– Почему?! – прорычал король. – Почему ты сказал об этом только теперь?!
– Когда-то я, как и все мы, верил в правильность наших действий. По мере сил я служил свету Отцова Огня, служил Кемрану, служил… справедливости. Мне казалось, что зло, которое невольно причиняют наши действия, будет служить благу гораздо большему, чем мы могли себе представить. А теперь я отчётливо вижу то, о чём говорила когда-то верховная жрица Морна: мы ослеплены своей непогрешимостью, а за нашим желанием защищать народ стоят не только благородные порывы. Мой король, я потерял веру. Те из нас, кто знает всё это, давно уже потеряли веру. Но пусть твой гнев не падёт на других – тех, кто служит искренне и с чистым сердцем. Жрецы Отца служили идеям короля Радднира и противостояли тебе только лишь потому, что мы вели их.
– Риана…
– Мы знали, что она связана с Ши. И она не сделала ничего недостойного. Всё это время эта женщина, Подменыш Фэйри, служила Кемрану, тебе и твоим мечтам гораздо вернее, чем мы, – с горечью признал Лаэдр. – Спаси её, мой король. Кемрану нужна эта королева. Нам нужна эта королева, потому что наш народ, как ты видишь сам и как видим теперь мы, не принимает сердцем новое знание. Путь ядовитой стали не для нас. Но дорога к Древу Жизни Кемрана потеряна для нас, как потеряна возможность вернуться к нашему исконному пути… как потеряна возможность искупить то, что мы совершили когда-то. Мы пытались, но так и не сумели.
Вальтен опустил меч, глядя куда-то сквозь жреца.
«А если бы кто-то из Ши вдруг решил прийти на твой зов и помочь?»
«И если я успею выткать узор моих чар – я приведу тебя к тому месту, в дороге к которому тебе так долго было отказано…»
«Не оставь её в это сложное для неё время, доверься ей, умоляю, ведь она ткёт кемранскую мечту… твою мечту…»
Он слышал каждое слово Лаэдра, но память приносила ему обрывочные фразы, которые он не мог совместить до этого мига. И видел он перед собой не свои покои, а ту ночь, когда Сотар разоблачил Риану.
«Нет, вам нельзя на тропу без нити!»
– Нить, – прошептал он. – Все эти луны она ткала нить, которая может привести нас к Древу, привести Дорогами Ши!
– О чём ты, мой король? – осторожно спросил жрец.
– Идём со мной, Лаэдр. Когда-то вы дали силу руке моего отца направить копьё. Ты поможешь мне извлечь его.
XLIV
Умереть было нестрашно. Страшно было от того, что она не успела, оказавшись в каком-то шаге от исполнения мечты. Страшно было от того, что человек, по-настоящему принявший её, отказался от неё. Древо Жизни Кемрана было обречено, а с ним и древняя магия, и пленённая меж двух граней Мира Эльвейс… и Вальтен Завоеватель, которого некому теперь будет поддержать в его борьбе против чуждых его сердцу законов.
Риана без слёз оплакивала утерянную драгоценность его доверия и кляла себя за страх, не позволивший ей рассказать ему обо всём раньше. А теперь он не хотел даже видеть её и был прав. Увидев её истинное лицо в Ночь Дикой Охоты, он не отшатнулся от неё. До самого последнего мига он пытался защитить её. Ложь и её страх довериться ему – вот что разлучило их по-настоящему, пролегло меж ними непреодолимой бездной. Сотар хорошо знал людей и даже, как оказалось, живших человеческой жизнью Подменышей. Он всё предугадал и тщательно подготовил ловушку. В итоге верховный жрец выиграл. Завтра её казнят, а Вальтен останется один против служителей Отца. Это была не та битва, где он мог выиграть.
И Морна теперь никогда не вернётся в Кемран, потому что некому будет вернуть честь имени жриц Матери. Но, по крайней мере, менестрелю, жизнь которого защитил король, было где скрыться. Возможно, всем им удастся сохранить хотя бы искры древнего волшебства…
Королева винила себя и за смерть жрецов. Псы преградили людям путь на погибельную для них тропу. Они преградили путь и Вальтену, готовые сражаться с ним, даже если пришлось бы пасть под его клинком из ядовитой кемранской стали. Но эти трое всё же вошли, подчинившись приказу Сотара. И они не поверили ей, не схватились за сверкающую серебряную нить… и не смогли вернуться, даже когда Тиллард попытался вывести их уже на свою дорогу. Слишком мало было времени. Слишком быстро пришлось возвращаться.
– Твоя жертва оказалась напрасна, моя бедная человеческая матушка, подарившая мне свою любовь, свою надежду и чудесный доспех людской плоти, – прошептала Риана, ласково касаясь потускневшего клубка, лежавшего у неё на коленях. – Прости меня. Должно быть, у тех, кто скользит в искристой ночи, плохо получается исполнять мечты.
Спящая часть её сути устало свернула крылья внутри, готовясь защищать сотканное из дикой магии нутро до последнего. Риана не была уверена, что Фэйри, казнённый ядовитой сталью и очищающим огнём, может вернуться домой. Ошмётков сути могло оказаться недостаточно, чтобы выйти на Дороги Ши. Разве только Вальтен нарушит закон, подарит ей лёгкую смерть, отпустит её…
Она услышала, как скрипнула дверь, но не подняла голову. Звук шагов показался до боли знакомым, но она не поверила себе.
