— С Сэмом и Фергюсоном — берут пробы воды.
— По-моему, Джимбо-чел собирается перещелкать здесь всю свою пленку, — заметил Питер, помогая жене усесться рядом с Алексом. — Он без ума от своей новой камеры, купленной в Монтего.
— И жутко дорогой, я бы сказала. — Рут провела руками по своим походным брюкам жестом женщины, не привыкшей носить ничего иного, кроме юбок. Или женщины, которая нервничает. — Для мальчишки, вечно жалующегося на свою нищету, весьма экстравагантный поступок.
— Так ведь он не купил ее, а одолжил, — заметил Алекс. — У своего приятеля, с которым познакомился в прошлом году в Порт-Антонио.
— Правильно, а я и забыл! — воскликнул Питер, держа трубку в руке. — Вы же вместе здесь были, верно?
— Не все. Только мы с Сэмом; Мы работали для фирмы «Кайзер». А Фергюсон — для Фонда Крафта. Больше никого.
— Ну да, Чарли ведь с Ямайки, — нервно вставила Рут. — И постоянно летает, наверное, туда-сюда. Трудно сказать, но, судя по всему, он должен быть довольно богат.
— Совершенно необоснованные предположения, дорогая.
— Ой, да брось ты, Питер. Алекс прекрасно понимает, о чем я говорю.
Маколиф рассмеялся.
— Не думаю, что у него есть проблемы с деньгами. Он до сих пор не выставил мне счет за походное обмундирование. Я подозреваю, что он купил самое дорогое из того, что можно приобрести в магазине «Харродс сафари».
— Может, он просто стесняется, — улыбнулся Питер. — Он выглядит так, словно только что сошел с киноэкрана. Черный охотник: очень выразительный образ, хотя и слегка надуманный.
— А вот теперь ты несешь чушь, мой милый. Чарлз действительно производит впечатление. — Рут повернулась к Алексу. — Мой старичок уже позеленел от зависти.
— Но ведь фотоаппарат совершенно новый... Такие вещи, я полагаю, не одалживают так запросто, — задумчиво произнес Питер.
— Думаю, это зависит от друзей, — ответил Алекс, чувствуя, что Питер к чему-то клонит. — Фергюсон может быть очень обаятельным.
— Очень! — подхватила Рут. — А порой он кажется таким беспомощным. Только не тогда, когда берет в руки аппаратуру. В эти моменты он просто волшебник.
— Именно это мне и требуется, — произнес Алекс, по большей части адресуя свои слова Питеру. — И вообще каждый из вас волшебник, и у каждого своя магия — у кого камера, у кого изящество, у кого — трубка с ароматным табаком...
— Уели вы меня, старина! — Питер хохотнул, выбивая пепел о каблук. — Чертовски вредная привычка.
— Ерунда! Мне действительно нравится запах табака. Я сам пробовал курить трубку, но началось раздражение на языке...
— С этим легко справиться, есть специальные средства... Впрочем, это неинтересно. Все-таки, какая у нас замечательная эта лаборатория в джунглях! Вы уже распределили помощников?
— Приблизительно. По-моему, это не имеет большого значения. А кого бы вы хотели выбрать для себя?
— Я бы — одного из двух братьев, — откликнулась Рут. — Кажется, они прекрасно ориентируются здесь. Я бы заблудилась через полмили!.. Я понимаю, это эгоизм с моей стороны, ведь моя работа не такая уж важная...
— Но мы все равно не хотели бы вас потерять, не так ли, Питер?
— Но только пока она ведет себя пристойно.
— В таком случае выбирайте: Маркус или Джастис?
— Какие чудные имена! Я выбираю Джастиса. — Она бросила взгляд на мужа. — Я всегда выбираю справедливость[27].
— Да, конечно, моя дорогая.
— Хорошо, — согласился Алекс. — В таком случае мне будет помогать Маркус. Элисон просила дать ей Лоуренса, если, конечно, вы не возражаете, Питер.
— Ни в коем случае, старина. Очень жаль, что его приятель... Как его звали — Флойд? Да, Флойд. Жаль, что он сбежал с корабля. Вы так и не выяснили, что же с ним произошло?
— Нет. Он просто исчез. Ненадежный парень. И по словам Лоуренса, к тому же нечист на руку.
— Жаль... А выглядел вполне прилично.
— Ничего ты не понимаешь, дорогой. Он был жуткий нахал! — Рут подобрала камешек и кинула его в воду.
— Ладно. Мне, во всяком случае, достаточно просто крепкого парня, который пообещает вовремя приводить меня в лагерь к обеду и ужину.
— Договорились. Мы будем работать по четыре часа, поддерживая связь по радио. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь удалялся за пределы слышимости от лагеря, хотя бы в первые дни.
— За какие пределы! — вскрикнула Рут, глядя на Алекса. — Если я заберусь в эту чащобу дальше чем на двадцать футов, можете отдать меня под суд!
— Чушь, — заметил Питер. — Как только ты дорвешься до своих камней, ты забываешь и о времени и о пространстве. Кстати, Алекс, старина, я полагаю, у нас не будет отбоя от визитеров, желающих познакомиться с результатами нашего труда.
— А это еще почему? — Алекс вдруг почувствовал, что супруги незаметно обмениваются между собой какими-то сигналами, причем Питер это делает гораздо тоньше, хитрее, увереннее. И все-таки недостаточно искусно. — Примерно раз в десять дней мы будем посылать отчеты — думаю, этого вполне достаточно.
