– Семнадцать лет. Он начал сравнительно поздно – в четырнадцать.
– Плохие новости, – озабоченно проговорил Эллард. – А что с другими станциями – кажется, на «Бентосе III» был аналогичный случай? Чем там дело кончилось?
– Роджерс пришлось отстранить Лауру – ей восемнадцать – от участия в программе, а теперь та решила всё бросить и пойти учиться на психолога.
– Не может быть!
– Эллард, в учёбе на психолога нет ничего зазорного. Моя средняя дочь Анна-Карлотта тоже поступила на психологический. – Коваляйнен вздохнул. – Меня беспокоит, что у нас это скоро тоже может начаться. Бенедетте уже семнадцать. К другой напарнице Шола вряд ли привыкнет, а вы сами знаете, какую ценность она для нас представляет. Её способность находить марганцевые корки на большой глубине…
– Не думаю, что их команда распадётся. Кашалоты дышат воздухом и ныряют с поверхности в глубину – в крайнем случае Бенедетта сможет руководить Шолой сверху.
У Леона закружилась голова. «Он просто утратил способность дышать жидкостью». Он впервые об этом слышал – почему никто этого не знал? Джулиан, Билли, Том… Им никто не говорил о проблемах, с которыми столкнулись юные водолазы на других станциях!
Леон похолодел. Ему тоже уже шестнадцать и недавно было труднее обычного вдыхать ПФУ. Нет-нет, вещество вязкое, а Луи по ошибке недостаточно его разбавил. Или Луи сказал это просто так, чтобы его успокоить? Хоть кто-нибудь на этой проклятой станции ещё говорит правду?!
– Время покажет, – вздохнул Эллард. – Насколько я знаю, помимо окси-скинов есть и другие экспериментальные разработки, и пока неизвестно, какая из них окажется наиболее перспективной. ARAC ещё исследует наночастицы, способные поглощать кислород и выделять углекислый газ.
– Я об этом слышал. Респироциты. Если ввести их в большом количестве в кровь, теоретически можно пробыть под водой четыре часа без акваланга не дыша.
У Леона в голове образовался хаос. Другие экспериментальные разработки? Наночастицы в крови? Он совсем запутался. Ясно одно: Люси не кашалот, с которым можно работать, находясь на поверхности: осьминоги живут на дне моря. В худшем случае, если он больше не сможет пользоваться окси-скинами, им с Люси придётся плавать там, где не очень глубоко и можно нырять с обычным аквалангом. Но с «Бентоса II» ему придётся уйти – скорее всего, навсегда, и если он когда и увидит морские глубины, то лишь через толстое стекло иллюминатора.
Леону вдруг стало трудно дышать – на этот раз не из-за окси-скина или состава воды.
Ложь
– Вчера мы весь день провели на Штарнбергском озере[20], арендовали лодку и устроили на берегу пикник, – бодро рассказывал отец Каримы – его глаза сияли. – В студенческие годы Ханна состояла в гребном клубе – ты бы видела, что она выжала из этой ореховой скорлупки! Но завтра я возьму реванш на велотуре – меньше чем ста километрами Ханна не отделается. Хотя, судя по её икрам, думаю, она справится…
Карима с улыбкой кивнула. Странно, когда мачеха всего на десять лет старше и гораздо спортивнее тебя, но Карима к этому уже привыкла. Отец прав – с Ханной им повезло. Она остроумная и открытая, отзывчивая и далеко не глупая. Карима ещё ни разу с ней не ссорилась: проводить с мачехой время – одно удовольствие. Вопреки опасениям Каримы, что из-за травмы ноги у неё ничего не получится, Ханна уговорила её покататься на равнинных лыжах и роликовых коньках.
Но Кариму всё равно немного задело, что отцу хорошо дома и без неё. Он ни разу не упомянул, что скучает по ней, хотя всегда говорил, что Карима – главный человек в его жизни. Да уж, родители чего только не наплетут. Может, они и сами в это верят, не замечая, что их слова расходятся с делом.
– А теперь расскажи про «Бентос II» – хочу убедиться, что ARAC не транжирит мои деньги и деньги других инвесторов! – Отец весело рассмеялся, но Карима похолодела. А вдруг экипаж станции принял их с матерью за контролёров? Только не это!
Карима рассказала, что им пришлось пережить, и ещё раз описала моретрясение, о котором передавали короткий репортаж в теленовостях.
– Хорошо, что один из членов экипажа заранее почувствовал моретрясение, а то бы нам несдобровать. – Она снова подумала о Леоне. Этот парень никак не шёл у неё из головы.
– Как ты ладишь с Натали? – спросил отец. – Кажется, моретрясение немного выбило её из колеи. Гавайи то и дело упоминают в сводках новостей. У вас точно всё нормально?
– Да-да, всё хорошо, – ответила Карима, мысленно добавив: «Только вот море, кажется, сходит с ума».
Она вспоминала глубоководных обитателей у пляжа Мауи, происшествие с Леоном, едва не стоившее ему жизни, фиолетовые смертельные зоны, морское свечение, имевшее отвратительные последствия, и дохлых рыб на берегу. Нет, сейчас она не хочет об этом рассказывать, чтобы не волновать папу.
– Ну, тогда всё отлично. – Отец начал перечислять, по каким горным маршрутам собирается сходить в поход с Ханной. Карима улыбнулась и пожелала ему хорошо провести время.
