Тим рассказывал ему, что даже по меркам глубоководья, обитатели которого медлительны, зато живут долго, трубчатые черви – настоящие рекордсмены: они могут дожить до двухсот пятидесяти лет. По крайней мере, если их родное жерло столько продержится. Подводные камины растут быстро – некоторые вырастают за год на метр и больше, но они нестабильны и часто падают. Бывает, что геотермальные поля угасают, и поселившиеся там животные обречены на смерть; только их яйца и личинки, выброшенные наверх горячей чёрной водой, найдут, если повезёт, новый ареал обитания.
С помощью грейфера, которым оснащён батискаф, Колин поднял тогда со дна несколько обломков упавшего жерла и подарил один Леону. Леон удивился, заметив, что такие невзрачные снаружи «чёрные курильщики» изнутри покрыты блестящими как золото кристаллами пирита. Очень красиво – настоящее сокровище. Леон до сих пор хранит этот обломок – сейчас он в его вещмешке на борту «Фетиды»…
А теперь они приближались к гавайским «чёрным курильщикам», возможно, извергающим даже не чёрную, а совсем другого цвета воду.
«Посмотрим», – подумал Леон, и Люси последовала за ним на глубину. Опустившись ниже семисот метров, он стал ощущать растущее давление: сначала ему казалось, что водолазный костюм стал тесен, потом дискомфорт всё увеличивался, и при обычных обстоятельствах он бы скоро сдался. Но на этот раз об этом не могло быть и речи, хотя Леон чувствовал себя так, будто его сдавили огромные клещи. Он ожесточённо продолжал погружаться.
– Люси, ты как?
– Как креветка в пасти рыбы-ехидны, – призналась напарница.
Леон озабоченно погладил её по мягкой коже, почувствовав, как она обвила щупальцем его запястье.
– Лучше тебе со мной не нырять. Ты ведь знаешь, что в воде рядом с «курильщиками» полно ядовитых веществ – меня защищает костюм, а ты можешь заболеть. Заберу тебя на обратном пути.
Люси тут же согласилась, и Леон понял, как на самом деле ей плохо. Ему не хотелось оставлять её без защиты в открытой воде, но выбора не было. Леон отметил в дайвпаде местоположение Люси и нырнул ещё глубже. Некоторое время они ещё поддерживали мысленную связь, но потом и она оборвалась – как нить, становящаяся всё тоньше. Теперь он совсем один… Ему стало жутко. Ведь он не знает, что ждёт его здесь, внизу.
Время от времени Леон включал фонарь, чтобы осмотреться. Он с трудом мог поверить, что на дисплее указана глубина 1100 метров. Вот бы рассказать об этом Билли, Джулиану и Тому! Так глубоко никто из них не нырял.
До сих пор вода была прозрачна, но теперь помутнела. Повернув на северо-запад, Леон увидел огромные серо-жёлтые клубы́, поднимающиеся из глубины, – так он представлял себе песчаную бурю в пустыне. Леон испуганно замер. Здесь что-то не так! «Курильщики» ещё довольно далеко, обычно к ним можно подплыть почти вплотную, потому что горячая вода струится вверх. Но здесь явно неспокойно – как на поле боя. Может, в море произошло извержение вулкана Лоихи? Но благодаря высокочувствительным сейсмографам исследователи наверняка бы это заметили.
Вода вокруг него рябила, было видно, какая она горячая, и Леон сквозь костюм ощущал жар. Хуже всего, что он едва мог дышать: грязь забивала поры окси-скина. Хорошо, что он не взял с собой Люси: она бы тут не выжила! Может, здесь эпицентр страшной аномалии – точка, где океан пришёл в движение, – и именно поэтому другие морские обитатели в панике бегут на поверхность?
«Я должен повернуть», – билась в его голове единственная мысль. Леон чувствовал боль в груди – то ли из-за глубины, то ли из-за ядовитых для человека веществ, которые из воды каким-то образом попали в костюм. Но он плыл дальше.
Вот! На миг показалось морское дно – желтовато-серая каменистая пустыня. При свете фонаря Леон обнаружил странные следы – как будто что-то тащили. А вон то отверстие на дне явно не естественного происхождения: уж слишком ровное.
Из последних сил Леон сделал несколько фотографий, надеясь, что на них можно будет разобрать хоть что-то, кроме этой горчично-жёлтой жижи, потом перевернулся в воде и устремился вверх – обратно в спокойные чистые и прозрачные воды, обратно к Люси, подальше отсюда!
С каждым метром ему становилось всё легче, а окси-скин работал лучше. Там, внизу, Леон был на грани своих возможностей, но он знал, что обнаружил что-то важное. Возможно, это разгадка ко всему, что произошло вблизи островов. Надо спокойно обо всём поразмыслить. Пожалуй, потом, когда как следует отдохнёт, стоит вернуться и осмотреть всё внимательнее. Эти следы не давали ему покоя.
Дайвпад указывал ему маршрут к Люси – она всего в полумиле от него. Леон прислушался, пытаясь уловить её мысли. Но вместо этого у него в голове вдруг раздался безмолвный крик – как ножом по сердцу.
