Он в последний раз посмотрел на Дикого Адмирала, лежащего на реанимационной койке. Васильев был худой и маленький, руки тонкие, кожа дряблая. Как он вообще умудрился выжить во льдах?
Но выжил и принес вести.
Возможно, теперь они даже успеют. Варрава покачал головой. Старый шрам на щеке заныл. К дождю, что ли? – подумал генерал.
– Он вообще просыпался? – спросил Варрава у начальника госпиталя.
Тот покачал головой:
– Обморожение не выбирает, какой из органов поразить. Холод поражает все. В том числе и мозг.
– Тогда он может и не проснуться?
Начальник помедлил.
– Да, – наконец признал он со вздохом. – Возможно и такое.
Варрава кивнул. Развернулся и вышел из палаты. Вдох, выдох. Мерно работал аппарат искусственного дыхания.
Дикий Адмирал умирал и видел белую пустыню. Горы. Почему-то ледники здесь были ярко-голубого цвета. Вершины гор – оранжевого, яркого цвета. Это точно не Арктика.
Голубая лента залитого льда со следами колес и лыж. Аэродром?
Дикий Адмирал смотрит. Да, аэродром.
Он видит, как черная точка вдали превращается в приближающийся самолет.
Ему нужно рассказать об этом. Там, на земле. Варраве, Алексееву. Они же не знают…
Дикий Адмирал прищурился. Темные очки, мне нужны темные очки. Иначе снежная слепота обеспечена. Солнце выжигает в нем дорожки, и кажется, даже внутри него пылает этот безжалостный белый огонь. Но Дикий Адмирал все равно смотрит на голубые льды и оранжевые скалы. И наконец узнает это место. Земля Королевы Мод.
Место, где у него уже один раз захватывало дух.
– Красиво, – сказал он.
Глава 12Большой босс
Бриг (военная тюрьма корпуса морской пехоты),
Кэмп-Пендлтон, штат Калифорния.
21 июня 1959 года
– Заключенный номер двести тридцать два. Шаг вперед!
Голос в коридоре звучит странно, неестественно, гулко.
Отдается эхом.
Заключенный номер двести тридцать два бесстрастно сделал шаг вперед, выпрямился. Среднего роста, стройный, в мешковатой тюремной робе. Короткая стрижка – уже не армейская, тюремная. Чем отличается? Хороший вопрос. Над его головой в полной тишине, прерываемой только далекими голосами охранников, проводящих перекличку и проверку камер, вращаются вентиляторы. Заключенный двести тридцать два слышит их мощный рокочущий медленный гул. Огромные лопасти гонят воздух по трубам, изгибающимся и проходящим сквозь все этажи здания тюрьмы, через несколько решеток, мешающих птицам попадать внутрь, но не крысам… крысы везде пройдут… этот воздух втягивается через вентиляционную будку, стоящую на крыше. Будка блестит новым металлом, ее недавно заменили.
А там наверху, над будкой, над крышей, над всей военной тюрьмой – солнце и огромный простор голубого неба. Крики инструкторов и зычный вопль морпехов долетают из-за забора.
Хотя тюрьма по морской традиции называется Бригом, это не корабль, это отдельное здание.
– Твое имя? – спрашивает охранник. Он на две головы выше заключенного двести тридцать два.
Мое имя, думает заключенный двести тридцать два. Словно это имеет значение. Дракон – вот мое имя, думает он, а губы произносят:
– Брюс Ли.
Туман стелется над водой – там, вдали, в розовой дымке тонет край неба. Океан тих в этот час и прозрачно-хрупок, словно хрустальная фигурка. Крошечные волны похлопывают по желтому песчаному пляжу, мягко, нежно.
От воды тянет спокойствием, от которого через час-два уже ничего не останется. Пять утра. Лучшее время побыть у края моря.
И даже не верится, что в этом океане находится то, что угрожает всему живому на Земле. И в первую очередь – нынешнему хозяину Земли, человеку. Хозяину? – с горькой насмешкой думает Коннери.
Человек – творение Господне. Коннери забросил мощные ноги, заросшие черным курчавым волосом, на шезлонг. Посмотрел над ними вдаль. На огромных ступнях смешно и как-то слегка нелепо топорщились шлепанцы. На белом фоне – вышитая золотом монограмма отеля.
Взгляд Шона скользил по поверхности океана до самого горизонта. Где-то там Куба. В хорошую погоду ее прекрасно видно, но сейчас остров поглощен и спрятан рассветной дымкой. Плохо, что попасть на Кубу теперь сложно. Военная база Гуантанамо – это все, весь кусочек Кубы, что теперь доступен американцам. Соответственно, и британцам вроде Коннери тоже. Впрочем, в эти смутные дни после кубинского переворота, во власти Кастро и его диких «барбудос» – бородачей – вся Куба небезопасна. Но, кажется, подумал Коннери, мне все равно придется туда поехать.
Он нехотя бросил взгляд на картонную папку. Да, придется.
Потому что туда ведут все нити.
Еще есть сомнительный вариант Чили, о котором говорил адмирал Бёрд, но это потом. Неявный вариант. Неясный. Неизвестно, что с этим дальше. Американцы просты и прямы, как молодая нация, в этом они сходны с шотландцами – им тоже далеко до изысканного британского цинизма, позволяющего делать все, что взбредет в голову. «Мы делаем грязные вещи», снова вспомнил Коннери слова К. «Но делаем их хорошо». Американцы тоже делают грязные вещи, но им пока еще нужны оправдания. Как и нам, шотландцам.
