А я пока пойду посмотреть на вулканы…
Карима
P. S. Ах да, если будешь на суше, дай о себе знать. Мой номер мобильного: 0049–177–8769372.
Во вложении были две трёхмерные фотографии: на одной он с Люси перед большим окном главного шлюза, на другой – Карима на Вайкики-Бич в Гонолулу. Её волосы сияли на свету, словно сотканные из солнечных лучей. Леон догадывался, почему она отправила ему именно это фото: на нём она не улыбалась ослепительной улыбкой, которой держала людей на расстоянии, а задумчиво смотрела на море. Возможно, она даже не заметила, что её фотографируют.
Леон глубоко вдохнул и выдохнул. Хоть какой-то просвет в этот отвратительный день. Это «думаю о вас» в начале звучит осторожно, но она не спросила о Джулиане и других, а только о нём с Люси. «Буду очень рада ответу!» И она даже дала ему номер своего мобильного. Интересно, откуда у неё его электронный адрес? Надо же, не поленилась выяснить.
Он быстро набрал ответ: написал, что Люси, надувшись, прячется где-то под камнем, что ARAC не хочет афишировать экспериментальный проект, и спросил, откуда её псевдоним. Леди Шимуна немного напоминает фэнтези – может, Билли в теме. Но потом он помедлил в нерешительности, написать ли Кариме, что думал о ней.
Да, ведь это действительно так.
Нет, лучше не писать! А то ещё решит, что он в неё втюрился. А он и сам ещё не разобрался в своих чувствах. Наверное, неудобно писать такое в первом же письме. Ведь они едва знакомы.
Выбросив эту фразу, Леон быстро нажал «Отправить». Зевая, он прошёл к себе в каюту, чтобы остаток ночи провести в постели, как все другие обитатели станции. Почти не раздумывая, он попытался установить мысленный контакт с Люси:
– Люси, всё нормально? – К его облегчению, в ответ донеслось «да». – Слушай, мне очень жаль. Я просто хочу, чтобы ты была здорова. Для этого и нужен ветеринар. Он не нарочно причиняет тебе боль.
– В море причиняют боль, когда хотят съесть!
Леон поморщился:
– На «Бентосе II» тебя точно никто не собирается есть. Поверь мне, мы предпочитаем салат из водорослей и злаковые батончики. – Будет нелишним ей об этом напомнить: осьминоги не прочь закусить сородичами.
Тем временем Леон дошёл до каюты. На дисплее с внешней стороны двери ярко-красными буквами высветилось сообщение о запрете на ныряние в окси-скинах; видимо, Эллард решил удостовериться, что Леон принял это к сведению. Помрачнев, Леон подтвердил, что прочёл сообщение, и на бежевой металлической двери снова появились их с Джулианом имена и нарисованная Гретой Халворсен карикатура: двое мальчиков и осьминог, оседлавшие ската, никак не сдвинутся с места, потому что осьминог одним щупальцем боязливо цепляется за станцию.
Джулиан как раз надевал спальную футболку с логотипом морского интерната в Сан-Диего.
– Ну, что она написала? – с напускным безразличием спросил он.
– Сейчас она в отеле в Коне, – таким же равнодушным тоном ответил Леон. – Ей у нас было интересно.
– Вот как. Значит, ей не важно, что я устроил ей вылазку в жёстком скафандре, а ты вообще не обращал на неё внимания. – Джулиан, напрягшись, провёл руками по волосам – он явно нервничал. Видимо, тоже страдает из-за того, что нельзя в воду. – Так я и думал. Девчонка с поверхности. Поверхностная – что с неё взять!
Вот дурной каламбур!
– Думаешь, кто-то вроде Билли отправил бы тебе в знак благодарности презент и пригласил в гости в Каилуа-Кону[22]? – Леон, сняв комбинезон и чёрную футболку, достал из шкафа умывальные принадлежности. Куда же он сунул зубную щётку? Ах да, в ультразвуковой очиститель…
– Почему бы и нет? – поджал губы Джулиан. – Пусть хотя бы письмо написала.
– Наверняка ещё напишет.
Джулиан резко обернулся. От его взгляда Леону стало не по себе.
– А ты знаешь, что она меня поцеловала? – хрипло прошептал Джулиан. – Потому я и злюсь, что она мне не пишет, понимаешь?
У Леона внутри всё оборвалось. «Это невозможно. Нет. Нет!» Он заметил, что Джулиан внимательно за ним наблюдает, и постарался скрыть свои чувства:
– Вот как. И когда же, интересно? Впопыхах перед отъездом, что ли?
– Нет, накануне – поздно вечером. – Джулиан почти развеселился. – Ты многое упустил. Девчонка – просто огонь!
– Так я тебе и поверил, – огрызнулся Леон, но Джулиан, ухмыльнувшись, начал рыться в выдвижном ящике и наконец достал оттуда какой-то маленький блестящий предмет – по форме как серебряная капелька. Минутку, уж не такие ли серёжки носит Карима?!
– Видишь? – Джулиан широко улыбнулся. – Она потеряла её у меня в койке.
Полуголый Леон всё стоял как идиот посреди тесной каюты. Когда Джулиан протиснулся мимо него, на Леона повеяло сквозняком. Он вдруг увидел себя со стороны: бледный, несуразный, а главное – бесконечно наивный.
«Поздно вечером» – значит, это произошло после их встречи на складе. А он-то вообразил, будто между ними возникли доверительные отношения, особая близость. Всё просто иллюзия!
