Каштановые волосы убраны под крошечную шляпку. Коннери взглядом раздел ее, затем одел в цвета американского флага – зачем-то. Между ног у нее… Рай, подумал Коннери. Я не знаю лучшего места для рая. Стюардесса улыбнулась – ослепительно, как в рекламе. Пассажирам первого класса – только лучшее. Даже американский чиновник приезжал проверять паспорта прямо в самолет. Коннери прищурился. Стюардесса опустила глаза. Он усмехнулся.
«Что, Шон? Ищешь возмездия за Грейс?»
Опять при мысли о ней его словно обожгли ударом кнута. Нет! Ищу с кем переспать, и все.
Он поднял взгляд. Пожалуй, в ней что-то есть.
– Вы впервые в Майями? – спрашивает стюардесса.
– О нет, – отвечает тот тип, с желтым портфелем. У него смешной акцент. – Я здесь много раз бывал.
Наивный – словно этот вопрос относится к нему. Коннери усмехается. Улыбка стюардессы слегка застывает, потом становится… снисходительной, чтобы скрыть неловкость.
– Мистер… – снова обращается она к Коннери.
Он поднимает бровь:
– Да?
Стюардесса мило хлопает ресницами:
– Я не знаю, как вас зовут…
– Коннери, – говорит Коннери со своим мягким шотландским акцентом и четкой рычащей «ррр». – Шон Коннери.
– Вы из…
– Глазго. Это в Шотландии.
Словно ей не все равно, где это. Милая, наивная. Смешная. Стюардесса поправляет каштановый локон. Ее голубые глаза раскрыты так широко, что хочется проверить, так ли она раскрывает и свои ноги. Коннери опускает взгляд. Форменная голубая юбка почти не закрывает колени. Хорошенькие ножки.
– Вы здесь впервые?
Коннери смотрит на нее прямо и бесцеремонно.
– Я бы посмотрел город, если вы об этом, – говорит он с ленцой. – Возможно, мне понадобится гид… – он склоняет голову на плечо и насмешливо улыбается, – … да нет, точно понадобится.
Взгляд ее на мгновение скользнул Коннери между ног, к паху.
Шон усмехнулся.
– Я могу показать вам город, – сказала стюардесса.
– Как твое имя? – не то чтобы его сейчас это интересовало, но…
– Матильда.
Матильда. Боже, храни королеву! Матильда!
Коннери снова и снова прокручивал в голове тот последний день, в Риме с Грейс. Где она сейчас? – он мысленно пожал плечами. Не знаю. Кому и зачем понадобилось убивать ее мужа – и ее саму? Что значит на карте мира какое-то там Монако? Меньше чем ничего. Коннери невольно представил Грейс, сидящую обнаженной в простыне, как было на яхте, идущей в Италию. Поморщился. Выкинь ее из головы. Тебя сослали в Америку, теперь придется иметь дело с янки, которые все здоровые и бестолковые. Большие, сильные, но дети.
Традиции европейских разведок для них ничто.
– Слишком серьезное имя, – сказал Коннери. – Это имя для старой девы, а не для юной красотки.
Она вспыхнула:
– Я не…
Шон положил ладонь ей на колено. Приятное ощущение, черт возьми.
– Я буду звать тебя Детка.
Деревенщина с портфелем смотрел на них, открыв рот.
В аэропорту Шона уже ждали. Высокий, почти одного роста с Коннери, человек в черном мундире военно-морского флота шагнул навстречу, протянул руку. Глаза его прятались за темными очками.
– Коммандер Грегори Дреппер, – представился американец. – Разведка флота. Рад знакомству, коммандер Коннери.
– Шон, – сказал Коннери, разглядывая янки в упор. Коммандер Дреппер был типичный англосакс, на американских хлебах вымахавший в верзилу. Вот что значит хорошее питание. И не скажешь, что у них когда-то была Великая депрессия. Слегка кривой нос, видимо, не раз ломали, характерные следы на скулах, одно ухо словно пожеванное – видимо, тоже ломали. Рассеченная когда-то бровь, остался характерный шрам над правым глазом. Боксер.
Дреппер снял очки. Светлые глаза, как куски льда. Покрасневшие белки – явно давно не спал.
– Грег, – американец сократил свое имя до одного слога.
– Рад знакомству, Грег. – Коннери огляделся. – Жарковато тут у вас?
В здании аэровокзала царил кондиционированный холод, совершенно жуткий по европейским меркам, но, когда открывалась дверь, внутрь ударял столб жаркого, как в аду, воздуха. Мужчины были в легких льняных костюмах, женщины в тонких платьях с укороченными рукавами, некоторые в современных блузках и в широких брюках. В любом случае выглядели они куда более консервативно, чем та же публика в Монако.
Прошла пара студентов – оба в джинсах с подвернутыми штанинами. Темные очки в пластиковой оправе. На груди у каждого висело по фотоаппарату.
Светловолосый студент скользнул взглядом по Коннери и отвернулся.
– Прошу за мной, Шон, – сказал коммандер Дреппер.
Полжизни шпион проводит в дороге, подумал Коннери. Их ждал «Линкольн Континентал» – водитель гражданский, слава богу, а не военный моряк. Дреппер держался очень прямо и на улице снова надел темные очки. Коннери тоже надел свои – в толстой пластиковой оправе. Так что к машине они подошли как какие-нибудь шпионы из кино: рослые, красивые, широким шагом, морская разведка США и Ми‐6 Великобритании.