– Тебе следовало доверять мне хоть немного больше, моя леди Ши, – тихо проговорил сдержанный голос, ставший ей таким родным.
Девушка резко поднялась и, обернувшись, натолкнулась на печальный, укоризненный взгляд тёмно-синих ледяных глаз.
– Прости меня, мой лорд. Я недооценила силу и тепло человеческого сердца, – проговорила она и склонилась перед ним.
Вальтен приблизился и обнял её за плечи.
– Я знаю про Древо и про тех, кто сейчас под защитой верховной жрицы Морны. Я знаю, что ты пыталась сделать… и только о тебе не знаю достаточно. Хотя бы теперь расскажи мне.
Это была мягкая просьба, не приказ. Риана вздохнула, опустила голову ему на плечо и тихо рассказала ему о своих снах-путешествиях, и о чарах королевы-ведьмы Лиоры, и о Всадниках из свиты Охотника. Она говорила о своей человеческой жизни и о драгоценности принятия, о том, как жаждала воплотить мечту, и о том, как тяжело ей далось одиночество, которого потребовал от неё её труд над волшебной нитью. И только о своём Всаднике она не сказала Вальтену всего. Так много нужно было донести до него в этот последний день, а времени оставалось так мало.
– Я не знаю, откуда ты знаешь о верховной жрице Морне, но её тайну я тебе доверить не могла, потому что поклялась охранять её. Ну а свою… просто боялась. Будь проклято моё невежество, не позволившее оценить тебя по достоинству. Ты принял меня сердцем задолго даже до того, как я узнала обо всём сама – принял меня, а не человека, которым я пыталась казаться. Ведь это привкус волшебства Ши свёл нас изначально. Его ты ощущал во мне, к нему тянулся. Этот же привкус был… у Эльвейс. Этот привкус был у женщины, разделившей с тобой радость и Силу в ночь накануне Праздника Отцова Огня. Должно быть, она была из Фэйри, ведь они часто приходят в Валлу. Я не сумела бы стать ни той, ни другой, даже если бы захотела. Но жалею я только об одном: даже из всего того, что я могла, я успела подарить тебе так ничтожно мало.
Вальтен бережно приподнял её лицо за подбородок и посмотрел в глаза. В его взгляде не было страха – только принятие и печаль… и что-то ещё.
– Отведи меня к Древу Жизни Кемрана… леди того, что осталось от моего сердца.
Её изумление его признанием было так велико, что она не в силах была даже осознать исполнение своей мечты. Тепло переполняло её, выплёскивалось невысказанной пронзительной нежностью. Она прижала к себе клубок и сбивчиво прошептала:
– Но ты ведь не знаешь даже, удалось ли мне создать то, что я хотела.
Когда его ладонь легла на этот живой сгусток волшебства, нить снова заискрилась, вздохнула с нетерпением, едва не вырвавшись из её рук.
– Ты вложила в свои чары саму себя. Я не верю, что тебя могло оказаться недостаточно, – ответил Вальтен со спокойной уверенностью. – Будем надеяться, что меня окажется достаточно, чтобы исправить то, что сделал мой отец. А потом я сумею вернуться… с тобой. И кое-кто ещё поможет нам.
Король обернулся и окликнул кого-то. Риана едва сумела справиться с удивлением, когда порог пересёк один из самых могущественных жрецов Отца. Он поклонился и проговорил:
– Прошу, моя королева, помоги нам вернуть утраченное.
XLV
По приказу короля верные ему воины скрыли уход его и королевы, и никто не знал, что под защитой тёмных искристых крыльев ночи трое покинули спящую столицу. Илса не набрасывала на них чары, потому что – как они понимали теперь – это лишь привлекло бы внимание настроенных на её волшебство жрецов. Не заклинал их тропу и Лаэдр – только осенил их защитным знаком Отца и прошептал слова благословения со всей искренностью своего раскаяния. В остальном им пришлось полагаться на спасительную темноту, которая нынче защищала вернее всякого волшебства. Ночь набросила на них искристый полог, и сама кемранская земля, казалось, приглушала звук шагов и перестук копыт. Всё замерло в тревожном ожидании. Кемран чувствовал, как важно им было сегодня добраться до цели, и хранил их на этом пути.
Могучий вороной скакун нёс Вальтена и Риану. Стремя к стремени ехал с ними жрец, но не на своём коне, а на лошади одного из воинов короля. Капюшон плаща скрывал его лицо всё это время. Но едва ли его предательство осталось незамеченным Сотаром. Впрочем, собственная участь мало теперь заботила жреца, когда он впервые за долгое время поверил в то, что делал.
Остались позади город и тёмные скалы у шепчущего моря, и скрытые в ночи изумрудные холмы, и старый мост через смолистую реку. Под сенью деревьев королева прошептала что-то, и пара маленьких блуждающих огоньков вспыхнула под копытами лошадей, указывая путь к заветному спящему Месту Силы.
Сколько они ехали за голубыми блуждающими огнями, Лаэдр не знал, но места вдруг начали казаться ему смутно знакомыми.
«Но этого не может быть, – внутренне осёк себя жрец. – Древо скрылось, и пути к нему по эту сторону Вуали закрыты!»