Это ещё что значит?.
— А ещё? — продолжил Арт, сцепляя руки на моей талии, притягивая ближе.
Пришлось встать на колени, опираясь ими о сиденье кресла.
— Я… — слова никак не хотели выйти наружу.
Словно что-то мешало.
Создатель. Это же так просто.
Тогда почему я не могу сказать?.
— Ты…? — вопросительно приподнял бровь архивампир, смешивая дыхания. — Ну…? Скажи мне, Ева.
«Да, скажи ему, Ева. — нашёптывало подсознание. — Скажи, Ева.».
И что-то ещё наряду с ним. Не сразу поняла что именно. Словно тьма тоже желала высказаться. Или не она… Никак не могла понять.
Сердце участило ритм. И стало так жарко. Дышать не осталось возможности.
Венец одарил вибрирующей волной холода, на секунду затмевая странное состояния. Разливающееся тепло меток Архангела подхватило и усилило ощущения, увеличивая головокружение и ввергая обратно в начавшийся приступ чего-то непонятного.
— Ева, — позвал Арт.
Но я уже не слышала его. Я слышала только удары собственного сердца. Или даже два. Нет. Не моего. Тогда чьего…? Неужели…? Тьма ласково коснулась сознания, подтверждая самую жуткую догадку, которая только могла меня посетить.
Создатель. Пожалуйста, пусть это будет неправда. Или… правда?.
— Afero Eseri Gratas, — произнесла рефлекторно то, что говорят ведьмы, отдавая дар чёрному алтарю. — Jem in and`do sunkriston, — добавила то, что говорят ведьмы, когда принимают дар силы от Триединой Богини.
Если я права, то почувствую отдачу… в обоих случаях.
Тьма на задворках души шевельнулась, выдавая свою хищность, в преддверии заслуженного ею дара и… Тут же мягко опутала сознание, обещая восстановление кровного баланса и благодарность за принятую жертву.
Бездна.
— Не может этого быть, — в тихом ужасе прошептала невольно вслух.
Осознание застигло врасплох.
Ведь так не бывает. Нет.
Близнецы… У меня будут близнецы.
Мальчик и девочка.
Проклятые метки Архангела.
Проклятые Паладины.
Ненавижу.
— Ева? — в тоне Арта чувствовалось беспокойство.
Улыбнулась, глядя в светло-зелёные глаза, пытаясь придать лицу отрешённый вид. Ни за что на свете я не сознаюсь ему в том, что только что поняла. Нет. Прекрасно помню, что было, когда умерла его мать. И может быть, он и не любит меня, но оттого ему будет не менее больно… В этом я была абсолютно уверена.
— Я не вернусь в Алнаир, — удивительно, но слова с лёгкостью слетали с губ. — И к тебе тоже не вернусь, Артур, — сердце сжималось от лживости произнесённых фраз и горечи очередного разочарования. — Теперь я буду сама по себе. Одной мне проще.
— Что. Ты. Сказала? — тихим злобным рыком отозвался архивампир.
Он стоял так близко. И потребность прикоснуться к нему была так велика. Как и сказать, что хочу совершенно иного, нежели он только что услышал. Слёзы так и просились наружу, но я держалась, зная, что должна говорить дальше. Иначе он просто не поверит.
— Не хочу видеть никого из вас. Ни Амита. Ни тебя.
Взгляд цвета первой весенней травы затянуло до боли знакомой пеленой холода, заставляя сердце болезненно сжиматься ещё сильней… ещё больней. Но я должна говорить дальше.
— Хотела поговорить с тобой об этом заранее. Чтоб ты знал, и… не пытался изменить что-либо. Хочу остаться одна. Сама по себе, — кажется, я повторялась, но то не самое значимое. — Привязка на стадии расторжения. И если ты будешь держать дистанцию, со временем она окончательно исчезнет, — поднялась с кресла. — Держи дистанцию, Арт, — отступила на шаг назад. — Обряд единения не так прост к возврату, но межмировой заслон глушит воздействие. Надеюсь, этого будет достаточно. Не хочу видеть ни одного из вас, — снова повторилась, но других слов просто не находилось.
Собственное лицемерие глушило, утягивало в болезненную агонию. Хотелось опуститься на колени, отпустить эмоции. И просто рыдать, упиваясь собственной слабостью от несправедливости этой Вселенной. Но мне нельзя.
— Я, правда, любила тебя, и ты доказал, что можешь дать мне многое, но… этого недостаточно, Арт, — продолжала, проклиная саму себя за каждый звук, что срывался с губ.
— Ты врёшь, — ледяным тоном произнёс архивампир. — Я знаю — ты врёшь, Ева.
Создатель. Что ещё я должна сказать, чтобы убедить его?.
Чтобы убедить саму себя…
— Нет, Артур. Просто раньше я этого не понимала, — уже не глядя на него, сделала шаг по направлению к дверям. — Ты был прав… Любовь — всего лишь абстрактное понятие… Оно ничего не значит на самом деле, — повернула дверную ручку, потянув на себя.
— Только попробуй уйти, — угрозой донеслось мне в спину. — Ты не уйдёшь, Ева.
