— На самом деле, больше всех я ждал именно тебя. Пусть ты и одна из них, но всё равно идеально подходишь! Чем-то напоминаешь её… Такая же чистая, — благоговейно произнёс он.
Глава 33. Предательство и неожиданный союз
Мирослава стала топтаться на месте, чувствуя себя странно от такого пристального внимания. И ей очень хотелось стать снова человеком, но не быть же ей потом обнажённой перед всеми?
Кажется, это беспокойство было ею слишком явно проявлено, потому что Пётр махнул рукой в сторону рыси, возле которой валялась кучка вещей.
— Переоденься. В таком виде ты мне не нужна. Да и вдруг испугаешься своей участи и захочешь улететь? Так что, давай. А я даже прикажу всем отвернуться, — улыбнулся он снова чересчур ярко, наблюдая, как Мирослава в полёте пересекает поляну. — Даже сам воздержусь от откровенного подглядывания. Хотя скоро это тело будет принадлежать мне.
Приземлившись возле Александры и расслышав человеческое рычание, она поняла, что его слова сильно не понравились Мстиславу.
— Будь на виду, — без намёка на доброту приказал Пётр, давая понять, что он может не только шутить.
Мирослава послушалась и стала оборачиваться, почти не чувствуя боли — она слишком была напугана и слишком устала, чтобы различать помимо этих ощущений какие-то другие. Оборот произошёл быстро.
Не сдержавшись всё-таки, она сквозь зубы застонала, но её заглушили слова Петра, сказанные с издёвкой Вяземскому:
— Это не то, о чём ты думал, вожак. Мне она неинтересна в том смысле, в каком ты мечтаешь обладать ею.
— Тогда что тебе нужно от неё и Линнеля? — ледяным, колючим тоном поинтересовался он.
В это время Мирослава только успела еле как натянуть платье, но не застегнуть. Она почувствовала, как перед глазами всё поплыло. Ей пришлось облокотиться об дерево. Рядом оказалась рысь, подставляющая спину, и Мирослава тяжело качнула головой в ответ. Ей нужно было скорее прийти в себя и желательно без чужой помощи. Просто происходящего было слишком много для одного дня.
Она потёрла глаза, надеясь, что этим удастся избавиться от чёрных точек, которые весело мигали и не давали ей прийти в себя. Дрожащими пальцами она медленно стала застёгивать платье, заметив, что Пётр вместо ответа Мстиславу долго смотрит на неё. Она постаралась сохранить отчуждённое выражение лица.
— Вообще-то, тебя это не касается, вожак, — неторопливо откликнулся он, выделив обращение красноречивым тоном и бросая на Мстислава издевательский взгляд. — Как приятно, что не всё дано тебе постичь! Но ладно, ты мне немного нравишься, поэтому буду снисходителен и скажу. Для Мирославы я подготовил роль сосуда для души моей жены. — Его на мгновение подвёл голос, но он быстро продолжил. — Все девицы до этого не подходили, только одна, а она взяла и всё испортила. Дура. Признаюсь, тогда я слегка вышел из себя и попросил колдуна зазря убить ту приезжую, но она была слишком похожа на Таню… В общем, я подумал, что может хоть в этот раз сработает — отправить её за душой Таней и также сделать её тело сосудом, но ничего не вышло… Она не смогла её найти даже с помощью местных, которые должны были ей помочь…
Рука Петра ослабла, и он чуть было не выронил топор, заставив дёрнуться Мстислава и глухо зарычать. Пётр поднял на него самодовольный взгляд, и стало ясно, что он сделал это нарочно.
— Злишься? Боишься за жизнь дорогого человека? — почти по-человечески поинтересовался он. — Я тоже злился, пока не пришёл к колдуну, который ещё до моего уезда говорил, что я вполне могу стать его преемником, если постараюсь. Но я не хотел. Я хотел только Таню. — Он задумчиво хмыкнул. — Вот какая забавная штука — жизнь. Чтобы получить её обратно, мне пришлось вернуться и согласиться стать его учеником. У него я и нашёл этот ритуал — призыв души с той стороны. Вскоре я сошёлся с моим другом, которого мы сейчас ждём. Он не любил всей душой общину и лицемеров в ней. Снова забавно — я ненавидел оборотней, но подумал, что конкретно этот может быть полезен. Так и оказалось. Именно он сказал, что использовать души мёртвых туристов — это со всех сторон удобно: нас не заподозрят, начнётся кавардак, поэтому будет проще действовать. Проблема его идеи была только в том, что чужаки не знали мою Таню, а достать из мира мёртвых душу могут только те, кто знал её при жизни. И душа должна быть совсем недавно убиенной. Поэтому мы призывали с помощью лент уже умерших соседей Тани, которые должны были помочь приезжим. Это уже вершил колдун. Но мне всё надоело — теперь я буду действовать наверняка. Кстати, снова забавно, что когда я предложил колдуну свой план, он не очень то сопротивлялся, потому что тоже не питал особой любви к общине, а в частности, к тебе, вожак, ведь именно ты, по его мнению, виновен в смерти его сына.
Он смерил Мстислава жутко заинтересованным взглядом и улыбнулся.
— Наверное, тебе невыносимо оттого, что ты сейчас не можешь владеть собой? Застыл истуканом и единственное, что тебе позволено — это порыкивать, подобно псу на привязи. Ты ведь привык к власти. И она слишком долго была у тебя. А всё из-за этого поганого оборотничества! — неожиданно разъярённо заорал он.
