Вальтен цедил каждое слово с усилием. Роль, отведённая ему Сотаром в этом представлении, явно была ему глубоко неприятна. Король ведь прекрасно понимал, что через Тилларда верховный жрец пытался добраться до Рианы. В его взгляде менестрель прочитал благодарность за честность и даже желание помочь.
Тиллард чуть поклонился. «Неужели ты всерьёз полагаешь, что я выдам Морну, старик?…» – подумал он с усталой насмешливостью и сказал:
– Магия жриц Богини доступна только им, мой король. Моя мать была жрицей. Ну а колдун я не настолько сильный, как достойный верховный жрец. Едва ли я могу быть опасен для благородных служителей Отца, даже если в меня вдруг решит вселиться Блуждающая Тень. Но всё, что я умею, принадлежит леди королеве, которой я принёс присягу. Не свету Отца, не теням Матери – только ей.
Вальтен посмотрел на жезл у своих ног, потом на менестреля. Взгляд владыки Кемрана был тяжёлым, испытующим, но Тиллард не опустил глаза и встретил его по-прежнему прямо.
«Я защищаю леди Риану, король Вальтен. Можешь отдать им меня, но не её», – безмолвно просил менестрель, не рискуя применять чары в присутствии жрецов и ведьмы, но надеясь, что королю хватит просто силы человеческого сердца, чтобы услышать.
Наконец Вальтен сказал:
– Я ценю верность, – обернувшись к Сотару, он продолжал: – Вы услышали, что хотели, достойные жрецы. На этом я предлагаю отпустить верного слугу моей королевы. Если моё мнение интересно вам – я не верю, что он имеет отношение к Блуждающим Теням. Тот, кто хотел бы строить козни и воплощать кошмары, не говорил бы обо всём настолько открыто. А что до его песен – так они скорее приносят людям радость, чем зло.
– О, но открытость порой является таким прекрасным оружием, особенно перед лицом тех, кто и без того сумел бы вытащить из тебя правду, – тихо заметил Сотар.
– Знаешь, достойный мой советник, – голос Вальтена прозвучал неожиданно едко, – моему отцу не понравилось бы всё это представление. Он искренне полагал, что место Фэйри в легендах, и я сейчас предпочитаю придерживаться того же мнения.
Сотар сохранил внешнюю невозмутимость и поклонился:
– Ах, мой благородный король, об этом мы и печёмся, чтоб легенды оставались легендами, а людская жизнь – жизнью.
Неизвестно, во что бы вылился этот их спор, если б не Илса. Не глядя на Тилларда, она сказала:
– Мой король, если я смею просить тебя, позволь достойным жрецам проверить этого бродягу. Я слышала немало тёмных историй за время нашего пребывания здесь, в Кемране, и я боюсь за мою леди Риану, которая мне почти что дочь. У меня есть причины опасаться. Как и ты, мой король, я хочу быть спокойна за её благополучие.
Менестрель коротко посмотрел на Вальтена. Ловушка захлопнулась. Короля поставили перед выбором: Риана или Тиллард. Обвинение ложилось либо на менестреля, либо на королеву, покровительствовавшую ему.
Король выбрал правильно, и за это менестрель был ему благодарен.
– Проверьте его, – устало сказал владыка Кемрана, но в его глазах горел опасный огонёк: – Без моего ведома не смейте очищать его. Это мой приказ.
– Твоя воля священна, мой король. – Сотар поклонился.
Он уже получил желаемое, и не было нужды вступать в лишние споры.
Тиллард поклонился королю с гораздо более искренним почтением, чем старик, и позволил одному из жрецов сковать ему запястья цепью из звёздного железа. Прежде чем он покинул зал, он увидел, как Илса шепнула одними губами:
– Лучше уж ты, чем она.
Он был согласен с ведьмой всем сердцем, хоть и не понимал до конца, почему она решила поступить именно так.
Под холодным взглядом Вальтена, едва заметно выдававшим тревогу, они покинули зал. Неспешно они прошли по коридорам замка в окутанный сумерками город. И здесь Сотар на миг позволил маске доброжелательного волнения о благополучии душ соскользнуть со своего лица. Ледяной поток его ненависти обжигал, как ядовитая сталь. Очень тихо – так, что никто, кроме менестреля, не услышал – верховный жрец проговорил:
– Даже Ши вряд ли способны ткать свою проклятую музыку с переломанными пальцами и выжженным горлом.
XXXII
– Забрали? Когда? – В голосе Рианы прозвенела сталь, присущая скорее её супругу.
– Этим вечером, королева, – тихо ответила Илса.
– И по какому праву?
Пожилая ведьма не ответила. Королева обернулась к ней, чувствуя, как внутри поднялась тяжёлая волна гнева, замешанная на страхе за друга, который всё это время рисковал собой ради неё. Спящая часть её сущности шевельнула тёмными крыльями и устремила свой горящий взор со дна её глаз.
– По какому праву? – повторила она.
Во взгляде Илсы отразился неподдельный ужас – ужас перед ней.
– Кровь Фэйри… Они хотели проверить его…
– И откуда они узнали о крови Фэйри?
– Верховный жрец чувствует магию Ши. Он и в тебе её ощутил, моя королева. Я не могла допустить… не могла допустить, чтобы жертва Лиоры оказалась напрасной. И когда жрец Сотар пришёл ко мне и сказал, что знает о тебе – я указала ему на менестреля. Его обвинят в чарах Блуждающих Теней, не тебя. Я засвидетельствовала против него перед королём. Этого жрецам Отца оказалось достаточно.
