Секта «чернолицых», ее действия в одном из южных штатов в апреле 1945‐го, за несколько месяцев до конца войны. Похоже, эти «чернолицые» срослись с местным ку-клукс-кланом.
Самоубийства. Статистика за последние пять лет. Много. В основном актеры, художники, архитекторы, писатели. Музыканты. Иногда ученые.
Странные результаты выборов в маленьком городке Редстоун, штат Монтана, – мэр, который походил, по словам очевидцев, больше на обезьяну, чем на человека, и на орангутанга больше, чем на мэра.
Коннери некоторое время рассматривал черно-белое фото кандидата. Действительно, есть что-то отталкивающе-обезьянье в его облике.
И этот человек в итоге все-таки стал мэром. Замечательно.
Звуковые галлюцинации. Интересный доклад. Отчет по пациентам психиатрических клиник, подвергшихся лоботомии. Профессор Фримен, ездивший с «гастролями» и ножами для колки льда по всей Америке. Сотни, вернее – уже тысячи несчастных… Коннери поморщился. Фотографии, запечатлевшие характерные «китайские» лица пациентов после операции. И тут же – фотография улыбающегося доброго доктора.
Обаятельный человек. Видимо, прекрасный семьянин.
Содрогнувшись, Коннери перевернул страницу. Пока это напоминало беспорядочную подборку не связанных друг с другом фактов. Говард Филлипс Лавкрафт – писателишка, фантазер, которого практически не издавали при жизни. Обладатель «чудовищного стиля», судя по отзывам экспертов. Затворник. Социофоб. Мания преследования. Странная смерть в 1937‐м.
Что я должен из этого вынести? – подумал Коннери, закрыл папку. – Что некий Старый Дядюшка стоит за всеми этими событиями? Бред. С таким же успехом это мог быть дьявол или какой-нибудь индейский злой дух. Маниту.
Единственное, что действительно интересно, это выписка из допроса перебежчика – советского агента влияния. Где же оно?
Он открыл папку и перелистал.
Ага, вот.
«Меня просили оказать содействие некоему Грантику, чеху по происхождению. Человек, который свел меня с ним, упомянул, что тот представляет русскую «Группу тридцать» – мол, эта группа занимается вопросом… что некое древнее существо (трижды подчеркнуто) скоро должно проснуться».
Больше сведений о «Группе тридцать» у нас нет.
А искал этот Грантик некоего Герхарда или Генриха Майнера, старшего следователя немецкой военной полиции, подумал Коннери. К сожалению, перебежчик не знал, справился ли Грантик с задачей. И главное, зачем русским понадобился бывший нацист? Как этот Майнер связан с «древним существом»? Одни загадки.
К протоколу допроса приколота записка, что передал перебежчик.
Записка на русском (перевод прилагался), начертана, видимо, рукой того самого Грантика. Одни географические названия: «Земля Королевы Мод, Париж, Чили, Куба». Париж из списка вычеркнут, Куба трижды подчеркнута.
Что это, черт побери, значит?
Шон поболтал стаканом в воздухе. Жидкость цвета старого дерева расплескалась по стенкам, оставляя коричневатые наплывы. Кукурузное виски. Скотча в номере не оказалось, нашлась только бутылка «Джека Дэниэлса». Привет из Теннесси.
Он насыпал льда на дно стакана, долил бурбона. Отпил – холодное, аж зубы ломит. «Бурбон со льдом – до чего я докатился». Бешеный американский кондиционер продолжал гнать в комнату арктический холод. Видимо, прямым ходом с Северного полюса. Коннери покатал виски с водой во рту, проглотил. Резкое, жесткое тепло растеклось по пищеводу.
Надо возвращаться к работе. И забыть, к черту, про ледяную принцессу. Грейс теперь занимается Дэвид. И это – Шон посмотрел сквозь стакан на свет лампы – меня нисколько не радует.
Пора возвращаться к работе. Пора, пора.
Коннери поставил запотевший стакан на стол и расстегнул запонки. Самое время сбросить костюм и надеть плавки. Читать сверхсекретные документы я могу и у бассейна. Это гораздо приятней. Недаром у меня большой опыт чтения Самых Странных Документов на свете.
Зачем меня отдали американцам?
И – главное – почему разведка флота?
Он расстегнул рубашку, бросил ее на кровать. Снял майку, отправил туда же. На столе за его спиной лежала раскрытая папка. Где-то, насколько Коннери помнил, на моменте: мы думаем, надо послать к полюсу атомную лодку. И взорвать все к чертовой матери атомной торпедой.
Все-таки кого русские уничтожили?
Ради чего они пошли на риск начать Третью мировую ядерную войну?
Если это были… русские.
Он вспомнил, как Дреппер устало и… обреченно, что ли… сидел здесь, в кресле, и пил водку со льдом – прежде чем уйти и оставить Коннери одного.
– Да, самое главное. – Дреппер помолчал. Стального цвета глаза его – усталые – выглядели подведенными черной тушью, словно глаза героев немых фильмов ужасов, вроде германского «Доктора Калигари». – Мы думаем, что Старый Дядюшка уже рядом. Он проснулся.
– Проснулся?
Дреппер наклонился вперед. На Коннери дохнуло запахом жевательной резинки, аспирина и головной боли. Интересное сочетание.