Коннери протянул руку, взял с пластикового столика недопитый бокал с коктейлем. «Ледяной дайкири» – местный коктейль с ромом, очень неплохой. Отпил. От ледяного штырька холода, вонзившегося через небо прямо в свод черепа, пробежали мурашки. Хорошо. Говорят, это любимый коктейль Хемингуэя, знаменитого писателя. Мол, он сам его придумал. Горечь ангостуры приятно подчеркнула ледяную кислинку тоника и сладость рома. Кубинского рома, заметим.
Как все-таки попасть на Кубу? Коннери задумался. Катер? Подводная лодка? Противники Кастро делали это регулярно. Но что делать дальше? Там, на берегу? Нужны контакты в Гаване.
И мне понадобятся люди, подумал он. Не из ЦРУ или резерва Военно-морской разведки США. Люди, которым можно доверять.
Дреппер предложил взять нескольких проверенных кубинцев, вроде Сантоса и Родригеса по кличке Шакал, но Коннери при личной встрече они не понравились. Головорезы с бегающими глазами. В Родригесе чувствовалось что-то психопатическое. Дай ему оружие, и, возможно, он будет убивать и насиловать все, что движется. А потом бросит тебя умирать где-нибудь посреди Кубы. Сантос – тот вообще явный уголовник и, похоже, несколько трусоват. Таким нельзя верить. Коннери вздохнул. Разведка – грязная работа, но некоторая щепетильность все же должна быть. Нельзя работать с откровенным дерьмом.
Коннери в два глотка допил «Дайкири». Хорошо. Мир становится немного лучше, когда подкрашен капелькой ледяного рома. А Хемингуэй-то этот не промах. Надо будет почитать его книгу.
Итак, планы. В ближайшие два часа нужно разработать план, а лучше два или три – с вариантами. Утвердить план действий с янки и сегодня же приступить к подготовке. Затягивать больше нельзя.
Время бежит вскачь. Время работает на Старого Дядюшку.
По словам Дреппера, здоровенного бывшего боксера, сейчас на поиски пропавшего «Наутилуса» отправляют сразу две атомные лодки. «Скейт» и только что спущенного на воду «Джорджа Вашингтона». Это пока только слухи, это еще не утверждено министром обороны и президентом, сказал Дреппер, но две атомные подводные лодки пойдут к полюсу, туда, где пропал «Наутилус».
Туда, где был ядерный взрыв.
Одна торпедная лодка – для уничтожения русской лодки, если понадобится. Например, если окажется, что «Наутилус» потоплен Советами. Другая – ракетная, с атомными боеголовками, – для удара по Старому Дядюшке. Если только русские его не уничтожили первыми. Коннери покачал головой: «Хорошо бы». Если бы…
Сплошное «если бы» в этой жизни.
И мне нужен человек, подумал Коннери. Вернее, нужны два человека. Один коренной кубинец (но точно не Сантос и не Родригес), знающий Кубу и тамошних людей, желательно со связями среди местных, и один – кто-то вообще не из разведки. Может, даже гражданский? Независимый наблюдатель. Сверхчувствие и устойчивость психики. И при этом неплохо бы, чтобы этот человек имел какую-никакую боевую подготовку. Бывший солдат? Коннери задумался. Потому что, возможно, ему тоже придется драться. «Барбудос» – это вам не разнеженная местная публика на пляже с «Ледяными дайкири». Это суровые бородатые ребята с автоматами.
Коннери поставил пустой бокал на столик.
Да, пожалуй, это хорошая мысль.
Хотя… Он зевнул. Теплый ветер с моря приятно холодил грудные мышцы. Может, и плохая.
Может, взять кого-то из предложенных ЦРУ кубинцев?
Бриг, база Кэмп-Пендлтон, штат Калифорния
– Привет, сладенький, – слышит он за спиной хриплый шепот. – Ночью я навещу тебя. Ты будешь ждать?
Брюс слышит, но не шевелится. Он спокоен как никогда. Воин всегда ждет нападения врага и всегда готов отразить атаку.
Потом спокойно поворачивается.
Его уже пытались изнасиловать здесь. В прачечной (самая работа для китаез… ха-ха, сказал белый охранник) его встретили четверо. Самоуверенные. Наглые. С татуировками на бицепсах. Бульдог держит в зубах нож, вокруг надпись Semper fi («семпер фиделис» – «всегда верен», девиз Корпуса морской пехоты). Морпехи – только уже не новобранцы, как тогда в учебке, а настоящие вояки.
Беспечные. Ха-ха. Брюс поднимает голову.
Драться никто из них толком не умел. Они просто были здоровые и знали пару приемов рукопашного боя. Брюс устроил им бой, превратив его в урок кунг-фу. И, кажется, сильно впечатлил ребят. Несколько человек потом подходили к нему, просили, чтобы он стал их учителем.
Те, кто что-то умел чувствовать, обходили его стороной. Ярости в этом маленьком красивом китайце хоть отбавляй.
То, что он избил четверых, а затем начал их учить, повернуло его жизнь в тюрьме в другую сторону.
Он давал уроки, нарабатывал уважение. Пока не появился Крошка Ру и его голубая стая.