На воздухе
Плывя к напарнице, Леон услышал пронзительные щелчки. Они сыпались на него непрерывной чередой, заставляя тело вибрировать… Совсем рядом кашалот! А осьминоги и кальмары – их излюбленная пища: охотясь за ними, кашалоты ныряют на большую глубину. В открытой воде, где негде спрятаться, осьминогу не выжить. Самому крупному хищнику в мире достаточно лишь разинуть зубастую пасть – и Люси неминуемо туда засосёт. Есть только один способ это предотвратить: надо опередить кашалота и загородить собой Люси! Леон знал, что ему опасаться нечего: если кашалотов не трогать, на людей они не нападают.
Леон плыл дальше, с помощью дайвпада пытаясь определить, нет ли у животного передатчика. Но прибор сигнала не уловил. Это не Шола, а дикий кашалот!
Леон так торопился, что заныли мышцы ног, а окси-скин работал на пределе. Почему, почему, почему он оставил Люси одну?! Когда вода стала горькой и мутной, надо было отказаться от этого безумного погружения и вместе с ней повернуть назад! На кой чёрт ему этот проклятый Лоихи, если Люси погибнет?!
Прямо над ухом у Леона раздался панический вопль Люси – оглушительный как сирена. Он уже почти доплыл до неё – но не успеет вовремя!
Леон уже видел при свете фонарика кашалота, его огромную угловатую голову, узкую нижнюю челюсть с белой каймой, прижатые к бокам грудные плавники. Это взрослый самец.
В порыве отчаяния Леон нажал на дайвпаде сразу все сигнальные кнопки. Под водой замелькали вспышки света и разнёсся пронзительный свист. Сработало: сбитый с толку кашалот передумал нападать!
Не успел Леон сообразить, что произошло, кашалот развернулся и проплыл мимо. Их подхватило ударной волной… А потом на Леона будто с размаху обрушился кузнечный молот. Фонарик выбило у него из рук, ремень порвался, и свет исчез в глубине. «CONVERTER FAILURE, – объявил механический голос. – ATTENTION, CONVERTER FAILURE, BELT MALFUNCTION, SUIT PUNCTURE!»[34]
Полуоглушённый, Леон пытался перевести дух и понять, что произошло. Люси была жива – вцепившись в него всеми восемью щупальцами, она чуть не задушила его от страха.
– Всё, он уплыл?!
Леона охватило неимоверное облегчение, что напарница цела и невредима.
– Да, но мимоходом задел нас хвостом. Скорее всего, нечаянно. Он нас испугался.
Трудно представить, что кашалот величиной с локомотив вообще способен чего-то испугаться, – но вряд ли ему каждый день встречаются осьминоги с эскортом.
С трудом вдыхая жидкость, Леон проверял снаряжение. Окси-скин местами продырявился, и через маленькие отверстия медленно утекал перфторуглерод. Конвертеру пищи тоже досталось, и линзы на маске съехали, но это не страшно – всё равно видимость нулевая: ручной фонарик Леон потерял, а налобный вышел из строя. Намного хуже, что повреждён пояс с инструментом… А в нём находится подъёмный механизм, позволяющий дрейфовать в воде, не погружаясь и не всплывая. Теперь, чтобы оставаться на месте, приходилось всё время работать ластами. Дайвпад тоже пострадал: экран мерцал и почти ничего не показывал.
Всё кончено. Их побег провалился. С неисправным снаряжением к Лоихи ему не вернуться – хорошо, если удастся хотя бы выбраться живым на поверхность. Проблемы с водолазным костюмом на глубине пятисот метров могут кончиться плохо.
– Надо всплывать: окси-скин сломался, – удручённо сообщил напарнице Леон, и её мёртвая хватка превратилась в заботливые объятия.
Леон в очередной раз порадовался, что дышит не сжатым воздухом или другой смесью газов. Обычным водолазам приходится крайне медленно подниматься с глубины на поверхность, чтобы организм успел адаптироваться. Под высоким давлением содержащиеся в воздухе газы, например азот, переходят в кровь. Во время подъёма необходимы долгие перерывы, чтобы выдохнуть газ. Если этим правилом пренебречь, наступают ужасные, а часто и смертельные последствия: во всём теле образуются пузырьки газа, кровь начинает пениться. Происходит то же, что с бутылкой газировки, если её взболтать, а потом открыть. Чем глубже ныряешь, тем больше опасность. После возвращения с глубины нескольких сотен метров водолазов на несколько дней, а то и недель помещают в декомпрессионную барокамеру. Только те, кто дышит жидкостью, избавлен от этой участи. Ныряя, Леон и другие подростки не вдыхают никаких иных газов, кроме растворённого в воде кислорода, поэтому пузырьки им нипочём.
Но всё равно странно всплывать всё выше и выше… На самый верх. Леон с Билли и Шолой всего раз поднимались со станции на поверхность, а Эллард сопровождал их в батискафе. В этот раз подъём затягивался, и Леон заволновался: сколько перфторуглерода вытекает? Как долго он ещё сможет дышать? От сломанного дайвпада толку было мало.
Наконец он различил первый слабый свет. Не сине-зелёное биохимическое свечение глубоководных обитателей, а свет с поверхности – настоящие солнечные лучи, проникающие сквозь толщу воды! Леон плыл им навстречу, и вокруг были уже не чернила, а бескрайняя синева.
И вот они наверху – в открытом океане. Пенистые волны перекатывались через Леона, солнце сквозь зашкаливающие усилители остаточного света больно резало глаза. Но воздухом он дышать не мог, потому что не решался расстегнуть костюм. Перфторуглерода, правда, осталось совсем мало – но как избавиться на поверхности от жидкости в лёгких?