее.
Остальные тоже выжидательно на неё уставились. В горле возник ком от вспыхнувшего волнения, но она сглотнула, подавила неуверенность и скрестила руки на груди, жалея, что у табуретак не было спинки, на которую можно было бы откинуться.
— Строго говоря, это только набросок плана, — ответила она Мстиславу, встречаясь с ним прямым взглядом впервые с того момента, как они покинули берег.
Тот тоже скрестил руки на груди.
— Мы всё равно слушаем.
Линнель, который ранее обратил внимание на странное молчание между ними, переводил заинтересованный взгляд с одного на другого.
— Мне удалось кое-что узнать от хозяйки озера, — заговорила Мирослава. — Это именно она подкидывала трупы хозяину лесу, а не её муж, хоть и действовала она по его приказу. Так вот, ей удалось кое-что заметить. Все же слышали о легенде, что вода — это мост между миром живых и мёртвых? — обвела она всех серьёзным взглядом, который должен был им показать, что её вопрос не шутки.
Она помнила, что в первый её день здесь говорил Мстислав, но решила убедиться. Вопреки её беспокойству, никто и не подумал смеяться.
— Конечно. Из-за этого в том числе запрещено совершать самоубийство в воде, — кивнул Линнель. — Считается, что так можно потревожить умерших, поэтому никто и не рискует — желающих навлечь недовольство мёртвых нет, да и мы слишком уважаем смерть. У нас об этом всем известно.
Мирослава закивала, подаваясь вперёд и чувствуя, как её захлёстывает азарт.
— Но при этом вы оставляете ленточки возле могил близких, чтобы не потерять с ними связь? Оставить их душам возможность возвратиться?
— Это всего лишь традиция.
— Спросила я это не просто так. Хозяйка озера рассказала, что колдун открывал врата между миром живых и мёртвых. Согласно прочитанным мною легендам, их соединяет тонкая светящаяся нить, которая на своём конце имеет вход в другой мир. По нему могут перемещаться только мёртвые. Хотя легенды гласят, что живые тоже попадали в мёртвый мир, но, может, с того момента охрана на том конце стала внимательнее? Или колдун со своим сообщником просто не стали рисковать и использовали души мёртвых с помощью этих ленточек? Я уверена, что убийце нужен кто-то на той стороне. У него нет мотива, какой бывает обычно у сумасшедших, убитые — не его жертвы, а инструмент на пути к истинной цели.
Мирослава замолчала, ожидая реакции. Все, кроме задумчивого Мстислава, согласно кивали и хмурились во время её речи.
— Мне кажется, что если он добьётся намеченного — сможет проникнуть и вытащить из другого мира чью-то душу, то мёртвые не обрадуются. Чтобы я ни читала, везде пишут одно — нельзя нарушать равновесие между мирами. Да и самим несложно догадаться о том, что мёртвых оживить нельзя, а вот натворить чёрной магией бед — запросто.
— Потому колдуном и назначают мудрого человека, — отозвался Ииро. — Ингрид — идеальная кандидатура, в отличие от того, кто всё это затеял непонятно зачем.
У Мирославы было предположение, потому что иных причин она не видела.
— Наверное, сообщник задурил ему мозги, и тот тоже возжелал достать из загробного мира чью-то душу, — вслух высказала она свою мысль с нескрываемым сожалением.
— У колдуна был сын, который не пережил оборота, — вдруг произнёс Эрно. — С тех пор он недолюбливал Мстислава. Обращение — процесс непростой и летальный исход до сих пор иногда происходит — особенно когда ребёнок, не слушая предостережений, сам пытается обращаться.
Мирослава почувствовала, как сердце болезненно ёкнуло. До такого пути колдуна довела самая настоящая трагедия, способная и сильнейшего человека сломить.
— Мирослава, как так вышло, что хозяйка озера охотно поделилась с тобой этой информацией?
Вопрос Вяземского немного её взволновал, но вопреки здравому смыслу и правде, которой она всё равно собиралась с ними поделиться, ответом её было гордое:
— Потому что, будучи женщиной, тоже возможно получить информацию. — Вскинула она подбородок.
— С недавних пор я и так в этом не сомневался, но спасибо, что вновь убедила меня в этом, — с непробиваемым спокойствием кивнул он.
Мирослава сделала паузу, ожидая, что он что-нибудь добавит, но вместо нужного, он произнёс:
— Продолжай.
Она внезапно почувствовала себя неловко из-за этой ребяческой попытки что-то доказать.
— Благодаря тому, что удалось выяснить к сегодняшнему дню, я могу сделать вывод, что убийца маниакально стремится достичь желаемого. В доме у колдуна он мог забрать необходимые для одурманивания травы, ленты, но туристы уже покинули село, значит, его жертвой будет кто-то из местных, а это очень плохо — мы не можем точно знать, кого он выберет, — мрачно резюмировала Мирослава, сплетая и расплетая пальцы рук на коленях под столом.
— Почему ты решила, что убийца обязательно мужчина? — заинтересовался Ииро. — Если приезжие убивали себя сами, то тут даже не нужна никакая физическая сила, поэтому вполне возможно, что убийца — женщина. С твоего появления мы как-то совсем отбросили нашу первую версию.
— Какую? — уточнила она, игнорируя его первый вопрос.
Это знание было интуитивным, почему-то Мирослава верила, что будь виновна женщина, то она бы либо уже добилась своего, либо действовала куда более тихо.
Вместо Ииро на её вопрос ответил Мстислав:
— Мы подозревали, что убийца — женщина. Её нередко можно было увидеть гуляющей ночью по лесу, поэтому сначала мы думали на неё.
— А как её зовут? — с нехорошим предчувствием спросила Мирослава.
Вяземский смерил её любопытным взглядом.
— Александра. Она живёт недалеко от кладбища. Ты её откуда-то знаешь?
Ощутив дурноту, она слабым голосом призналась:
— Помнишь моего свидетеля, который указал на Чацкого?