В холодильнике я нашла яйца. Включила кофе-машину.
Потом набрала номер Матвея.
– Ну? – недовольно спросил он. – Говори быстрее, я занят.
– Ты мне звонил, я перезваниваю.
– Я тебе не звонил.
– У меня пропущенный звонок. Вчера полдвенадцатого.
– Дня?
– Вечера.
– Я не звонил. Может, случайно набралось?
– А где ты был в это время?
– А что?
– Просто спрашиваю.
– Днем бегал в БТИ. Потом поехал к Фоменко в «Подмосковные вечера». Слушай, мне правда…
– Когда ты от него уехал? – перебила я.
– Да в чем дело-то?
– Тебе трудно ответить?
– Ну, часов в двенадцать. Или в одиннадцать… Я не помню. Пока.
И он бросил трубку.
Забавно… Если вчера вечером он, действительно, был в «Подмосковных вечерах», то я валялась в кустах примерно в ста метрах от него. Наши телефоны были на одном ретрансляторе. Это означает…
Я вздохнула.
Затем взяла чашку с кофе, подошла к стеклянной стене. Днем вид отсюда был еще лучше: путаница переулков, красные башенки Кремля, веселая золотая шапка Храма Христа Спасителя и еще дальше – голубые зубцы небоскребов.
Зазвенели ключи, хлопнула входная дверь.
– Маня! Ты проснулась?
Я повернулась и увидела, что фотографии на комоде нет. Милый Виталик, вспомнил…
Он зашел в гостиную.
– Привет.
– Привет. А где твоя девушка?
– В институте.
– Она учится? Где?
– В Бауманке… Она математик.
Я вытаращила глаза.
– Ты серьезно? Девушка Кристина – математик?! То есть она еще и умная?
Он хмыкнул.
– Она еще и поет хорошо. Ее даже уговаривали в эти… «Стрелки», что ли… Сделай мне кофе, пожалуйста.
Я не могла успокоиться.
– Слушай, ну почему одним – все, а другим – ничего?
Он пожал плечами.
– Мир несправедлив. Тоже мне – новость…
Я пошла к кофе-машине. Обернулась.
– Кстати, убирать фотографию было не обязательно.
– Не думаю… – сказал он. – Пойдем на террасу. Такая погода – что-то невероятное.
Спустя пять минут мы сидели на террасе с кофе и моей яичницей. Теперь я увидела, что терраса – очень большая, и в дальней ее части создан настоящий сад из туй, пальм и даже цветущих розовым олеандров. Там же стояли шезлонги с белыми льняными подушками.
– Виталик, – сказала я. – А можно позвонить со своего телефона так, чтобы определялся другой номер?
– Да.
– А как это делается технически?
– Ну, например, регистрируешься в «роумере», но для регистрации вводишь не свой телефон, а чужой. Спустя какое-то время на этот телефон приходит смс с кодом. Ты вводишь его в свой телефон и отныне любые твои звонки в «роумере» определяются как чужие. Самое смешное, что ты можешь позвонить даже хозяину телефона и у него определится он же сам.
– И все-таки нужен доступ к этому хозяину…
– Ну, валяется телефон на тумбочке… Можно же улучить пару минуток? А потом смс-ку стереть. Чувак и не поймет ничего.
– И если потом звонить примерно из того же района, в котором этот чувак находится, то вообще ничего не докажешь…
– Как-то так…
Я вздохнула.
Кто же вчера пытался меня убить? Скажем, Матвей. Высокий мужчина, звонивший мне ровно в ту секунду, когда высокий мужчина у забора нажал на кнопку своего телефона.
Или это кто-то другой, имевший доступ к его телефону. Знавший, что в 23 часа он выходит из поселка «Подмосковные вечера». Желающий его подставить.
Зачем себя обманывать, Света – в любом случае этого человека ты знаешь. Он рядом.
Как-то так…
Я посмотрела на Виталика – он наблюдал за мной с улыбкой.
– Света, я очень рад, – сказал он. – Мы все скучали. И нам было очень обидно, что ты нас избегаешь. Мы-то не при чем.
– Да я и не избегала… Просто было трудно…
– Так друзья для этого и нужны.
Я вздохнула, тряхнула головой, отгоняя воспоминания.
– Слушай, – сказала я ему. – Мне нужен новый телефон.
Виталик, продолжая улыбаться, тут же выложил из кармана айфон.
– И квартира…
Он выложил из кармана ключи.
– На Юго-Западе, – сказал он. – На Бакинских комиссаров. И у меня есть еще кое-что.
И снова, как Дед Мороз, выложил на стол очередной подарок. Это был лист с распечаткой электронного билета и бронь отеля.
– Долетаешь до Барнаула, там на такси или рейсовом автобусе едешь до автовокзала. Автобусы до Горно-Алтайска ходят почти каждый час. Через пять часов ты там. Гостиница называется «Игман». Она находится рядом с автовокзалом. Там же, на улице Чорос-Гуркина живет дочь Аполлинария Виссарионовича Иванова, действительно, погибшего в конце ноября 2013 года.
– Ножевое ранение?
– Нет. Черепно-мозговая травма. Эта дочь – Аделаида… – он хмыкнул, я тоже улыбнулась. – …Жила с отцом в одной квартире, она не замужем. Должна многое знать о его делах. И еще. В аэропорту Барнаула у меня стоит вертолет. Если надо будет полететь дальше – к Белухе – позвони, я дам распоряжения.