Солнце сияло на хромированных деталях отделки машины, стекало по капоту зеленовато-молочного цвета, плескало в глаза.
– Поехали, – сказал Дреппер. Водитель кивнул. Он был в песочного цвета пиджаке, дорогой галстук. Шевелюра рыжеватая, львиной гривой, кожа белая, лицо правильной формы – еще один англосакс. Когда Коннери с Дреппером уселись на заднем сиденье, огромном, длинном, как диван – даже такие великаны, как оба разведчика, заняли не так много места, – водитель повернулся, кивнул шотландцу.
– Это Боб, – сказал Дреппер.
– Зовите меня Торч. – На безымянном пальце у водителя было золотое кольцо, печатка с буквой «Т».
– Шон, – сказал Коннери.
Торч кивнул, повернулся, завел двигатель. Дернул рукоятку переключения скоростей, находящуюся под рулем (странно у них тут, подумал Коннери). «Линкольн» лихо выехал со стоянки, развернулся. Пока машина проталкивалась сквозь десятки таких же роскошных машин – всех цветов радуги, сверкающих на солнце тысячами хромированных деталей, – Шон изучал своих спутников.
Машина выехала на шоссе, влилась в поток огромных автомобилей – у американцев все большое, привычка к роскоши, они здорово поднялись во время войны. Куда там Соединенным Королевствам. Коннери поморщился. Не слишком хорошие мысли – в это время, в этом месте. В этой ситуации, наконец. Лучше думать о женщинах.
– Как долетели, Шон? – коммандер Дреппер повернулся, потер лоб над правой бровью. Коннери отметил, насколько это привычный для разведчика жест. Старая травма? Если он боксер, неудивительно.
– Прекрасно долетел. – Коннери умолчал о том, что время, проведенное в компании водки с мартини, а также красивых женщин, вряд ли можно считать потерянным. Разве что он чувствовал себя слегка разбитым после перелета. Другой часовой пояс, другой климат, все другое.
Он вспомнил идеальные колени стюардессы (как ее зовут? – не помню), хмыкнул.
Коммандер Дреппер покосился на него с интересом. Даже в машине он не снял солнцезащитные очки, закрывавшие пол-лица. Достал и протянул Коннери папку с номером. На ней от руки было выведено карандашом название.
– Сейчас мы едем в отель, отдохнешь, затем встретимся и обсудим.
На коленях Коннери оказалась папка с надписью карандашом «Старый Дядюшка».
– Что это? – он перевел взгляд на коммандера Дреппера. Американец (сей американо?) повернул голову. В темных очках отражался Коннери, похожий на рыбу. За спиной искаженного шотландца плыл ослепительно-голубой пейзаж Майями, разбавленный пальмами и рекламными щитами.
Интересно, о чем он думает там, под очками?
– Тебе стоит прочитать.
– Это связано с…
Грейс. Голова на мгновение закружилась.
– …с тем делом в Монако?
– Не думаю, – сказал Дреппер. – Впрочем, кто знает? Ты слышал изречение китайского философа: мах крыльев бабочки в Китае вызывает ураган в Калифорнии?
– Кажется, там что-то было о «убивает движением пальца», нет?
– Не пальца. – Дреппер помолчал. Коннери почему-то никак не мог решиться и открыть папку. Зачем я вообще здесь? Да, меня послали в ссылку, но…
– Что?
– Я говорю: не пальца, – ровно повторил коммандер Дреппер. – А скорее щупальца…
Коннери поднял брови. Его что, решили разыграть?
– Это такое американское «привет»? – спросил он с интересом. – Верно? Разыграем этого шотландца?
Дреппер – лицо каменное, губы сжаты. Боксер, явно.
– Открой папку, – сказал американец. – Сделай это, Шон, и твое представление о мире изменится.
Даже так? Коннери протянул руку, взялся за край обложки – из плохого зернистого картона, – но переворачивать не спешил. Самое смешное, если там окажется брызгалка с водой. И меня окатит струей в лицо. Умора. Просто умора.
– Поверьте ему, док, – повернул голову Боб «Зовите меня Торч» водитель. – Он у нас с избытком пафоса, но дело знает.
– Смотри на дорогу, – разозлился Дреппер.
Торч засмеялся. Зубы белые и ровные. «Линкольн» рыскнул, сделал зигзаг перед встречной машиной – Коннери поднял брови – и вернулся обратно в свой ряд. С достоинством, как океанский линкор. Рассекаемый воздух свистел.
Огромные машины, огромные американцы. Что они там компенсируют, по Фрейду, а?
Коннери выпрямил ноги. Здесь хватало место даже при его росте.
– Это важно, – сказал Дреппер.
Коннери посмотрел на папку, перевел взгляд на американца:
– Мне прочитать сейчас?
– Как хочешь, – американец пожал плечами. – Но адмирал Ференц был бы признателен, если бы ты сделал это как можно быстрее.
Коннери кивнул. Что ж, адмирал – известная фигура. Только разве он?..
– Адмирал разве не вышел в отставку?
Американец пожал плечами. Пробный удар. Дреппер позволяет ему проверить свою оборону.
– Официально, да. Адмирал возглавляет сейчас Резервное управление разведки флота.
Резерв? Контора для отставников. Коннери почувствовал привкус крови во рту – американец ответил быстрым хуком справа. Вот до чего ты докатился, Шон. Тебя ушли. Сплавили на другой континент, в другое полушарие. В резерв.