— Вот это да! — не сдержал восхищения Конан.— А теперь мы проверим старый мост, это даже занятно!
Король вытащил запасной мешок, не долго думая, бросил туда несколько валявшихся поблизости камней и швырнул ношу на самую середину моста. Трухлявые доски все же выдержали удар, но истлевшие веревки не перенесли такого издевательства и лопнули. То, что было мостом, бесшумно полетело в бездну, и, лишь спустя некоторое время — Конан успел сосчитать до сорока трех — снизу донесся слабый отзвук падения. Обрывки веревок и привязанные к ним остатки досок жалкими лохмотьями обвисли на столбах.
— Ого! — вырвалось у Арминия.
— Очень хорошо, что я не успел ступить на этот мост, — глубокомысленно заметил Тэн И.
Когда так или иначе все преодолели препятствие — воспользоваться способом Бриана Майлдафа никто более не решился,— Конан велел всем затаиться в углах площадки, а Евсевию и Майлдафу вменили в обязанность постоянно держать окно для зажигания факелов под прицелом. Роль просящих защиты и приюта пришельцев отвели Септимию и Аврелию. Оставалось дождаться, пока догорят факелы.
И вот потух сначала один светоч, за ним другой, и пещеру окутала тьма. Все было тихо, из-за железных ворот не доносилось ни шороха, ни звука. Да полно, остался ли еще здесь этот бесполезный караул?
Звук донесся сначала издалека, а потом все ближе и ближе — мерную поступь солдат и бряцание доспехов невозможно было спутать ни с чем иным!
— Славно шагают! — тяжело вздохнув, прошептал Арминий.
— Еще бы, — отозвался Майлдаф.— Чем им здесь еще заниматься? Только шагать!
— Стучите! — приказал Конан.
Аврелий, нарочно обряженный в рваную и пыльную хламиду, дабы всякому видно было, сколь жестокие лишения пришлось ему претерпеть, прежде чем достиг он вожделенной цели, три раза ударил в ворота факелом, который держал как посох.
— Впустите! — жалобно простонал Септимий на древнем аквилонском.— Есть ли здесь люди?! Помилосердствуйте! Тьма сгущается позади меня, и в ней скрываются ужасные создания! Спасите!
В ответ за воротами сначала все стихло, а потом заговорили разом несколько человек. Речь их была гортанной и глухой и действительно звучала темно и грозно, будто глаголили руины покинутого древнего города. Затем кто-то подошел к зрачку, ныне закрытому изнутри щитком. Удостоверившись, очевидно, что за воротами лишь только двое безоружных оборванцев, кто-то отдал команду, и тяжелые шаги застучали по каменным ступеням. Щелкнул замок, и железная створка на высоте двух человеческих ростов распахнулась. Из окна показался воин в глухом серебристом шлеме, осветивший площадку факелом. Его лицо закрывала маска. Он повернул голову, чтобы осмотреться кругом...
Для Бриана Майлдафа этого оказалась более чем достаточно! Стрела попала точно в глазную прорезь, и убитый повалился вперед, но Аврелий и Септимий успели подхватить тело, а Тэн И, разбежавшись и высоко подпрыгнув, мгновенно влетел в распахнутое окно, используя свисающий труп как лестницу. За кхитайцем последовал Конан, за королем — Арминий.
На противоположной стороне ворот им противостояли лишь четверо стражников, и один уже лежал с рассеченной страшным косым ударом грудью. Вежливый и благообразный Тэн И в настоящем бою был жесток, как раненый хищник.
В плен надо было взять офицера — начальника караула. Брать в заложники солдат не предполагалось. Воины подземелья, впрочем, умели себя защитить: доспехи на них были прочные, да и сталь их мечей была получше аквилонской, но столетия, прошедшие без боевой практики, не пошли на пользу воинству Илу Всеединого. Конан первым же сильнейшим ударом выбил меч из рук своего противника, а вторым разрубил его красивый посеребренный шлем.
Тэн И загнал в угол офицера, и тому оставалось лишь слабо отмахиваться от кхитайца. Стражник никак не мог догадаться, почему же его до сих пор не убили.
Арминию пришлось потруднее: враг оказался выше ростом, да и меч у него был длиннее, но его подвело плохое знание колющего удара. Арминий, не мудрствуя лукаво, просто ткнул солдата мечом в носок сапога, тот оторопел на какой-то миг от резкой боли и неожиданности, чем центурион незамедлительно воспользовался, нанеся второй молниеносный укол прямо в маску. Третьего удара не потребовалось.
Тем временем в окно влез Майлдаф, и, когда Тэн И ударил офицера по латной перчатке с таким расчетом, чтобы тот только выронил меч, горец и Конан скрутили несчастному руки, обездвижив его. Кхитаец едва заметно коснулся пальцем шеи плененного, и голова того безвольно поникла.
— Будет спать некоторое время,— пояснил Тэн И. Чтобы не оставлять следов, тела убитых охранников убрали, благо ров был близко.
— Скоро он очнется? — осведомился Арминий.— Нам нельзя задерживаться здесь надолго.