– Виталик, – потрясенно сказала я. – У меня остался только один вопрос.
– Слушаю.
– Ты сказал улица Чорос-Гуркина. Но кто это – Чорос-Гуркин?
Он усмехнулся краем губ.
– Стыдно не знать. Григорий Гуркин – знаменитый российский художник, ученик Шишкина.
– Но почему он Чорос?
– Он алтаец, сын хана. Его род назывался чорос.
– Виталик, круто! – выдохнула я.
Он наклонил голову. Насмешливо цыкнул.
– Маня, ты думаешь, ты хитрее всех? Ты прекрасно знаешь, кто такой Чорос-Гуркин. Это ваши женские журналы советуют восхищаться умом мужчины?
Я обиделась.
– Неужели ты думаешь, что я читаю женские журналы? И почему ты решил, что я знаю, кто это?
– Да потому что когда-то, давным-давно, когда ты занималась Алтаем, ты рассказывала нам про книгу «Озеро Горных духов» Ефремова. А ведь там есть этот персонаж. По крайней мере, так мне сказала Википедия, куда я сегодня залез в поисках информации об этом Чорос-Гуркине. Я же знал, что ты, сволочь, меня о нем спросишь.
– Уел! – восторженно воскликнула я. – И кстати, Шишкин умер у него на глазах.
– А то, – ответил он.
И я снова подумала, что после нашей развалившейся компании все остальные компании мне уже никогда не будут интересны…
Глава 30
Спустя четыре дня я стояла на площади перед автовокзалом Горно-Алтайска с небольшой сумкой в руках.
Мои прошлые приезды в эти края устраивались как-то так, что этот город я всегда миновала. Оно и не удивительно. Главная трасса, распределяющая потоки людей по Алтаю – Чуйский тракт. А Горно-Алтайск находится в стороне от дороги, в пяти километрах.
Тем не менее не зная города, я всегда считала его не стоящим внимания, так что особенно туда и не стремилась. Таков для меня и сам Алтай – скучный. Впечатления он не производит ни с первого взгляда, ни со второго. Такова и Сибирь, больше впечатляющая умозрительно – размерами на карте. Поклонники этих мест любят рассказывать о прозрениях, которые настигали их спустя какое-то время после поездок – но со мной такого не было.
Единственное, что меня всегда трогало – это мысли о людях, которые осваивали все эти пространства. Десятки тысяч километров – вдуматься только! На телегах и санях, в краях, где зима приходит уже в октябре. Думаю, это что-то вроде колонизации Марса. Билет в одну сторону.
Первые переселенцы приехали сюда из Бийска. Тогда, в начале 19-го века, в этой межгорной котловине, образованной рекой Маймой, жило племя телеутов. В России их называли белыми калмыками. Телеуты и сейчас сохранились, их около трех тысяч человек.
С тех пор город назывался по-разному: Улала, Ойрот-Тура, наконец, Горно-Алтайск. Ну, а насколько, вообще, удачной оказалась колонизация этих мест, можно судить по такому факту: это единственный город республики Алтай.
Все пять часов дороги автобус гудел, обсуждая главную новость – приезд патриарха Кирилла и полный запрет спиртного в связи с этим визитом. Глобальность новости тоже была характерна для Сибири – бури западной России доходят до этих мест сильно ослабленными. Поэтому особую важность получают локальные события, вроде неурожая папоротника. Некоторые жители Горного Алтая до сих пор не догадываются о существовании электричества.
Зато выяснилось, что уже два года сюда летают самолеты из Москвы. Зачем Виталик выбрал такой сложный путь, я понять не смогла. Очевидно, он предоставил мне возможности к отступлению.
Но я отступать не собиралась.
Более того, я предприняла все необходимые меры предосторожности. Свой телефон оставила на конспиративной квартире. Сюда взяла только новый. И никому ничего не сказала об этой поездке.
Автовокзал оказался одноэтажным зданием с длинным козырьком. Перед ним была площадка для автобусов, за ней – крохотная часовня с золотой маковкой. К площади подступали серые пятиэтажки, и вплотную к ним, по обе стороны от города – зеленые холмы отрогов Иолго.
Это были последние волны довольно серьезного хребта. Выглядели они мило – высота холмов была около двухсот метров – но стиснули город намертво. Он лежал в котловине, на дне доисторического ледяного озера, которое несколько миллионов лет назад пробило-таки горы и спустило воду по руслу Маймы. Думаю, красивое было зрелище…
Мой отель оказался сразу за площадью. Я занесла вещи в номер, приняла душ, надела куртку потеплее и пошла по улице направо.
Совсем скоро я увидела большое здание со стилизованным оленем и загадочной надписью «Эл Музей». Напротив – пятиэтажку. Там и ждала меня Аделаида Иванова.
Мы договорились о встрече заранее, и к моему приходу она напекла пирожков с зеленым луком и яйцами. По тому, как она суетилась, было заметно, что ей одиноко: нужно о ком-то заботиться, а заботиться не о ком. Я вздрогнула, представив себе этот город, занесенный снегами. С его странными нерусскими названиями и придурками всех сортов, текущими мимо в поисках несуществующего просветления.
Впрочем, она сразу предупредила, что очень любит Алтай и вместе с отцом и мамой, а потом и друзьями объездила его до монгольской границы. Из комнаты был уже принесен бархатный семейный альбом.