Слёзы Каримы были настоящими – это точно. Он развеял её сомнения в себе, а потом она, значит, ощутила прилив энергии и бросилась в объятия Джулиана! Может, девчонкам свойственно так поступать? Что, если это какая-то непонятная ему игра?
«Лучше забыть её – и как можно скорее».
Леон скомкал футболку, швырнул её в угол, сунул умывальные принадлежности обратно в шкаф и снова натянул комбинезон. Мысленно он был уже с Люси.
– Ты куда? – испуганно крикнул ему вслед Джулиан.
– Наружу! – рявкнул Леон, не заботясь о том, что его, наверное, слышит весь отсек.
– Леон, остановись! Эллард тебя уже несколько раз предупреждал, а если в этот раз опять… Да он же… К тому же снаружи творится что-то странное, а ты…
Но Леон его уже не слушал.
Пять минут спустя он стоял в шлюзе, и тёмная вода встретила его голосом Люси.
Большие неприятности
Красная вспышка – и лава потекла в море. От резкого охлаждения над вулканической массой с шипением поднимался пар – нет, не просто пар, а ещё какие-то газы: во всяком случае, вонь стояла ужасная. Карима порадовалась, что стоит в пятидесяти метрах от потока лавы вместе с дюжиной других туристов, с благоговением наблюдающих извержение вулкана.
– Все Гавайские острова – вулканического происхождения, а остров Гавайи и по сей день продолжает видоизменяться из-за вулканической активности, – рассказывал пожилой экскурсовод с бронзовым гавайским загаром. – В 1990 году пострадал не только рыбацкий посёлок Калапана, но и наш самый красивый пляж с чёрным песком в районе Кайму – теперь он погребён под двадцатиметровым слоем лавы. Содержание прилегающих дорог обходится недёшево, потому что у богини вулканов Пеле на них свои планы.
– Может, она сердится, что в неё никто больше не верит, – заметил американский турист весом не менее полутонны. Его красно-оранжевая гавайская рубашка несколько уступала в яркости другим, от которых рябило в глазах.
Гид без улыбки посмотрел мужчине в глаза:
– С чего вы взяли, будто в Пеле и других наших богов перестали верить? Сходите как-нибудь к кратеру, в котором, по преданиям, живёт Пеле: многие мои соотечественники до сих пор приносят ей дары.
Карима сфотографировала мать на фоне извергающегося вулкана, посмотрела, что получилось, и нахмурилась: как неестественно улыбается Натали – она забыла деактивировать функцию искусственной улыбки. Значит, ещё раз сначала. Тем временем фотоаппарат автоматически подключился к Интернету и спросил, кому отправить снимок. Карима раздражённо ткнула «Не отправлять».
– А как выглядит Пеле? Мы бы её узнали, если бы она сейчас прошла мимо? – спросила она экскурсовода, глядя вверх на покрытый снегом пик вулкана Мауна-Лоа, граничащего с вулканом Килауэа.
Гид повернулся к ней:
– Может, и узнали бы, если бы присмотрелись повнимательнее. Легенда гласит, что на вершинах она является людям в образе прекрасной девушки, а здесь, на побережье, – в облике уродливой старухи. Поэтому на Гавайях говорят: «Будь вежлив с пожилыми незнакомками – это может оказаться Пеле!»
– Какая красивая легенда, – засмеялась Натали Виллберг. – Надеюсь, многие в неё верят и ведут себя любезно по отношению к старушкам.
Экскурсовод начал рассказывать, что двадцать процентов электроэнергии на острове Гавайи вырабатывается за счёт вулканического пара, приводящего в действие турбины. Но Карима его уже не слушала. Её взгляд снова приковало море. Лёгкий прибой лизал чёрные береговые скалы. Неужели глубоко-глубоко под этой сверкающей поверхностью живут и работают люди? Придёт ли ответ от Леона, когда она вернётся в отель? И почему ей это так важно? Да, у него красивые зелёные глаза, но дело не в этом, а в его манере поведения. Стеснительность причудливо сочетается в Леоне с внутренней силой. Он цельная личность – ни крупицы фальши.
Обратный путь показался Кариме бесконечным. Мать болтала без умолку – рассуждала, что можно приготовить из орехов макадамия, которые здесь возделывают, и не посетить ли им ореховую плантацию. Карима кивала невпопад, думая о другом. Например, о Даниеле. Она влюбилась в него год назад во время выступления его группы Vampire Daddys на школьном празднике. Но с тех пор они говорили друг с другом всего раз десять, потому что Даниель часто тусовался с Рокси – безмозглой певицей Vampire Daddys, которую на самом деле зовут Аннелиза. Несколько месяцев назад Карима поняла, что с Даниелем ей ничего не светит. Обычно при мысли о нём Карима ощущала болезненный укол в сердце, но сейчас у неё внутри ничего не отозвалось. Неужели боль и правда прошла?
– Так, а теперь твоя очередь. – Карима чуть не подскочила, когда её раздумья нарушил голос матери. – Как твоя нога – всё ещё болит?
– Нет, уже прошла. – Два года назад, когда Карима возвращалась вечером домой на велосипеде, её сбил пьяный водитель. Врачи как-то умудрились залатать ей левую ногу, но тот месяц в больнице был сущим адом. Несмотря на все реабилитационные процедуры, одна нога у неё теперь короче другой. Наверное, эта чёртова хромота – первое, что бросается людям в глаза. Да, иногда нога всё ещё побаливает, но только во время ходьбы – в воде у неё проблем нет. Там Карима сама порой забывает, что с ногой что-то не в порядке, и ощущает, как плавание возвращает ей силы. «Пребывание в мире Леона идёт мне на пользу», – подумала она, улыбнувшись этой странной мысли.