Вместо ответа кхитаец легонько потрепал по щеке уже связанного и посаженного на ту самую скамью, где столетия назад расположился Люций, пленника. Тот поднял голову и посмотрел на окруживших его победителей пока еще не очень ясным взглядом. Шлем с офицера сняли. Это был высокий и хорошо сложенный красивый молодой мужчина с вьющимися русыми волосами, зеленоглазый, с благородными и строгими чертами лица. Септимий, Евсевий, Аврелий и Тэн И, как и предполагал Конан, хорошо знали древнеаквилонский. Они и повели допрос.
— Как тебя зовут и какова твоя должность? — начал Септимий, попутно облачаясь в доспехи одного из убитых стражников. Они оказались несколько великоваты, и лишь Конану, Майлдафу и Евсевию такие доспехи пришлись по росту. Из оставшихся самым высоким был именно Септимий.
— Сартак,— ответил офицер, понимая, что запираться бессмысленно: тяжелая ладонь Конана лежала на его плече.— Я сотник, начальник караула Главных ворот.
— Твой круг посвящения? — продолжил Септимий. Глаза пленника зло блеснули.
— Второй.
— Врешь,— хладнокровно изрек Евсевий.— Я вижу на твоем плече знак — три золотых драконьих головы. Это третий круг?
Взгляд Сартака потух так же быстро, как и вспыхнул.
— Да,— кивнул сотник.
— Где-нибудь поблизости есть посвященные четвертого или пятого круга? — взялся за дело Евсевий.
— Есть,— ответил пленник.— Вместе с охраной здесь всегда находится служитель пятого круга.
— Пускай приведет его сюда,— усмехнулся Конан, когда Тэн И перевел ему ответы Сартака.— А чтобы действительно привел, с ним пойдем я, Евсевий и Майлдаф. Скажем, дескать, нужен служитель, а то здесь много странных гостей. И предупредите: если вздумает выдать нас, его убить я успею, а вот успеют ли его дружки убить меня — большой вопрос.
Услышав такие речи короля, Арминий одобрительно заулыбался:
— Наконец кончилась магия и пошло настоящее дело!
— Магия, боюсь, еще не кончилась,— оборвал его Конан.— И помните: ни один волос не должен упасть с головы Кулана.
Сартак, услышав предложение, побледнел, но согласился. А что ему оставалось?
— Он, конечно, может подать какой-нибудь неизвестный нам тайный знак, — рассуждал Конан, — и нас где-нибудь дальше встретят так, что на каждого придется не по одному противнику, а по двадцать. С другой стороны, он знает, что умрет в таком случае первым, а сейчас он еще жив, и мы даже не хотим его убивать. Поэтому, я надеюсь, мы с ним договоримся. Евсевий, будь любезен, переведи.
Выслушав и оценив свои неблестящие перспективы, Сартак только понуро кивнул. В подобной ситуации он оказался впервые. Как выпутаться из нее, он не знал, а потому выбрал обычную тактику обывателя: замереть, авось не тронут.
И его пока не трогали. Рассеивая факельным светом густой мрак пещеры, Конан и Евсевий шли вслед за Сартаком, пока не оказались перед следующей заставой. На сей раз туннель перегораживала крепкая каменная стена, сложенная из ровно и гладко обтесанных базальтовых блоков, чем-то напоминая неприступные стены Фрогхамока. В стене были широкие ворота, сейчас закрытые массивными железными створками.
Сартак как-то особенно постучал и в ответ на прозвучавший изнутри вопрос назвал пароль. Створки медленно распахнулись — они приводились в движение механизмом,- и за стеной открылся небольшой военный лагерь. Здесь, очевидно, и размещалась охрана Главных ворот.
Вдоль стен пещеры были возведены кирпичные строения, напоминавшие казармы. Через раскрытые двери и окна было видно, где хранятся съестные припасы, где — оружие, а где живут солдаты. Сартак уверенно прошествовал к большому голубому шатру, раскинутому в глубине пещеры.
Свет здесь был уже тот самый, белый и колдовской, описанный в легенде. Этот рассеянный свет давали облака, висевшие под потолком. Какова была их природа, не знал даже Евсевий, хотя и предполагал, что это могут быть скопления живых существ вроде светляков, только во много раз более мелких.
Сартак уверенно вошел в шатер. Конан и Евсевий последовали за ним: по словам офицера, это не приветствовалось, хотя и не запрещалось.
— По такому торжественному случаю тебе это сойдет с рук,— успокоил Сартака Конан.
Служитель пятого круга по имени Дарий оказался весьма приятным молодым человеком с широким, мягким, располагающим лицом. Он был гладко выбрит, и от него пахло благовониями, как от тарантийского щеголя. Одет он был в черную длинную рубаху с серебряным поясом и черный плащ. Черные коротко стриженные прямые волосы охватывал серебряный обруч с зеленым камнем на лбу.
Выслушав взволнованные объяснения Сартака, подтвержденные скупым и суровым кивком Конана, служитель, не прихватив даже более никого из солдат — видимо, Сартак весьма красочно описал изможденное состояние прибывших,— сразу распорядился сопроводить его к воротам. Правда, за долгие годы подземной жизни служители научились не только щегольству, но и скупости: ни вина, ни печенья для угощения вновь прибывших Дарий с собой не взял.
О чем беседовали по дороге к воротам Дарий и Сартак, ни Евсевий, ни тем более Конан не могли даже догадываться: разговор шел на языке атлантов. Но по тому, как спокойно и чинно шествовал Дарий, можно было надеяться, что ничего тревожного он не приметил.