Уго, по счастью, принадлежал к тем, кто обладал меньшей чувствительностью к воздействию повелителя. Или, что уже не так приятно звучит, меньшей восприимчивостью. По крайней мере, кроме редких снов, он никак не ощущал его дыхание. Может, я просто туповат, подумал Уго.
Но пока он был рад этому.
Точка на горизонте наконец превратилась в отчетливое пятно. Уже можно было различить его форму. Один из четырехмоторных самолетов «Дуглас DC‐6», принадлежащих компании Hielo claro («Чистый лед»), зарегистрированной в Чили.
В Монако уже началось, подумал Уго. Он заметил, что почти приплясывает от нетерпения и радости. Внутренним взором он видел языки ревущего, яростного пламени, лижущие здание княжеского дворца. А прибытие этого самолета и того, кто в нем летит, – знак, что скоро такой же пожар очищения охватит весь мир. Повелитель будет доволен, когда проснется окончательно. Да, так и будет.
Самолет начал снижение. Скоро, подумал Уго. Поднялся ветер – DC‐6 садился на ледяную посадочную полосу. Техники разбежались по своим местам, солдаты выстроились в шеренгу.
Мы ждем, думал Уго. Мы жаждем. Мы готовы, повелитель.
– Зер гут, – внезапно нарушил молчание штандартенфюрер. Голос был глухой и хриплый, с носовым металлическим призвуком. И Уго почувствовал озноб в затылке. На мгновение ему показалось, что от штандартенфюрера исходит вонь сырого мяса…
Человеческого мяса.
Глава 14Человек из Милана
Италия, 23 июня 1959 года
Шорох шин. Надоедливый гул двигателя. Почему у этой новой и дорогой машины такой неприятный звук мотора? Путешествие по Италии раздражало Тонино изначально, это сине-леденцовое гладкое небо юга, эти зеленые оливковые рощи то тут, то там, эти поля, эти выгоревшие от жары обочины, словно запекшиеся от соли, что выступала из земли в самое пекло. Стада местных коров. Низкие, унылые, они порой перекрывали шоссе – и Тонино приходилось ждать, ждать, ждать. Каждая минута казалась ему вечностью. Он уже начал жалеть, что не полетел в Рим на самолете. Завтра уже был бы в Милане. Сделал свое дело – и обратно, на благословенный север, поближе к альпийским снегам. Можно даже съездить покататься на лыжах, хотя после травмы Тонино не любил это дело. Бедро зажило, а тревога осталась. Больше никогда он не будет считать горы безопасными.
Дорога снова делала здесь поворот. Тонино сбросил скорость и прижался к обочине. Действие было инстинктивным, а своим рефлексам он доверял. Его бы не послали в Рим, если бы не его рефлексы. И его бесценные навыки, конечно. Дело предстояло сложное.
С женщинами всегда сложно. О да. Тонино покачал головой, зачем-то еще сбросил газ. Дорога делала здесь плавный изгиб влево и уходила с горки вниз. Что там внизу, Тонино не видел. В следующее мгновение из-за подъема вылетел мотоцикл. Санта-Мария и все ангелы! Из-за шумного двигателя машины и ветра, дующего в сторону холма, он не услышал рев мотоциклетного движка. Сверкающий сине-черный мотоцикл на пару мгновений оторвался от поверхности дороги, словно шел на взлет, и опустился, подпрыгнув, на асфальт. Мотоциклист был в кожаном шлеме и в темных ветровых очках, закрывающих половину лица. Кожаная куртка увешана чем-то блестящим.
Мотоцикл приземлился, подпрыгнул – и вильнул. Вот он уже в нескольких метрах от машины Тонино. Тонино наметанным цепким взглядом, становящимся еще цепче в моменты опасности, разглядел детали. На куртке мотоциклиста были закреплены значки: один круглый, в цветах американского флага, другой – красный с черным вертикальным зрачком, словно глаз мифического чудовища, и третий – Тонино даже мысленно дернулся – с красным флагом. Нет, это что-то новое. Серебристый силуэт советского спутника на красном фоне.
Тонино вдруг охватила волна отрешенности.
Не будет ни людей, ни границ. Не будет ни зверей, ни птиц. Не будет ни земли, ни неба. Только безбрежная гладь мертвого океана в звездной пустоте космоса. Только искорка советского Sputnik будет по-прежнему пролетать над пустой планетой, подавая сигналы «бип-бип-бип». Если это не космическое одиночество, тогда что же это?
Тонино дернулся. Он вдруг снова увидел приближающегося мотоциклиста. Тот был уже в паре метров. Его заносило. Тонино вывернул руль вправо и прибавил газу, чтобы разминуться с придурком. Но мотоцикл летел быстрее, у него, наверное, скорость была около ста километров в час. Может, даже больше.
Машина вылетела на обочину, поднимая клубы пыли. Мотоциклист – это был молодой мужчина… Тонино видел гладкий аккуратный подбородок и тонкую щеточку усов над верхней губой… Мотоциклист, похоже, начал паниковать. Вместо того чтобы повернуть руль в сторону заноса и разминуться со «Спайдером» Тонино, не теряя равновесия, мотоциклист (Sputnik, подумал Тонино невольно), вывернул руль в другую сторону – и инерцией тяжелого мотоцикла его тащило по дороге…
Тонино вжал педаль в пол, пытаясь проскочить по обочине. Двигатель взревел.
Вой тормозов, яркий, страстный запах жгущихся об асфальт шин…
Мотоцикл занесло.
