– Тебя что-то гложет, – заметила Люси. – Как это называется – тоска?
– Да, – ответил Леон, и у Люси хватило такта не приставать к нему с расспросами.
Карима, подперев голову руками, сидела на закрытой крышке унитаза. С желудком у неё всё обстояло прекрасно, а вот в голове был полный сумбур.
Что теперь? Даже если Леон действительно в беде – сумеет ли она ему помочь? Она ведь даже не знает, что произошло и где он, а из Джулиана ничего не вытянешь. Может, её попытка остаться здесь – несусветная глупость?
– Кари? – В дверь ванной постучали. – Нам повезло: я нашла врача, который готов нас принять. Но, увы, только завтра. Сейчас съезжу в аптеку.
Теперь можно сказать правду. Что ей уже лучше. Что они могут выписаться из отеля и ехать в аэропорт.
«Может, тебе вовсе не обязательно постоянно улыбаться».
«Ты не пыталась меня уговорить. Я здесь добровольно».
Неожиданно на глаза навернулись слёзы и, скатившись по щекам, намазанным жирным кремом и зубной пастой, закапали на руки.
Карима вытерла слёзы и, пошатываясь, встала.
Она сделает всё возможное, чтобы остаться здесь.
Альберто Мигель Альварес не мог поверить в случившееся. Батискаф напал на след этого водолаза-бунтаря, но… снова его потерял! Похоже, даже современный многолучевой эхолот на борту «Фетиды», создающий трёхмерное изображение морского дна, им не поможет.
– Будьте добры объяснить, как так вышло, что вы потеряли Редвея из виду! – рявкнул Альварес по рации на пилота батискафа.
– Не знаю, – ответила пилот. – Такое бывает: это ведь не военная подлодка, а исследовательский батискаф, и вы, Альварес, сами это зна…
– Слушайте внимательно! Габриэль Хольцнер, начальник службы безопасности ARAC, лично со мной связался и попросил координировать поиски мальчишки! Вы же не думаете, что я так легко сдамся?
– Конечно нет, вопрос лишь в том, что вам это даст, – бесстрастно ответила пилот, и разъярённый Альварес с грохотом воткнул микрофон обратно в крепление.
Похоже, придётся подойти к делу по-другому. Совершенно иначе. У него уже возникла идея.
Размеренно работая ластами, чтобы сберечь силы, Леон взял курс на юг. Но у Люси были свои планы.
– Пойду поохочусь, – объявила она, и Леон мысленно пожелал ей удачи. Сам он благодаря окси-скину не испытывал ни голода, ни жажды. Когда Леон проплывал через «пастбище», конвертер у него на поясе с инструментами всасывал из воды планктон и расщеплял на белки, жиры и углеводы. Обогащённые глюкозой и витаминами из резервуара, они поступали прямо в кровь через венозный катетер в руке. А жидкости в море предостаточно – конвертер её очищал и подавал внутривенно. Для отправления естественных потребностей в окси-скине имелось отверстие, через которое моча и другие отходы жизнедеятельности выводились наружу.
Они проплывали западнее Лаупахоехое, второго подводного оползня, держась у самого дна, хотя Леон был уверен, что они уже вне досягаемости корабельного эхолота. По крайней мере, звуковых импульсов он больше не слышал.
Люси, замаскировавшись, подкралась к крабу и, не дав ему опомниться, накрыла его мантией и принялась разделывать добычу.
Леон отдыхал, дрейфуя в воде. Его сверлила мысль, что Тим уже наверняка знает о его побеге. Насколько Тим ему доверяет? Поймёт ли он, что у приёмного сына были серьёзные причины покинуть корабль? Или просто на него рассердится?
Пальцы Леона будто сами собой включили ультразвуковую связь. Леон и сам не знал, зачем он это делает, чей голос надеется услышать. Но в эфире вдруг зазвучала одна из песен Миня:
The path is rough sometimes, and dark the night…
But love will light your way, yeah, love will light your way[33].
Под маской окси-скина Леон невольно улыбнулся. Да, невзгод на его долю выпало немало, и здесь темно. Не хватает только любви – путеводной звезды. Тексты Миня невероятно пафосные, но Леон был тронут. Он понял послание: на «Фетиде» есть те, кто думает о нём и желает ему удачи.
Они с Люси продвигались всё дальше на юг, внимательно следя, нет ли вокруг чего необычного. Связь Леон отключать не стал. Часы на дайвпаде вышли из строя, и Леон понятия не имел, сколько времени, когда ультразвуковая система связи вдруг ожила. Он знал только, что сейчас должна быть ночь: в последнее время мимо часто проплывали светящиеся анчоусы, глубоководные креветки и другие морские обитатели – все они направлялись наверх, чтобы поохотиться под покровом темноты.
Сначала раздалось потрескивание, а потом его окликнула Билли:
– Леон! Леон, ты здесь?
Как приятно услышать знакомый голос! Леон чуть поколебался, стоит ли отвечать, но промолчать не смог:
– Да, здесь.
– Мы по тебе скучаем. У вас с Люси всё нормально?
– Да, более или менее.
– Слава богу! – Короткая заминка. – Мы на «Фетиде» и узнали, что ты сбежал. Что ты задумал?
