— Итак?
— Да, конечно… проходите.
Прихожая показалась ему сумрачной, но гостиная была залита светом. Белые стены, окно на раскаленный полуденным солнцем балкон. За открытой дверью Винтер разглядел ажурный чугунный столик под большим зонтом.
На ней была майка на бретельках и шорты — длинные и широкие, удобные на вид. Летняя одежда… а сентябрь уже на носу.
«Все. Завтра надену шорты, — решил Винтер. — Этот панцирь в любом случае не спасает». Он вспомнил сестру. Она вчера опять звонила, приглашала зайти. Винтер сказал: «Обязательно, как только выберу время».
— Полагалось бы предложить кофе, но я хочу сначала узнать причину вашего прихода.
И они спросили ее, что она делала у озера Дель. Когда? Тогда-то и тогда-то… Ах тогда… Петер ушел, и она тоже пошла пешком. Почему?
— Мне надо было подумать, — сказала она, и Винтер услышал голос Ангелы.
Андреа Мальтцер требовалось подумать, почему и зачем она «украдкой», как она выразилась, встречается с женатым мужчиной. Нет, она не хотела брать его автомобиль… не хотела себя… компрометировать. Именно это слово она и употребила — компрометировать. Посидела пару минут в машине и пошла к летнему кафе, где заказала по мобильному такси. Винтер взглянул на Рингмара — тот еле заметно покачал головой. Никаких сигналов из такси не поступало. Как обычно. Хальдерс правильно подметил тогда на планерке. Таксисты держат язык за зубами, не хотят ни во что вмешиваться. Не во всех фирмах, но почти.
Они расспросили ее о деталях. Квитанция? Она покачала головой. Ясно, новоиспеченные фирмы предпочитают возить по-черному. И пассажиру дешевле, и им налоги не платить. Конечно, они должны уточнить все данные, но Винтер ей поверил. Люди ведут себя по-разному. Естественные поступки, странные поступки — все перемешано. Прощай, фон Холтен. Скорее всего прощай. «Правильно сделаешь, девочка», — подумал Винтер, а вслух спросил, не заметила ли она чего-нибудь необычного.
— Когда? Когда осталась одна? После ухода Петера?
— Да.
Он мог бы поинтересоваться, чем они там занимались с Петером, и не препятствовали ли эти занятия наблюдениям за окружающим миром. Но не стал.
— Это очень важно… — произнес он вслух. — Подумайте, пожалуйста. Все, что угодно… любое ваше наблюдение может оказаться полезным для следствия.
— Пойду сварю кофе и подумаю.
— Но сначала… — Рингмар жестом попросил ее задержаться. — Можете ли вы уточнить, где находились последние дни?
— Здесь… И еще в одном месте, но в основном — здесь.
— Мы вас искали.
— Я не хотела, чтобы меня кто-нибудь искал. Отключила автоответчик. И эту штуку тоже, — кивнула она на мобильный на столе. — Не читала газет и не смотрела ТВ.
— Почему?
— Мне кажется, я это уже объяснила.
— Не слышали, как звонили в дверь?
— Нет. Наверное, как раз в этот момент я выходила.
— И никаких посланий не получали?
— Петер кинул в дверь записку в конверте, но я ее выбросила.
— Что он написал?
— Не знаю. Даже не открывала.
— Когда это было?
— Вчера. Если вам интересно, она в мусоре. А мусор — в мусороприемнике внизу. Если его еще не увезли.
Винтер кивнул. Не так уж трудно уединиться, если тебе этого хочется. Права человека… Надо ими воспользоваться хоть раз.
— У меня осталось несколько дней отпуска.
Винтер опять кивнул.
— Еще вопросы?
— Так что же вы видели? Если что-нибудь видели, конечно…
— Я уже сказала — пока варю кофе, попробую вспомнить.
— Да, конечно…
Она поднялась и вышла. Винтер огляделся. Две фотографии в рамках на комоде. Он встал и подошел ближе. Петера фон Холтена на снимках не было. На одном — пара молодоженов. Скорее всего ее родители — фотографии никак не меньше тридцати лет. Классическое свадебное платье, фрак на женихе. Никакого заигрывания с тогдашним стилем хиппи. Фотография пахла большими деньгами. Как и квартира, как и дом, и улица, да и весь район города.
Другой снимок сделан на природе. Людей нет. Коттедж на острове в архипелаге. Снимок черно-белый, но дом наверняка красный. Стоит на скале. Чуть дальше угадываются мостки. Объектив наведен на здание. На небе ни облачка. Налево щит с надписью — «Здесь проложен кабель». От мостков к дому поднимается лесенка — либо бетонная, либо вырубленная в скале.
Это место Винтеру было знакомо. Он почти не сомневался — знакомо. Он видел этот дом и знал, где он находится. Обогнуть мыс слева и попадешь в залив. А там можно подняться на холм, окаймленный растрепанными ветром кустами можжевельника. За холмом, с подветренной стороны, — другой дом, принадлежавший его родителям и проданный, когда Эрику исполнилось двенадцать. С тех пор он много раз проплывал мимо на яхте, но желания высадиться не возникало ни разу. А теперь вдруг испытал приступ ностальгии.
Андреа Мальтцер принесла поднос с кофе и увидела, что он рассматривает фотографию.
— Знакомое место? — Она назвала остров.