– Так что будь внимателен, Шон. Мы уже в аду. Просто все вокруг… – Дреппер сделал круговое движение рукой со стаканом, словно очертил весь отель, всю Флориду и, может быть, целиком Соединенные Штаты и весь мир, – …пока это не понимают.
С высоты номера Коннери бассейн казался неровной дырой в бетоне, залитой лазурной краской.
Шон допил бурбон, выплеснул кубики льда с балкона, посмотрел, как они летят, и вернулся в номер. Чертов «Джек Дэниэлс», зачем американцы его вообще пьют? Шон покачал головой. Зачем он его пил? От местного кукурузного виски у него изжога. Пищевод сожжен, точно.
Коннери запахнул халат. С высоты он видел вокруг бассейна девушек в купальниках – не самое плохое, что может быть по соседству. Придется спуститься и перенести наблюдательный пункт туда, поближе к воде.
Старый Добрый Дядюшка, повторил Шон мысленно. Старый. Добрый…
Вспомнился нелепый сериал «Человек от Д.Я.Д.И», где были супершпионы, американец и русский, которые смешно бегали друг за другом в черных костюмах с галстуками и стреляли, вытянув руку – так, что пиджак собирался выше талии. Там они сражались с какой-то таинственной преступной организацией. Бред. Коннери усмехнулся. Старый Дядюшка против Ми‐6. Вот была бы картина…
В номере от кондиционера застывало дыхание на ходу. Побыть здесь чуть дольше – и в белесом тумане останется покрытый инеем, стоящий в нелепой позе агент британской разведки. Шотландского, между прочим, происхождения. При жизни у него был смешной акцент, скажут потом. О‐о, он так раскатисто тянул «р», так р‐р‐рычал. Обхохочетесь. И бросят в открытую могилу алую розу.
Коннери почти видел, как роза падает в черный прямоугольник открытой могилы. На лакированный гроб из темного дерева…
Со сложенным треугольником «юнион джеком».
Судя по материалам, ФБР начало интересоваться Говардом Филлипсом Лавкрафтом и его литературными опытами примерно в 1937 году. Фактически за пару месяцев до смерти. Конечно, никто в это не поверил сначала…
Да и сейчас мало кто верил.
– Личная беседа с Богом, – сказал Дреппер. Глаза его снова были закрыты темными очками. Повышенная светочувствительность. – Разве не об этом мечтают все верующие? Последователи Старого Дядюшки – не исключение. Они хотят с ним говорить, хотят ему поклоняться. Но что еще хуже – они хотят ему угодить. Хотят жертвовать собой ради него. Убивать ради него.
Коннери пожал плечами:
– Их можно понять. Разве это не цель любой религии?
– Даже когда они убивают особ королевской крови?
Пауза. Шон поставил стакан, медленно провел пальцем по губам.
Вот в чем дело. Принц Ренье III, ныне покойный. Впрочем, тело принца так и не было найдено… Грейс, принцесса Монако. Которую теперь с подачи ЦРУ старательно прячет британская «Сикрет Сервис»…
– У вас, американцев, есть плохая, даже пугающая черта, – сказал Шон медленно. – Вы слишком прямолинейны. Говорите в лоб все, что думаете.
– Ну-ну, – Дреппер снял очки, сунул их в нагрудный карман пиджака. – Полегче там… англичашка.
– Я шотландец.
– Ага. Я запомню.
– Что будешь пить? – Коннери направился к бару, взял бокал.
– Капельку бурбона. Нет… лучше водки.
Коннери кивнул. От водки нет запаха, поэтому ее можно пить и в рабочие дни. Если бы я работал в конторе, которая внимательно следит за своими сотрудниками, я бы выбрал водку, подумал Коннери. Даже без мартини.
Или вообще бы бросил пить… нет, это не вариант.
Слишком подозрительно.
Стакан. Несколько кубиков льда. Долька лимона. Водка.
Со стаканом в руке Дреппер сел в кресло (скрип желтой кожи), положил ногу на ногу. Отпил немного, поморщился. Красивый, опасный, в темных очках. Форменные брюки морской формы (и не жарко ему?) задрались, Коннери увидел носки в мелкий квадрат, уходящие в начищенные, пылающие от света из окна ботинки.
– Задернуть шторы? – спросил Коннери. Дреппер вздрогнул, поднял голову.
– Если можно.
Коннери прошел упругим шагом, потянул за шнур – с легким перестуком латунных колец шторы сошлись, погрузив номер в полумрак. Прежде чем повернуться, Коннери проглотил крошечную розовую таблетку. Черт, как же завтра будет болеть голова! Потом подошел к бару и от души плеснул себе бурбона.
Разговор предстоял долгий.
– Так, значит, русские разбудили Старого Дядюшку? – Коннери повернулся к американцу, посмотрел в непроницаемое черное пространство очков. – Зачем им это понадобилось?..
Цвет воды в бассейне вызывал ощущение, что туда вылили ярко-синюю краску и размешали.
Коннери спустился на специальном лифте. На агенте были белый купальный халат с эмблемой отеля и черные обтягивающие плавки, на ногах резиновые шлепанцы. Папку с документами он оставил в номере…
Черт возьми, у него осталось не так уж много времени. Стоит провести его с пользой.
У нас, поправляет Коннери себя. У нас осталось мало времени. Если американцы правы, если этот боксер с больными покрасневшими глазами прав… Времени совсем нет.