Мирослава вздрогнула и всё-таки оторвала последнюю пуговку, которая болталась на одной нитки.
Пётр, который всё время, несмотря на свой рассказ, краем глаза наблюдал за ней, повернулся в её сторону.
— Извини, что напугал, — покаялся он. — Просто отец только об этом и говорил всю мою жизнь и в особенности с тех пор, как я вернулся. Он никак не мог принять тот факт, что я родился человеком. А мне было противно слушать изо дня в день о том, как он несчастен из-за того, что его старший сын оказался недостоин такой чести! — Он гневно и хрипло рассмеялся. — Чести, из-за которой скоро умрёт один из них. Мирослава, подойди-ка сюда.
— А можно мне к друзьям? — самым кротким тоном, которым владела, спросила она, а затем тихо добавила. — Это мои первые обороты, а для оборотней это опасно. Мстислав будет нервничать, пока не убедится, что я физически невредима.
Пётр задумчиво посмотрел на Вяземского, а затем на бледную и шатающуюся Мирославу. Она не знала, чем Пётр руководствовался, но, всё же, в итоге, кивнул позволяя.
— Можешь подойти к ней. Проверь её целостность. Молча и без глупостей. И скажи мне, что с ней всё в порядке — она нужна мне невредимой, — приказал он.
Мстислав, повинуясь, молча двинулся к ней. Мирослава продолжала держаться за дерево, чувствуя себя так, словно одну половину ночи по ней ездили повозки туда-сюда, а другую половину её растягивали, словно тесто, дабы добиться нечеловеческой растянутости мышц.
Когда Мстислав почти подошёл — с мрачностью на лице, крепко поджатыми губами и потемневшими глазами, ей захотелось расплакаться от облегчения, ведь чтобы между ними не происходило, с ним она чувствовала себя в безопасности. Его пыльник выглядел так, словно кто-то потоптался по нему, волосы и борода были в беспорядке, и этим он так сильно напомнил ей их первую встречу. Знала ли она, чем в итоге это всё развернётся?
Она думала над этим вопросом, пока он со всей возможной осторожностью щупал её конечности и придерживал за плечи, заглядывая зачем-то в глаза.
Потом он тщательно и трепетно стал проверять её лопатки и позвоночник, практически обнимая. Он с напряжением втягивал в себя воздух, но так ничего и не говорил. А Мирослава всё думала над этим вопросом, который так не вовремя пришёл ей в голову.
Когда Ингрид сообщила ей о том, что она напрямую связана не только с этими событиями, но и, возможно, с Мстиславом, практически не оставив тем самым выбора, ей захотелось взбунтоваться и, воспарив высоко в небо, улететь прочь. Но даже если им обоим нужно было принять такое решение — оно ведь не являлось окончательным. А даже если и так… Может, она и не знала, как всё развернётся, когда прибыла сюда, но сейчас точно не жалела об этом.
Признавшись себе в этом, Мирослава приняла решение.
— Признайся, что я твоя хозяйка, — настойчиво шепнула она ему, когда Мстислав начал отстраняться, проверив спину.
Он остолбенел. Их лица находились друг от друга в пяти сантиметрах. Глубокие глаза Вяземского, которые сейчас отчего-то напомнили ей вспаханную землю, завораживали.
— Что ты имеешь в виду? — с трудом выговорил он, сопротивляясь приказу Петра.
Он с пристальным вниманием вглядывался ей в глаза, словно пытаясь найти там ответ.
— Ингрид сказала, что чтобы справиться с Петром, тебе нужно стать полноправным хозяином, а для этого нужна хозяйка — она сказала, что я подхожу, — скороговоркой выпалила Мирослава, боясь, что их в любой момент могут прервать. — Нас засвидетельствует хозяин леса — этого должно быть достаточно. Ну же, Мстислав, не упрямься, я же тебя не жениться на себе прошу!
Вяземский в ответ одарил её очень странным взглядом.
— Ты хочешь этого? — с хрипотцой уточнил он — ему было непросто сопротивляться.
— Чтобы спасти нас всех? Конечно же! — уверенно выдохнула она.
Его глаза недоверчиво блеснули.
— Но ты не поняла… — не отступал он, борясь с самим собой.
— Долго вы там ещё? — закричал Пётр с нотками беспокойства. — Отойди от неё! Быстро!
И для ускорения занёс над головой Линнеля топор. Мстислав со страшным выражением лица, которое заставило Петра слегка побледнеть, медленно двинулся по направлению к нему.
— На место иди! — тихо прошипел Пётр.
Мирослава видела, с каким трудом Мстиславу даются шаги и с какой силой он сжимал кулаки. Его стойкостью можно было только восхищаться.
— Она в порядке? — поинтересовался он у него, покачивая топором, словно маятником, туда-сюда.
— Да, — своим обычным голосом ответил Мстислав.
— Мирослава, тогда подойди.
И ей пришлось послушаться.
Она отчаянно надеялась, что Мстислав не заупрямится и исполнит просьбу Ингрид, прежде чем будет слишком поздно. Стоило ей приблизиться и взглянуть на хмурящегося во сне Линнеля, как на замену слабости и усталости, словно медленно приближающиеся к берегу волны, стали приходить решительность и злость. Последней каплей стала валяющаяся на траве конфетка, выпавшая из кармана Линнеля.