Бредя к матери, которая уже ждала её в вестибюле, чтобы поехать к вулкану, Карима нащупала в кармане толстовки мятый листок. Достав его, она прочла: Julian.DiMarco@ARAC-benthos-II.com.
Карима задумчиво смотрела на адрес, и вдруг её осенило.
Придётся маме ещё немного её подождать.
На этот раз Леон не стал задерживаться снаружи – настроение пропало. Люси всё ещё не отвечала.
– Эй, присоска, на обиженных воду возят, ты в курсе? – мысленно заговорил он с ней, но Люси поставила блок, отклонив контакт. Леону и так было тошно. Подслушав разговор Элларда с Коваляйненом, он чувствовал себя как в тот день у северного побережья острова Оа́ху[21], когда во время сёрфинга они с Тимом, переоценив свои силы, оказались во власти сильного прибоя. Волны высотой несколько метров одна за другой обрушивались на них, не давая ни секунды передышки. А сейчас его так же терзали мысли.
Почему Эллард не рассказал им, что на других станциях возникли проблемы? Можно ли ему ещё доверять? Эта мысль вызвала у Леона горечь, потому что Джеймс Эллард ему в общем-то нравился. Он, конечно, строг, как и положено бывшему военному водолазу, привыкшему на флоте к дисциплине. Но Эллард всегда был очень заботлив – настолько, что Том за глаза прозвал его наседкой. Часто Эллард вёл себя гораздо более по-отцовски, чем Тим, однако утаил от них важные факты…
Леон вернулся на станцию далеко за полночь, но в вечной тьме разница между ночью и днём не ощущалась: на такую глубину ни одному лучику света даже днём не пробиться. Леону часто казалось абсурдным, что станция тем не менее придерживается ритма поверхности. Обычно подростков отправляли спать не позднее половины одиннадцатого – Эллард строго следил за тем, чтобы свет к тому времени был выключен. Но по выходным им разрешали ложиться когда захотят. Джулиан и Том ещё не спали – они изучали карту зон с низким содержанием кислорода.
Леон мельком взглянул на карту, запоминая расположение фиолетовых пятен. Хорошая память нередко его выручала, а ещё благодаря ей Леон без особых усилий получал вполне сносные оценки.
– Сегодня с полуночи нам в целях безопасности снова запретили нырять, – недовольно сказал Джулиан. – Эллард хотел сам тебе об этом сообщить, но не смог тебя найти – из-за этого у тебя могут быть проблемы. Ты ведь в море был, да?
Леон кивнул и сел, апатично прислонившись к стене. Он не нашёл в себе сил спросить мальчишек, понравился ли им фильм: все его мысли были заняты тем, что он только что узнал: «Он просто утратил способность дышать жидкостью».
– Видел что-нибудь интересное? – мимоходом спросил Том, и Леон чуть не вздрогнул. Не видел, зато слышал. Может, Эллард ещё официально сообщит им, что произошло на других станциях. Вероятно, он просто ждал более точных сведений. Но вдруг наставник по-прежнему будет держать всё в секрете? Стоит ли рассказать другим, что́ скрывают от них Коваляйнен и Эллард?
– Думаю, наш Октобой ничего не видел, а просто играл со своим моллюском, – поддел его Джулиан, и Леону расхотелось в ближайшем будущем делиться с ним тайнами.
Ничего не ответив, он встал и пошёл проверить почту. Когда друг вредничает, спорить с ним бессмысленно.
В переговорной было тихо и темно. Леон сел за один из компьютеров и быстро установил соединение – хорошо, что моретрясение не повредило стекловолоконный кабель, связывающий их с поверхностью. Три новых сообщения: одно от Билли – с новостями о Шоле и новой историей для геокэшинга, второе от Тима, который написал, что «Фетида» в первой половине дня подойдёт к Гавайским островам, а третье… письмо с вложением от некой леди Шимуны с темой «Привет!». Наверняка спам с вирусом от какого-нибудь русского программиста. Скорее удалить эту гадость!
Лишь за долю секунды до того, как письмо исчезло в виртуальной корзине, он заметил во вложении два графических файла: «глубоко_под_водой1» и «вайкики_бич». Стоп! Значит, сообщение всё-таки адресовано ему? Как же его теперь вернуть? Или оно удалено безвозвратно? Вот чёрт!
Немного погодя ему удалось уговорить Тома, который прослыл на «Бентосе II» компьютерным гением, ему помочь.
– Но за это ты отдашь мне десерт, – потребовал Том.
– Ладно, – пробурчал Леон.
– А может, ещё сделаешь за меня домашку по морской биологии?
– Эй, хватит меня шантажировать. Так поможешь или нет?
То́му и правда удалось восстановить имейл, но потом маленький паршивец молниеносным кликом открыл сообщение.
– Эй! Это моя почта, чёрт побери! – Леон спихнул Тома со стула, но было уже поздно: оба заметили, что письмо от Каримы. Том с ухмылкой слинял – наверное, тут же разболтает новости Джулиану.
Но, прочитав письмо Каримы, Леон перестал сердиться.
Привет, Леон!
Мы благополучно добрались наверх, а теперь я сижу в отеле на побережье Кона на острове Гавайи и думаю о вас. Просто хотела ещё раз сказать, что у вас очень увлекательная работа. Почему мне до сих пор не попадался подробный репортаж о ней в «Таймс»? Как дела у тебя и Люси? Буду очень рада ответу!