— Не понимаю, о чем вы... Откуда мне...
— А может, ты до сих пор пьян? — прервал его Алекс. — Прошлой ночью ты здорово набрался.
— Да, и, наверное, вел себя как последний дурак! Прошу принять мои искренние извинения.
— Не стоит извиняться. Все было разыграно как по нотам. Со стороны это выглядело вполне убедительно.
— Послушайте, Алекс, это уж слишком. — Фергюсон шагнул в сторону. Женщина с корзиной на голове едва увернулась от него. — Я уже сказал — мне очень жаль. Думаю, с вами тоже подобное случалось.
— Очень часто. Кстати, вчера я выпил гораздо больше.
— Не знаю, на что вы намекаете, уважаемый, и честно говоря, у меня слишком трещит голова, чтобы разгадывать ребусы. Могу повторить еще раз — я искренне раскаиваюсь в случившемся.
— Не в том каешься, Джимбо-чел. Речь идет о другом. У меня к тебе несколько вопросов.
Фергюсон постарался расправить плечи и пригладить свой непослушный вихор.
— Вы меня оскорбляете и задерживаете. Мне еще надо кое-что купить. — Юноша сделал попытку обойти Маколифа, но тот ухватил его за руку и крепко припечатал к стене.
— Сохрани деньги. Купишь все в Лондоне.
— Нет! — Фергюсон вздрогнул, на лице появилась гримаса. — Пожалуйста, только не это!
— Тогда начнем с чемоданов. — Маколиф отпустил его, пристально глядя в глаза.
— Я ведь уже говорил, — заскулил он. — Я решил, что у вас проблемы... И решил помочь...
— Можешь поставить на кон свою дурацкую башку, у меня действительно были проблемы. И не только с таможней. Куда девался мой багаж? Нашбагаж? Кто его забрал?
— Не знаю. Клянусь!
— Кто посоветовал тебе написать записку?
— Никто. Видит Бог, вы с ума сошли!
— Зачем ты устроил это вчерашнее представление?
— Какое представление?
— Ты же не был пьян, ты был трезв как стеклышко!
— О Боже милостивый, если бы у вас так раскалывалась голова... Ну правда, хватит уже...
— Нет, далеко не хватит, Джимбо-чел! Давай снова. Кто приказал тебе написать записку?
— Вы меня не слушаете...
— Слушаю. Почему ты следил за мной? Кто приказал тебе следить за мной сегодня утром?
— Видит Бог, вы рехнулись!
— Видит Бог, ты уволен.
— Нет!.. Вы не можете... Не надо, я вас очень прошу. — Фергюсон вдруг перешел на шепот.
— Что ты сказал? — Маколиф уперся рукой в стену над хрупким плечом юного ботаника и слегка наклонился к нему. — Ну-ка, повтори еще раз. Что я не могу?
— Пожалуйста, не отправляйте меня обратно. Я вас умоляю! — Фергюсон тяжело дышал, в уголке рта запеклась слюна. — Не сейчас.
— Отправить тебя? Еще чего! Мне абсолютно плевать, куда ты денешься. Я тебе не нянька, пацан! — Маколиф опустил руку и поудобнее перехватил свой пиджак. — Тебе положены деньги на обратный билет. Сегодня после обеда я сниму их со счета и отдам тебе и оплачу еще одну ночь в гостинице. А дальше можешь направляться ко всем чертям, куда угодно. Только не со мной и не с экспедицией.
Маколиф повернулся и решительно зашагал прочь, в тот же узкий проход. Он был уверен, что ошеломленный Фергюсон кинется за ним следом. И тот не заставил себя ждать. Джеймс был близок к истерике. Но Алекс не останавливался и не оглядывался.
— Маколиф! Мистер Маколиф! Подождите, пожалуйста! — Он чуть не плакал. Английская речь звучала странным диссонансом в этом узком ущелье, заполненном размеренными голосами ямайцев. — Подождите! Простите меня! Простите... Извините, позвольте пройти, извините...
— Эй, чел, не толкайся!
Если слова не могли остановить Фергюсона, то преграда из живых тел действовала более эффективно. Алекс слышал, что юноша все-таки его догоняет. Он усмотрел какой-то черный юмор в этой ситуации — один белый гонится за другим белым по темному переулку, полному черных...
Он уже был в двух шагах от Дюк-стрит, когда почувствовал на своей руке пальцы Фергюсона.
— Пожалуйста!.. Нам нужно поговорить... Но не здесь.
— А где?
Они вышли на тротуар. Впереди стояла длинная повозка с фруктами и овощами. Ее владелец в сомбреро бойко торговал, накладывая товар на старинные весы; несколько маленьких оборванцев воровали бананы с противоположного края. Фергюсон продолжал держать Алекса за руку.
— Давайте в «Девон-Хаусе». Это туристский...
— Я знаю.
— Там есть ресторан на открытом воздухе.
— Когда?
— Через двадцать Минут.
Алекс подъехал на такси. «Девон-Хаус» представлял собой здание в георгианском стиле, символизирующее собой эпоху британского могущества и белых, европейских, денег. Перед величественными колоннами расстилались круглые цветочные клумбы; вокруг многочисленных фонтанов вились аккуратные дорожки, посыпанные мелким гравием. Открытый ресторан располагался чуть в стороне, за высокой живой изгородью тщательно подстриженного кустарника. Так что обедающие были вполне избавлены от посторонних взглядов. Алекс насчитал всего шесть столиков. Очень маленький ресторан. Здесь очень трудно следить за кем-то, оставаясь незамеченным.