— Я уже ушла. Ещё тогда, когда покинула твою спальню, решив связать себя с магом крови, потому что так хотела архимаг Де Алькарро, — ступила за порог номера на красное ковровое покрытие коридора. — Я переболела тобой, Артур. Мне суждено стать Второй Верховной жрицей, и я стану ей. Сегодня поняла, что действительно хочу этого. Другого пути просто нет. И, как сам, наверное, уже понял, в этом случае у меня не может быть семьи. Лучше я позабочусь заранее об этом, чем потом принесу её в жертву чёрному алтарю. Тебе придётся принять это. А если не можешь… Всё равно смиришься… Со временем, — последнее вышло жалким беззвучным шёпотом.
Сделав шаг вправо, закрыла за собой дверь, прижавшись спиной к стене. Сердце билось так неимоверно часто и громко, что я могла лишь считать его удары. На большее сил не осталось. Во мне только боль. Безграничная, опустошающая боль, заполняющая душу и рассудок. Я слышала, как бьётся стекло и ломается дерево, поддаваясь нечеловеческой силе там, где ещё минуту назад была я. Ощущала, сколько гнева в громких ругательствах, сопровождающих погром, устроенный архивампиром. И была благодарна Триединой Богине, что успела остановиться меня вовремя. Дальше было бы ещё больнее. И будет… Но только уже не Арту. А я… Всё равно умру… Скоро.
ГЛАВА 21
«Надо двигаться. Уйти отсюда», — повторяла себе снова и снова.
Так и дошла до фойе. Но сил выйти на улицу, и тем более сесть за руль — всё равно не нашлось. Потому свернула в бар ближайшего ресторана.
Усевшись за стойку, долгое время бестолково пялилась в отполированную до блеска деревянную поверхность. Кажется, бармен что-то спрашивал, и, наверное, не он один, но мне было всё равно. Кровь стучала в висках, отбивая новый ритм моей жизни. Которая скоро точно закончится.
Что тогда будет с моими детьми?.
То, что казалось абсолютно правильным совсем недавно — внезапно потеряло смысл.
Создатель. Что я наделала?.
Очень хотелось найти ответы на эти и ещё тысячу вопросов, но у меня их не было.
Что ж… если их нет у меня, тогда надо найти того, у кого они есть.
Отправляться в грани не хотелось. Нет на это времени, да и не вариант причинять ещё больший вред организму… Моим детям. Осталось только одно…
Сознание плохо воспринимало реальность, а пальцы дрожали так, что набрать номер абонента по памяти удалось лишь с четвёртого раза.
— Да, — раздалось негромкое после второго гудка.
— Кажется, я совершила самую большую ошибку в своей жизни, — прошептала почти беззвучно.
Говорить громче не было ни сил, ни нужды. Прекрасно знала, что архивампир услышит меня и так. И оказалась права. Хотя бы в этом.
— Ева, что случилось? — мягко отозвался Александр.
— Арт… — слёзы не останавливались уже в течение получаса, и вместо объяснения удавалось лишь жалобно всхлипывать, — он не простит меня… никогда… а они останутся одни… совсем одни… не знаю что делать… — продолжила пытаться связать хоть подобие фразы.
— Ева, — всё также мягко, но более настойчиво отреагировал архивампир. — Что случилось?
Сама прекрасно понимала, что логичностью повествования не отличилась, потому постаралась произнести всё то же самое, но кратко и чётко:
— Близнецы… У меня близнецы, — судорожно сглотнула. — Я не смогла рассказать Арту… Сказала не приближаться больше. Не знаю, что мне теперь делать.
Какое-то время на том конце связи стояла абсолютная тишина.
— Где ты? — наконец обрёл дар речи Александр. — Я… отправлю Кейт. Она поможет тебе.
Сфокусировала взгляд на белоснежной льняной салфетке, лежащей неподалёку, вышитую логотипом заведения. Вспомнить самостоятельно хоть одну деталь, которая не касалась того, что так терзало и рвало изнутри, стало нереально трудно.
— Savoy, — процитировала надпись.
— Никуда не уходи, хорошо? — ласково и тепло попросил Александр.
Именно попросил, а не задал вопрос. Хотя и так отказать я не смогла бы при всём моём желании. Мне отчаянно нужен был кто-то, кто мог бы сказать, зачем и как дышать дальше. У самой не осталось ни одной причины, пусть я и понимала, что это и есть самое великое лицемерие и эгоизм, за которое нет прощения.
— Да, — выдохнула в трубку.
— Она скоро будет, — буквально через несколько секунд сказал Александр. И неожиданно перевёл тему. — Ты ела что-нибудь?
С трудом сообразила, о чём он вообще спрашивает.
— Да, — не сразу, но ответила ему.
— Хорошо, — мягко отозвался он. — Как давно?
— Недавно.
Зачем он вообще разговаривает со мной о еде?
— Я подожду Кейт, — собралась вежливо распрощаться.
— Ева. — едва сдерживая повышенную интонацию, резко отреагировал архивампир, но тут же тону вернулась былая теплота и спокойствие. — Будь там, хорошо?
Мы ведь это только что обсуждали.
Он что, меня совсем за идиотку воспринимает?.
«Будто бы всё не так», — ехидно подсказал внутренний голос.
— Хорошо, — устало выдохнула, не желая спорить.