Леон медлил с ответом. Сказать или нет? Канал ультразвуковой связи защищён от прослушивания, но, возможно, рядом с Билли стоят сотрудники ARAC и слушают их разговор. Нет, Билли бы такого не допустила! Он хотел что-нибудь сказать, хотя бы объяснить, что произошло, но Билли его перебила – её тон изменился:
– Помнишь легенду об Атлантиде?
Леон не сразу сообразил, о чём речь, но, припомнив сюжет, понял, что надо держать ухо востро. Легенда об Атлантиде – история, которую Билли написала для геокэшинга, чтобы у их игры появилась настоящая цель. По сценарию мальчик знал, как отыскать руины затонувшего острова, девочка коварством выманила у него эти сведения, а их разговор подслушал враг.
– Не помню – что за легенда? – солгал Леон. – А сбежал я потому, что хочу сам посмотреть, что здесь, внизу, происходит. Сейчас держу курс к Мауи. – Не помешает направить ARAC на ложный след.
– Да, Тим об этом упоминал, – ответила Билли.
Сердце у Леона замерло.
– Как он? Сильно на меня сердится?
– Не знаю: он об этом не говорит. Вкалывает как проклятый, а иногда подолгу смотрит на море.
Это не к добру.
– Как прошла эвакуация?
– Ужасно. Том всю дорогу ревел из-за Маргарет. Она обитает на глубине, и ARAC решил временно отпустить её на волю. Джулиан тоже расстроился. Коваляйнен виду не подавал, но, думаю, нервы у него пределе: ведь станции «Бентос» – его детище.
Леон вздохнул. Не ему одному сейчас плохо.
– Кстати, когда я в прошлый раз был рядом со станцией, Маргарет на меня напала. На месте ARAC я бы больше не брал в напарники хищных кальмаров Taningia danae.
Болтая с Билли, Леон плыл всё дальше и теперь снова активировал наручный гидролокатор, чтобы ознакомиться с окрестностями. На этот раз на экране появилось что-то странное – некий бугорок на ровном дне.
– Мне пора закругляться, – сказал он Билли. – Передай остальным… Скажи им…
– …что ты по ним скучаешь?
– Да. – Леон почувствовал, как у него перехватило горло. – Передай им это, пожалуйста.
– Хорошо. Будь осторожен! Ах да, Эллард велел тебе регулярно проверять окси-скин.
Леон с улыбкой отключил связь. Некоторые вещи не меняются: Эллард как был, так и остался наседкой. Даже бунтарь, бросивший вызов целому концерну, должен слушаться наставника. По крайней мере, когда тот прав.
Леон сосредоточился на том, что находилось прямо по курсу. Очень странное эхо. Оно как будто двигалось, почти колыхалось.
– Люси, что это такое?
Но любопытная Люси, обогнав его, устремилась вперёд – ей было не до ответа. Недовольный Леон, переключив фонарик в режим белого света, поплыл за ней. Бледный луч скользнул по массивной продолговатой глыбе, при ближайшем рассмотрении оказавшейся чьей-то громадной тушей. Она нависала над Леоном как затонувшая рыбацкая лодка, а белые снизу плавники длиной более пяти метров не оставляли сомнений, что это труп горбатого кита!
Зрелище расстроило Леона. Он знал и любил горбачей: они каждую зиму приплывали в гавайские тропические воды, спаривались и рожали потомство. Плавать с ними – словно танцевать под водой. Однажды к Леону осторожно, стараясь не задеть его плавниками, приблизился любопытный китёнок. Леон надеялся, что это не его знакомый. Нет, больше похоже на самку, умершую от старости.
Судя по всему, кит умер всего несколько недель назад и опустился на дно. На глубине, где нет растений и почти нечего есть, для животных в радиусе нескольких километров это огромная удача – как если бы на суше с неба вдруг упал золотой слиток.
Леон с интересом разглядывал кита. Облепившие тушу миксины, похожие на червей длиной с руку, – Леон ещё никогда их столько не видел, – обгладывали кости величиной два с лишним человеческих роста. Несколько видов раков, мгновенно учуявших добычу, усердно пилили клешнями мясо. Тим как-то рассказывал, что такое пиршество может длиться годами, пока совсем ничего не останется – даже костей: в них много жира, и они служат пищей морским червям, напоминающим маленькие красные пальмы, моллюскам и бактериям.
В почтительном молчании Леон плавал вокруг мёртвого кита, а от фонарика по дну метались призрачные тени.
– Люси? – Леон огляделся. Куда подевалась его напарница? Как выяснилось, горбачом она побрезговала: питаться падалью – ниже её достоинства. Зато Люси наловила раков и теперь лакомилась ими под китовьим плавником, замаскировавшись под цвет и структуру дна.
– Ну как, вкусно? – спросил Леон, недоумевая, почему при виде него Люси уползла подальше в тень.
– Как они нас нашли?! – раздался у него в голове возглас Люси. Леон обернулся – и замер.
Жёлтые клубы́
Фонарь осветил ярко-жёлтый объект примерно в метр длиной, почти бесшумно приблизившийся к ним. Из-за крыльев по бокам он напоминал гибрид торпеды и модели самолёта. Леон сразу же его узнал: это один из глиссеров, оснащённых специальными инструментами. На «Бентосе II» учёные тоже использовали такие для сбора данных в океане.