Может, Фергюсон и не так уж неопытен, как показалось с первого взгляда.
— Эй, привет, старина!
Алекс обернулся. Это Фергюсон вопил от центрального фонтана. Теперь он был увешан всяческой фотоаппаратурой, сумками и прочей ерундой, привезенной с собой.
— Привет, — откликнулся Алекс, соображая, что за новую роль тот придумал для себя.
— Сделал парочку потрясающих кадров, — громко сообщил Джеймс. — Это же сама история! — Он приостановился, чтобы щелкнуть Алекса, а затем подошел поближе.
— Все это смешно, — отреагировал Алекс. — Кого ты хочешь одурачить?
— Я знаю, что я делаю. Пожалуйста, подыграйте мне немного, — ответил негромко юноша и вновь заорал, прицеливаясь во все стороны фотоаппаратом. — А вы знаете, что в этом кирпичном здании раньше был военный трибунал? А эта дорожка ведет на задний двор, где находилась солдатская гауптвахта.
— Ну надо же!
— Однако время к двенадцати, старина! Как насчет пинты пивка? — продолжал Фергюсон бодрым голосом. — Или в качестве аперитива по стаканчику рома, а потом пообедаем?
Два столика этого маленького ресторана были заняты. Две пары, явно туристы, судя по соломенным шляпам и солнцезащитным очкам, не проникшиеся красотами «Девон-Хауса». Они увлечены собой, решил Алекс, и проблемами покупок в беспошлинной зоне. Понятно, что ни Фергюсон, ни он сам их не интересуют. А это главное.
Усталый официант в несвежем белом пиджаке принес ром. Интересно, этот не пел и не пританцовывал, отметил Алекс. Да, здесь не видно никакой деловой активности. Кингстон — не Монтего-Бей.
— Я расскажу вам, как все это произошло, — громким шепотом заговорил Фергюсон. Он заметно нервничал. — Все, что я знаю. Я работал для Фонда Крафта. Вам, конечно, это известно.
— Разумеется. И условием вашего участия в экспедиции было прекращение всяческих контактов с ним. Вы согласились.
— У меня не было выбора. Когда мы сошли с самолета, вы с Элисон остались сзади, а Уайтхолл и Йенсены пошли к месту выдачи багажа. Я решил сделать несколько снимков аэропорта... Таким образом я очутился где-то посередине. Я прошел через зал прилета, и первым, кого я увидел, был Крафт. Не сам, разумеется, а его сын. Фондом теперь руководит сын. Я попытался избежать встречи с ним. У меня были для этого все основания: в конце концов, именно он меня вытурил. Но мне это не удалось. Я был изумлен его поведением. Он рассыпался в любезностях, заявив, что я сделал выдающуюся работу, которую не оценили по достоинству, что он специально приехал в аэропорт, чтобы принести свои глубочайшие извинения, потому что узнал, что я в составе этой экспедиции. — Фергюсон приложился к стакану, пристально рассматривая кирпичную стену и находясь в явном затруднении с продолжением своей истории.
— Ну что ж. Пока что я узнал только о неожиданно приятной встрече, — подтолкнул его Алекс.
— Вы должны меня понять. Все это было настолько странно... Как вы сказали — неожиданно. Пока он распинался, подошел парень в униформе и спросил, не я ли Фергюсон. Я подтвердил, тогда он сообщил, что вы застряли и просите меня помочь отправить ваш багаж в отель. Для этого надо просто написать записку для авиакомпании, и они все сделают. Конечно, Крафт предложил свою помощь. Все это казалось такой мелочью, к тому же происходило с такой скоростью, что я немного растерялся. Я написал записку, парень в форме взял ее и сказал, что обо всем позаботится. Крафт при этом сунул ему чаевые, не знаю сколько, но, наверное, немало.
— Какая форма была на этом парне?
— Не знаю. Я не старался запомнить. Униформа, тем более в чужой стране, всегда кажется одинаковой.
— Дальше.
— Крафт предложил выпить. Я сказал, что не могу, но он настаивал, сцену я устраивать не хотел, а вы все не появлялись. Теперь вы понимаете, почему я согласился?
— Не имеет значения. Дальше.
— Мы поднялись в тот зал наверху... Ну, из которого еще летное поле видно, как он называется...
— Обозрения.
— Что?
— Он называется «зал обозрения». Пожалуйста, дальше.
— Да. Я волновался. Я сказал ему, что мне надо получить мой собственный багаж и что все будут беспокоиться. Мне очень не хотелось, чтобы вы искали, куда я делся... особенно при таких обстоятельствах.
Фергюсон отпил еще глоток. Маколиф подавил раздражение и ровно произнес:
— Думаю, пора переходить к делу, Джимбо-чел.
— Надеюсь, эта кличка ко мне не прилипнет. Паскудный вечер был вчера.
— Этот может оказаться еще хуже, если ты не продолжишь.
— Да, я понимаю... Крафт сказал, что вы задержитесь в таможне как минимум на час, а остальным сообщили, что я занялся фотографированием и сам доберусь до «Кортле». Все это было очень странно. Потом он резко сменил тему. Он заговорил о фонде. Он сказал, что они сейчас на волосок от решения главной проблемы в технологии обработки волокон баракоа и что все это благодаря моей работе. И по причинам юридического и морального характера они бы очень хотели, чтобы я вернулся в Фонд Крафта. И что мне полагается процент от прибыли... Вы понимаете, что это означает?