Мирослава непонимающе нахмурилась. В этот момент Вяземский сложил руки на груди и вскинул бровь.
— Что это такой за мужик?
И такая же странная интонация. В этот момент она поняла, что было во взгляде мужчин — ревность! Только у Эрно она была немного другой — такую же он порой проявлял по отношению к Мстиславу. А вот ревность самого Мстислава была истинно мужской, и почему-то это очень понравилось Мирославе.
— Как он выглядит? — не особо скрывая своё удовольствие, уточнила она у Эрно, который брезгливо скривился, но всё же ответил:
— Не сильно высокий. Щуплый. Страшный. Темноволосый. Воняет от него чернилами и бумагой.
И Мирославу осенило. Она ощутила, как сердце подпрыгнуло, и, не зная, что делать, снова закрыла лицо, но только теперь одной рукой и застонала.
— Кто-то важный? — деланно небрежно спросил Мстислав, но она не стала отвечать, погруженная в размышления о том, как ей лучше поступить.
— Это ещё не всё, Мстислав, — сказал Эрно, но уже немного иначе — вот теперь стало понятно, что он сейчас огласит то, что его испугало.
Мирослава убрала руки заинтриговавшись. Она уже знала, как выглядит ужас Эрно, его шок и боль. Ей бы не хотелось знать, но так вышло. Но ей ещё не приходилось видеть на его лице панику.
Он сглотнул.
— На улице наши родители…
Глава 37. Тёплые чувства
Наслаждаясь нежной текстурой овсянки, которая так удачно сочеталась со сладким вареньем, Мирослава точно знала, где можно найти Карла — несмотря на его многочисленные недостатки, репортёром он был отменным и его умение фотографировать поражало воображение. Пусть он и искал её, дабы оторвать голову за подставу, которую она ему устроила — он не мог упустить возможность запечатлеть красоту этих мест. У Мирославы и до этого ненароком проскальзывали мысли, что лучше ему бы сюда вообще не приезжать, ибо после сделанных Карлом снимков эти места заполонят туристы, жадные до девственной красоты природы, к вящему неудовольствию общины и, возможно, Мстислава. Но сейчас уже поздно было об этом думать, потому что Карл точно оттирался либо где-то в лесу, либо на озере. Поля, на которых трудились сейчас местные, были слишком далеко для его изнеженной души. Но он и дотуда наверняка должен был добраться, потому что он, да и Мирослава не понаслышке знали, как сейчас популярно печатать в газетах, с прилагающимися живыми фотографиями, рассказы о быте и повседневной жизни. Читателей привлекала красота кадров, в которой они сами, так или иначе, узнавали себя.
Мирослава малодушно надеялась, что он доберётся до гостиницы, где его внимание надолго захватили бы местные украшения, или он мог бы стать свидетелем выступлений хора, и его это наверняка вдохновило бы на статью. Всё бы это отвлекло его от внимания к самой Мирославе, которая после последней новости Эрно не могла больше ни о чём другом думать. Мстислав, услышав же это, даже не изменился в лице, но тут же расправил плечи, словно возвращался к своему образу главы — уверенному и непоколебимому, готовому отстаивать честь своих людей.
Мужчины решили оставить Мирославу отдыхать, а сами спуститься и пообщаться с заявившимися родителями, которые пожелали вызнать, как же чувствуют себя их кровиночки, так как обрывки странных слухов уже успели до них добраться. Мирослава была категорически против оставаться в неведении, тем более ей было невероятно любопытно взглянуть на родных родителей тех, чьим единственным родителем всё это время она воспринимала одного лишь Мстислава.
Он, конечно, усомнился в её намерениях и прежде предложил, пока позавтракать. Мирослава, которая при взгляде на уже остывшую, но всё ещё одуряюще пахнущую кашу, почувствовала, как сводит желудок, охотно согласилась и предложила им пока достать ей какую-нибудь одежду.
Две пары глаз недоверчиво уставились на неё после такого предложения, затем Вяземский выгнал слегка смутившегося Эрно к Марте, который до этого на памяти Мирославы не очень часто проявлял и эту эмоцию, чтобы та подобрала ей что-нибудь.
Как только за Эрно закрылась дверь, Мирослава с нетерпением приступила к позднему завтраку, а Вяземский стал сверлить её взглядом, который он тут же отводил, стоило ему наткнуться на чуть приоткрытые плечи.
Отвлекаться было некогда, поэтому она спросила его только тогда, когда её ложка достигла дна:
— Что ты вдруг стал так стеснительно отводить взгляд?
— А раньше ты не могла сказать? — тут же хмуро поинтересовался он.
Мирослава легкомысленно — настроение стало значительно лучше после того, как она поела и узнала новости — пожала плечами.
— После вчерашнего мой внешний вид под одеялом перестал меня так волновать, — честно призналась она. — Наверное, я пересмотрела свои приоритеты.
Мирославе, на фоне желания узнать о состоянии ребят, действительно казалось мелочью прятаться под одеялом. Тем более, от Мстислава, который стал свидетелем… Здесь она не смогла продолжить, ибо для неё их встреча на озере всё же была чересчур.
Вяземский заметил её смущение и нахмурился.
— Это тебя сейчас Эрно смутил или я?