— Да, в конце концов, мы не в такой уж глуши, хотя на первый взгляд очень похоже. Я полагаю, толстосумы не преминут проверить, во что они вкладывают деньги.
Питер Йенсен совершил ошибку, которая не осталась не замеченной для Маколифа. Он насторожился.
— Какие толстосумы?
Рут, которая в этот момент подобрала очередной камешек, замерла на мгновение с поднятой рукой.
Это тоже не ускользнуло от внимания мужчин, но Йенсен попытался исправить ситуацию.
— Ну, я имею в виду всяких шишек из академии или, например, каких-нибудь пройдох из местного министерства. С академическими нравами я-то хорошо знаком, да и отношение ямайцев сердечным не назовешь. Вот мне и показалось... впрочем, возможно, я и ошибаюсь.
— Возможно, вы и правы, — спокойно заметил Алекс. — Внезапные проверки — не редкость. Я уже думал, насколько удобно наше расположение для такого рода мероприятий. Или, точнее, насколько оно неудобно. Ведь мы сами сюда добирались целый день. Хотя, конечно, у нас еще был грузовик, куча всякого оборудования... Но, в общем, это не так просто.
— Но и не так сложно, — ответил Питер, в очередной раз выбивая трубку о каблук. — Я изучил карту, особенно те места, где над берегом реки видны прогалины. Луга гораздо ближе, чем мы думаем. Меньше чем в двух милях. Там спокойно может приземлиться легкий самолет.
— Полезное замечание. Я как-то об этом не подумал, — наклонился к Питеру Алекс, но тот смотрел в сторону. — Если вдруг нам понадобится помощь или, например, дополнительное оборудование, мы сможем получить все гораздо быстрее, чем я рассчитывал. Спасибо, Питер.
— Ой, только не надо его благодарить, — нервно хихикнула Рут. — Нечего с ним любезничать. — Она бросила быстрый взгляд на мужа, и Маколиф дорого бы дал за то, чтобы в этот момент увидеть выражение ее лица. — Питер просто хочет лишний раз убедить всех, что он пуп земли.
— Чепуха. Мы просто болтаем, старушка...
— Думаю, мы просто ему надоели. Рут, — игриво заметил Алекс. — Ему хочется увидеть новые лица.
— До тех пор, пока это не новые тела, мой дорогой, я это потерплю, — состроила гримаску Рут, и все трое расхохотались.
Смех был явно искусственным, и Маколиф почувствовал это. Йенсены совершили ошибку и испугались.
Питер ждал появления новых лиц... или одного лица. Того, которого, по его мнению, ждал и Алекс.
Кто бы это мог быть?
Не значило ли это, что Йенсены не те, за кого себя задавали?
В этот момент к северу от них, с тропинки между кустарниками, послышалось легкое посвистывание. На поляне появился Чарлз Уайтхолл в своем чистом и отглаженном охотничьем костюме. За ним в некотором отдалении шел Маркус, старший из братьев Хедриков, в заношенной одежде и с отсутствующим выражением лица.
Маколиф поднялся на ноги.
— А вот и Чарли! Здесь в нескольких милях к западу есть небольшая деревушка в горах, он собирался нанять там еще пару подсобников...
Йенсены легко подхватили намек, поскольку им самим не терпелось завершить разговор.
— Да, нам еще надо разобраться со своими вещами, — воскликнул Питер; вскакивая с земли.
— Это правильно. Подай мне руку, дорогой!
Йенсены приветственно помахали Чарлзу и быстро удалились в сторону своей палатки.
Маколиф встретил Уайтхолла посередине поляны. Чернокожий ученый отпустил Маркуса, предварительно выдав ему кучу указаний. Алекс с изумлением наблюдал, как бегло и живо, помогая себе мимикой и жестами, Чарлз общался с проводником на его родном горском наречии, совершенно непонятном Алексу.
— Здорово у вас получается, — оценил он лингвистические способности учёного, когда проводник ушел.
— Естественно. Для этого меня и пригласили. В этой области я лучший специалист.
— Что мне в вас нравится, Чарли, так это искусство принимать комплименты.
— За это искусство вы мне не платите. Можете считать это подарком от меня, которого вы, впрочем, не заслуживаете. — Уайтхолл позволил себе слегка улыбнуться. — А вам нравится называть меня «Чарли», Маколиф?
— Вы против?
— Отнюдь. Я вас понимаю. Это своего рода защитная реакция. Она у вас, американцев, врожденная. Для вас каждый чужак — «чарли». Как в шестидесятых всех вьетнамцев вы называли «чарли», а потом и камбоджийцев, и лаосцев... Да и дома для вас человек с улицы — «чарли». Это, наверное, внушает вам чувство превосходства. Но странно, почему именно «чарли»?
— Совпадение с вашим именем — чистая случайность.
— Да, конечно, но я не об этом. — Уайтхолл на какое-то мгновение отвлекся, а потом обернулся к Алексу. — Вы знаете, что имя «Чарлз» — германского происхождения? Оно означает «полностью выросший», «взрослый» или, по другой версии, «большого размера». Не кажется ли вам забавным, что вы, американцы, употребляете это слово в противоположном значении?
Маколиф громко вздохнул и проговорил слегка сердито:
— Я вполне усвоил сегодняшний урок языкознания и антиколониализма. Как вы предпочитаете, чтобы я вас называл впредь — Чарлз, Уайтхолл или Великий Черный Вождь?