Тонино повернул голову. Время замедлилось. Он видел, как мотоцикл завалился набок… оторвался от земли, переворачиваясь в воздухе… Теперь Тонино смотрел на Sputnik снизу… «Бип-бип-бип», – подумал Тонино… Мотоцикл перевернулся кверху колесами – они медленно вращались в стеклянном воздухе, искаженном от жары. И в следующее мгновение ударился о борт машины Тонино… БУХ. Звук был негромкий и жуткий, «Спайдер» дернуло, зад машины занесло…
Тонино плавно нажал несколько раз педаль, тормозя тяжелую машину. Его развернуло на дороге под углом. Еще на тормоз. Раз-два. Перед глазами Тонино мелькнули оливковые деревья. Стоп!
Машина остановилась. Сердце стучало так сильно, что больно было в груди. Бедро, поврежденное когда-то на снежном склоне, пульсировало памятью той, старой травмы.
Тонино молчал. Через ветровое стекло он смотрел вперед и видел отдалившиеся, словно унесенные за много тысяч километров отсюда, выгоревшие поля и круглые кроны оливковых деревьев. Синее небо.
Тук!
На капот перед Тонино медленно упало, затем отскочило на дорогу что-то темное и круглое. Красные капли разбрызгались по ветровому стеклу. Тонино моргнул. Посидел несколько секунд, слушая удивительную тишину и монотонный рокот двигателя «Альфы Ромео Спайдер». Повернул ключ и заглушил двигатель. Тишина звенела, искривлялась, пространство вокруг то растягивалось в нить, то снова возвращалось обратно, к нормальным размерам.
Тонино открыл дверь – плавно щелкнул замок. И вышел на дорогу. Ноги гудели и подгибались. Тонино оглянулся. Левый бок машины у заднего колеса был смят внутрь, изуродованный металл пошел неровными волнами. Здесь мотоцикл ударился в машину, понял Тонино. Он повернулся и пошел вперед, вдоль длинного хищного капота жемчужно-серебристого цвета. Пошел туда, где на дороге лежало темное и круглое. Тонино где-то в затылке знал, что это, но мысль пока не сформировалась, не появилась на первом плане сознания.
Он подошел ближе. На асфальте что-то серебрилось. Тонино наклонился и увидел совершенно целый значок Sputnik. Зачем-то наклонился и поднял его. Значок был теплым. Тонино сжал его в кулаке и пошел вперед.
Темное и круглое лежало на дороге.
Тонино несколько мгновений смотрел на круглое, потом отвернулся и пошел обратно к машине. Он видел много смертей, но это была самая нелепая и театральная, словно в плохой опере. Сейчас над тихими полями Италии – Тонино слышал только гул насекомых, ветер, стрекотание кузнечиков и потрескивание остывающего мотора «Спайдера» – должна была звучать оперная ария. Высокий страдальческий тенор, с пафосом выводящий «Смейся, паяц».
Позади него на асфальте лежала голова мотоциклиста в кожаном шлеме. Лицо было почти целым, как ни странно. На нем застыло вечное удивление.
На капоте «Спайдера» была небольшая вмятина, где ударилась голова. Брызги крови на стекле. Тонино глухо выругался.
Прощай, Sputnik. Смейся, паяц.
Тонино остановился, согнулся, и его вырвало на дорогу. Раскаленный асфальт зашипел.
Над ним, над машиной, над мертвой головой, над разбитым мотоциклом и лежащим в кроне оливкового дерева безголовым телом в кожаной куртке продолжало плыть сине-леденцовое небо Италии. Июнь. Жара. Скоро будет вечер.
Тони достал платок, тщательно вытер губы.
Вернулся в машину. Жарко. Нужно доехать до ближайшего селения и сообщить карабинерам об аварии – и заодно потратить драгоценное время.
Он завел двигатель и включил кондиционер. Холодный столб воздуха ударил в лицо – блаженство. Вот оно, блаженство. Хвала тому, кто придумал кондиционеры.
Нужно все спокойно обдумать.
Тони покачал головой. Его спокойное, невозмутимое лицо обдувал ледяной ветер. Он был северянин, блондин с голубыми глазами. Настоящий итальянец, истинный, не то что эти, на юге… итальяшки.
Он снова посмотрел вперед, туда, где лежал безголовый труп мотоциклиста.
Вызывать карабинеров? Или нет?
У него совсем нет времени на случайности, такие как этот Sputnik. А внимание полиции – совсем лишнее.
Тонино на несколько секунд задумался и принял решение. «Мне нужно в Рим», – сказал он себе спокойно. Включил передачу и мягко вывел машину на дорогу, набрал скорость.
Аккуратно, филигранно обогнул разбитый мотоцикл. И лужу крови на асфальте… черный след шин…
Вперед. Время не ждет.
Потому что в Риме он должен найти и убить Грейс Келли, королеву Монако.
Так решил ОРВИН. В котором он, Тони, считается лучшим агентом по ликвидации.
Он ехал до темноты, но вдруг понял, что засыпает за рулем. Световой туннель от фар внезапно сузился в узкую дыру, куда он начал проваливаться, словно в кроличью нору.
Тонино выжал тормоз. Машина остановилась, с заносом. Он клюнул носом в рулевое колесо и выругался.
Нет, так дело не пойдет. Он всегда боялся летать самолетами, поэтому планировал добраться сам, на машине. Водитель он всегда был отличный.