— Неважно, — поспешно отозвалась она, но, наткнувшись на требовательный взгляд, закатила глаза. — Мстислав, признаюсь, я поступила неразумно, но мне показалось, что ты догадался, ведь с таким усердием отводил взгляд до этого?
Он тут же посмотрел на озвученное, а потом также быстро вернул внимание лицу Мирославы.
— Я подумал, что это какое-то ночное платье такое, — признался он, но его взгляд теперь, то и дело, скользил ниже шеи. — А потом отвлёкся на наш разговор.
— Понятно. Но я спешу тебя заверить, что ношу приличные ночные платья, — преувеличенно серьёзно произнесла она, про себя поражаясь тому, что так легко разговаривает с мужчиной о столь интимных вещах!
Но Мирослава не боялась этого — что-то в ней точно переменили дни в этом месте, что-то ещё только постепенно менялось внутри неё, а чему-то ещё предстояло подвергнуться изменениям. Важным было то, что ей это должно было приносить удовольствие.
— Рад это слышать, — кивнул Вяземский, на мгновение успокаивающе прикрыв глаза. — Так, что это за мужчина такой сюда приехал?
Но видимо, ему не суждено было получить ответ, потому что дверь снова без предупреждения открылась и на пороге возникла Марта с ворохом одежды, выглядывающей кисточкой пояса и недобрым выражением лица.
Мирослава покрылась румянцем и притянула одеяло ещё выше — до самого носа.
— Бесстыдник! — обрушилась Марта. — Кто тебе разрешал сюда входить?
— Я принёс ей завтрак, — защищаясь, выдал Мстислав и в подтверждении этого указал на пустую тарелку.
Марта смерила её изучающим взглядом, оглядела лежащую Мирославу и неохотно кивнула.
— И ты сама не предупредила меня о том, что… — попытался возмутиться он следом, но замялся.
Марта злорадно улыбнулась, подходя ближе к кровати.
— Давай, скажи это. А потом объясни мне, с чего бы я должна тебе говорить, что кто-то из присутствующих в доме раздет.
Вяземский после этого шустро поднялся и молча пошёл к двери, вызвав нервное хихиканье Мирославы.
Услышав его, он обернулся и, не глядя на неё, сообщил:
— Жду тебя внизу.
И стремительно вышел.
Мирослава немного боялась смотреть на Марту, полагая, что и для неё у той найдётся пару неласковых слов, но когда та заговорила, с удивлением поняла, что это не так.
— Я так рада, что вы помирились, — присела Марта на кровать, улыбаясь с неописуемой теплотой. Казалось, что её счастью не было предела, несмотря на мгновение назад проявленное негодование. — Я боялась, что после того, как ты убежала… В общем, хорошо, что всё случилось не так.
— Извините, что так невежливо покинула вас тогда и вообще перебралась к Ингрид, не предупредив, — рискнула подать голос Мирослава.
Марта небрежно махнула рукой. Из-под косынки у неё выбилось пару прядей волос, несколько из которых уже тронула седина. И вся она сама, несмотря на выглаженный передник, аккуратно убранные волосы, казалась несколько уставшей и рассеянной.
— Глупости. Сейчас это не важно. — Она замялась, разглаживая передник, прежде чем заговорить о том, что её волновало. — Мстислав мне толком ничего не рассказал о том, что случилось. Но нетрудно догадаться. Новость об убийстве колдуна, а затем Пётр в таком состоянии… Но спросить я хотела не об этом. Я знаю, что Линнель пострадал, как и Раймо, но сейчас всё в порядке. Просто хотела в этом убедиться в этом, потому что Мстислав… Он…
— Очень любит их и переживает, — помогла ей Мирослава, с пониманием кивая. — И вы беспокоитесь, что он только делает вид, что всё хорошо, чтобы лишний раз не волновать вас.
— Да, — с благодарностью выдохнула она. — Ты правильно поняла, Мирочка.
— Всё обошлось, — с осторожностью подбирая слова, чтобы действительно успокоить, а не взбудоражить сильнее, ответила Мирослава. — Худшее позади. Но дальше тоже может быть непросто, но я уверена, что всё наладится.
— Слава Богу, — облегчённо прошептала Марта, затем привычно широко улыбнулась, преображаясь на глазах. — А просто никогда не бывает. Главное только, чтобы дело, ради которого стоит прилагать усилия, стоило того.
— Это точно, — задумчиво согласилась она.
Хорошие это были слова. Правильные.
— А теперь переодеваться! — с энтузиазмом вскочила Марта, расправляя принесённые вещи, и Мирослава с удивлением признала: помимо льняной блузки, в них брюки. — Это матери Мстислава, Виктории. Она любила выделяться. Думаю, ты тоже не откажешься от брюк.
Марта хохотнула, заметив, с каким энтузиазмом Мирослава кивает.
— Так я и думала, — заключила она. — Тем более, мои вещи тебе бы точно не подошли. Виктория тоже обрела формы после родов, но мы просто затянем на тебе пояс потуже.
— А Мстислав не был бы против? — всё-таки уточнила она, вспомнив, с каким трепетом тот относится ко всему, что связано с мамой.
— Конечно, нет, — отмахнулась Марта. — Вставай давай. Тебе не нужна помощь? Ладно, смотри мне. В общем, нет, он бы не стал жалеть для тебя её вещей. Раз он вообще про неё рассказал, то думаю, он бы ничего в жизни для тебя не пожалел, — хитро протянула она.