— Точно, — сказал Винтер. — У родителей был там дом. Но это было давно.
— А мои купили всего несколько лет назад.
— Вот потому-то я вас и не узнал. — Винтер повернулся к ней и улыбнулся. Она удивленно посмотрела на него и села за стол. — В то время там не было никаких малышей, — пояснил он.
Она тоже улыбнулась, но промолчала. Он устроился напротив. Андреа сделала приглашающий жест, и Рингмар разлил кофе по чашкам. Винтер вдруг ощутил странную тревогу. Должно быть, снимок на него так подействовал. В его голове сейчас не было места воспоминаниям. Но… во всем есть какой-то смысл. Что-то его сюда привело. Он не верил в случайности. Никогда не верил. Говорят, многие преступления раскрывались благодаря случайностям, но он так не считал. Во всем есть смысл. И в случайностях тоже.
— Это мой оазис, — сказала она. — Если я не здесь, то там. Вчера, например.
— Вы что-нибудь вспомнили про ту ночь? — Рингмар был настроен более практично.
— Да… я видела лодку на озере.
— Лодку, — повторил Рингмар.
— Белую… или светло-бежевую. Наверное, пластмассовую.
— Далеко?
— Да… довольно далеко. Я вышла из машины… ну, когда приняла решение не пользоваться больше автомобилем Петера.
— Пожалуйста… опишите поточнее, что вы видели.
— Я уже сказала. Лодку… Она почти не двигалась. Или вообще не двигалась. Звука мотора, во всяком случае, я не слышала.
— А сам мотор вы видели?
— Нет… было еще темно. В лунном свете много не разглядишь. — Она поставила чашку на поднос.
— Удары весел?
— Нет… но в лодке кто-то сидел.
— Один? Несколько?
— Похоже, один.
— Но вы не уверены?
— Я же сказала — было темно.
— А тот, в лодке… он мог вас видеть?
— Откуда мне знать?
— Вы смогли бы узнать лодку, если вам ее покажут?
— Не знаю… не уверена. Но я помню размер… примерно, конечно… и обводы.
— А что вы делали потом?
— В каком смысле?
— Как долго вы стояли и смотрели на лодку?
— Пять минут, не больше… Я не придала этому значения — есть много любителей половить ночью.
— Не знаю, — сказал Рингмар. — Я не рыбак. И лодка была на месте, пока вы стояли у машины?
— Да… мне показалось, она не сдвинулась ни на метр.
— Давайте еще раз уточним время, насколько это возможно, — предложил Винтер.
22
Объявленный розыск принес первые результаты. Позвонили многие. Меллерстрём наряду с другими отвечал на звонки. Люди что-то видели, но поблизости никого не оказалось. «Где-то кто-то был», — обобщил результаты Меллерстрём, докладывая Винтеру.
Винтеру понравился такой оптимизм. Вполне в его духе. Я горжусь тобой, Янне.
Он сам сформулировал текст объявлений, висевших во всех жилых районах, пока их не сорвали. Никаких фотографий. Заголовок гласил: «Полиция просит помочь». Восемнадцатого августа в 04.00 найдено тело убитой женщины у озера Дель, в районе болота Кальве. Описание погибшей. «Всех, кто… мы просим связаться с нами…» И чуть ниже: «Если у вас есть какие-то дополнительные сведения, позвоните по следующему номеру». И еще ниже: «Предоставьте нам решать, какие сведения для нас важны, а какие нет». Странная фраза, если вырвать из контекста, но Винтер ее оставил. Подписал: «Отдел уголовного розыска окружного полицейского управления» и добавил крупными буквами: «СПАСИБО ЗА ПОМОЩЬ!»
Эта преувеличенная бодрость, по правде говоря, его раздражала, но, может, так и нужно, если хочешь получить какой-то результат. Он вспомнил болтающиеся на ветру клочья подобных объявлений на пригородных вокзалах в Лондоне.
— Нашли что-нибудь в лодке? — спросил Хальдерс.
— Бейер говорит, что краска та же, что и на дереве, — ответил Борьессон. — И встала примерно в то же время.
— Встала? — удивился Хальдерс. — Что значит «встала»?
— Бейер так сказал… ну, засохла, значит. То есть малевали одновременно.
— Что еще? — осведомился Винтер.
— В лодке столько воды, что отпечатки обуви зафиксировать не удалось. Но отпечатков пальцев — сколько хочешь. Пока их все обработают…
— Отпечатки разные?
— Ребята давали свою лодку кому ни попадя… или сдавали, но в этом они никогда не признаются. — Поговорю с ними еще раз.
— И рыбьей чешуи полно… Смотри-ка, в озерах еще есть рыба, — мрачно заметил Хальдерс.
— А отпечатки подошв на бортах?
— Как это? — Борьессон недоуменно уставился на Винтера.
— Когда сходят на берег, обычно встают одной ногой на борт, отталкиваются и прыгают. Не всегда, но часто.
— Бейер наверняка проверил.
— К вопросу о проверке… — сказал Хальдерс. — Тукхольм[10] еще не давал о себе знать? Насчет пропавших без вести?
— Нет… из Стокгольма пока ничего, — развел ладони Рингмар. — Никто о пропаже не заявлял.
— Как это может быть? — Хальдерс демонстративно пожал плечами. — У них должен быть завал таких объявлений! Тридцатилетние домохозяйки, которым все обрыдло.