– Ох, Илса, – с горечью проговорила Риана. – Что же ты натворила… Предала меня…
– Я верна тебе! Я верна памяти Лиоры!
– Они забрали того, на кого я полностью полагалась, Илса. Они не позволят мне завершить моё дело. Что ещё ты открыла им?
Ведьма отчаянно затрясла головой и прижала руки к груди.
– Что ещё? – повторила Риана, ловя себя на том, что даже жалости сейчас не могла испытывать.
– Сотар попросил несколько капель моей крови, чтобы проверить и меня. Ах, моя королева, – Илса упала перед ней на колени, – я ведь знаю, на что обрекали друидов и ведьм в Кемране. Ты не слышала эти истории, а я всё узнала. И про огонь знаю, и про воду, и про калёное железо… Моя старая плоть слаба. Я не выдержала бы очищения священным огнём и выдала бы жрецам всё, сама того не желая. И тогда они погубили бы тебя моими руками и моими словами. А бродяга Тиллард – не какой-нибудь слабый человек. Он наполовину Фэйри! Он не сломается под пытками и не расскажет ни о тебе, ни о жрицах Матери и прочих кемранских волшебниках!
Гнев отпустил Риану, и она бессильно упала в кресло, опустив лицо в ладони. Так долго прялась нить и ткалось волшебство, так мучительно долго… Ещё не одна луна минует, прежде чем она доведёт своё рукоделие до конца. Подняв голову, она посмотрела на связки ивовых ветвей, которые принёс Тиллард, и решительно кивнула своим мыслям.
– Что ты собираешься делать? – осторожно спросила ведьма.
– Я поговорю с королём, а утром отправлюсь в Святилище и заберу Тилларда. Довольно уже Сотар пугал кемранский народ. Пора напомнить ему, что не только жрецы Отца имеют власть в Кемране.
– Но, возможно, именно этого он и ждёт – чтобы ты показала себя! Вспомни, что я говорила тебе ещё тогда в Валле, моя дорогая. Даже королеву можно опорочить и свергнуть, если она откроется под удар. Жар Небесного Огня – удел Отца, а Мать умеет искусно прясть нити ночи и ткать тени. Но оттого власть её не меньше. Помни об этом, когда пожелаешь вдруг изменить что-то. Не всякий бой нужно вести в открытую.
– И что же ты предлагаешь мне – оставить всё, как есть?
– Позволь менестрелю принести эту жертву ради твоей безопасности и посвяти себя всецело своим чарам во всё это купленное им время. Он будет только рад послужить тебе… да и тосковать о нём особо никто не будет.
Риана с горечью усмехнулась и покачала головой:
– Я буду. Ценой верности не должна быть боль и позорная смерть.
Не слушая больше причитаний Илсы, она поднялась и покинула свои покои. В том, что Вальтен поймёт и поддержит её, она не сомневалась – особенно если она откроет ему часть правды, той, что касалась Эльвейс. Для этого как раз было самое время.
Но одна мысль не давала ей покоя: зачем Сотару нужна была кровь Илсы?
XXXIII
Она вошла в покои порывом ветра, и в её глазах плескалась холодная ночь. Вальтен поднялся ей навстречу, не ища слов оправданий для себя. Гнев на Сотара и на собственную беспомощность в этой ловушке до сих пор не улёгся в нём. Как всегда, жрец оказался хитрее, мудрее, опередив его на несколько шагов. И зачем только Илса вмешалась!
– Прости меня, моя леди, – сдержанно проговорил король. – Решение, которое я вынес, было единственно возможным в свете того, что сказали жрецы и твоя наставница. Оно должно защитить твоего менестреля от смерти.
– Я не виню тебя, мой лорд. – Голос Рианы окутал его ночным шёлком. – Не ты ослеплён светом, призванным согревать жизнь, но способным и карать.
Она приблизилась и обняла его.
– Я не могу уничтожить Сотара, моя леди, как бы ни хотел. Люди боятся потерять благословение Отца, тем более что некому больше осенить их благословением Матери. Как ни велика моя власть, я не могу свергнуть культ без того, чтобы навлечь ещё больше бед на мой народ. Если бы только было что-то, способное уравновесить их власть, как когда-то уравновешивал культ Матери… И я не хочу, подобно моему отцу, становиться тираном, объявившим вне закона тех, кто делал нашу жизнь чем-то бо2льшим, чем просто привычным существованием. Я хочу уважения людей, а не только страха. Я мечтаю о настоящей жизни для Кемрана.
Пылкость и длина его речи удивила самого Вальтена. Он никому прежде не озвучивал свои мысли, но теперь это почему-то казалось… правильным.
– Я знаю, – мягко проговорила девушка, успокаивающе коснувшись его лица. – В этом и есть величие твоего сердца. Кемрану нужен такой властитель. Я знаю, что власть королей в нашей земле не абсолютная. Этой великой древней мудростью просто воспользовались в своих целях люди не вполне достойные.
Вальтен нежно сжал её руку и коснулся губами запястья.
– Прежде я был один против Сотара и его жрецов. Так трудно оставаться верным своему сердцу, когда все вокруг пытаются доказать, что ты заблуждаешься. Так трудно иногда понять, где же кроется правда… Но теперь ты со мной. Ты несёшь с собой то, чего я так долго пытался добиться здесь в одиночку.