Когда снадобье было проглочено и Вудворд вновь откинулся на подушки в ожидании драгоценного сна, Мэтью вслед за доктором вышел в коридор и закрыл дверь спальни.
— Скажите мне честно и откровенно, — негромко начал Мэтью, — когда судья сможет выдержать поездку до Чарльз-Тауна?
— Ему с каждым днем становится лучше. — Шилдс поправил сползающие с переносицы очки. — Я очень доволен тем, как его организм реагирует на лекарство. Если все будет хорошо… думаю, недели через две.
— Что значит «если все будет хорошо»? Он ведь сейчас уже вне опасности, да?
— Его состояние было очень тяжелым — жизнь висела на волоске, как вы и сами понимаете. Сказать, что сейчас он вне опасности, было бы слишком упрощенной оценкой.
— Но вы же довольны его реакцией на лекарство?
— Так и есть, — подтвердил Шилдс. — Но вам следует кое-что знать об этой микстуре. Я составил ее из того, что имел под рукой, и постарался усилить ее действие, насколько считал допустимым, чтобы в теле увеличился кровоток, и тогда…
— Да-да, — прервал Мэтью. — Я уже слышал о застоявшейся крови. Так что же с микстурой?
— Это… как бы поточнее выразиться… рискованный эксперимент. Я никогда прежде не применял это лекарство в таком составе и в таких больших дозах.
Теперь Мэтью понял, к чему клонит доктор.
— Продолжайте, — сказал он.
— Средство достаточно сильно, чтобы улучшить его самочувствие. Чтобы уменьшить боль. Чтобы… пробудить естественные процессы восстановления.
— Другими словами, — сказал Мэтью, — это сильный наркотик, который дает ему иллюзию бодрости?
— Слово «сильный»… э-э… боюсь, не вполне отражает его действие. Правильнее будет сказать «геркулесовский».
— Значит, без этого средства ему снова станет хуже?
— Этого я не знаю. Но я знаю, что лихорадка у него почти прошла и дыхание стало гораздо свободнее. Улучшилось и состояние горла. Таким образом, я сделал то, о чем вы меня просили, молодой человек. Я вернул судью с порога смерти… ценой его зависимости от этого снадобья.
— Что также означает, — мрачно подхватил Мэтью, — зависимость от ее изготовителя. На тот случай, если в будущем я вздумаю вас преследовать из-за убийства Николаса Пейна.
Шилдс вздрогнул и приложил палец к губам, умоляя Мэтью понизить голос.
— Нет, вы ошибаетесь, — возразил он. — Клянусь, я ни о чем таком и не думал, когда готовил микстуру. Как было сказано, я использовал то, что имелось под рукой, стараясь добиться максимального эффекта. А что до Пейна… прошу вас впредь не упоминать его в моем присутствии. Я даже этого требую.
Мэтью заметил в глазах доктора вспышку — как от резкой боли при вонзающемся в тело клинке, — очень короткую и тотчас им подавленную.
— Хорошо, — сказал Мэтью. — Что вы предпримете дальше?
— Я планирую в ближайшее время, после казни, начать разбавление доз. Судья, как и прежде, будет выпивать три чашки в день, но в одной из них микстура будет пополам с простой водой. Потом, если все пойдет гладко, я начну так же разбавлять вторую дозу. Айзек физически сильный мужчина, у него крепкий организм. Я надеюсь, что со временем его тело продолжит бороться с болезнью уже без помощи лекарств.
— Вы же не собираетесь снова пускать в ход ланцет и присосные банки?
— Нет, эти этапы мы уже прошли.
— А как быть с его перевозкой в Чарльз-Таун? Он это выдержит?
— Возможно. А может, и нет. Не могу сказать наверняка.
— И больше вы ничего не можете для него сделать?
— Ничего, — сказал Шилдс. — Все будет зависеть от него самого… и от Бога. Но сейчас он чувствует себя лучше и дышит легче. Он может разговаривать и не испытывает серьезных неудобств. Добиться этого… при нехватке медикаментов… само по себе уже чудо.
— Да, — сказал Мэтью, — с этим я согласен. И… я не хотел бы показаться неблагодарным. Уверен, в нынешних обстоятельствах вы проявили замечательное мастерство.
— Спасибо, сэр. Возможно, здесь было больше удачи, чем мастерства… но я приложил все усилия.
Мэтью кивнул.
— Да, еще о Линче — вы уже закончили осмотр его тела?
— Закончил. Судя по густоте свернувшейся крови, он умер за пять-семь часов до того, как было найдено тело. Самой страшной стала рана на горле, но есть еще два колотых ранения спины. Удары наносились под углом сверху, и оба пробили его правое легкое.
— То есть их нанес кто-то, стоявший позади и над ним?
— Похоже на то. И видимо, уже потом ему оттянули назад голову и перерезали горло.
— Должно быть, он сидел за столом, — предположил Мэтью, — и беседовал с тем, кто пришел его убить. А рассечения на теле были сделаны уже позднее, когда он свалился на пол.
— Да, когти Сатаны. Или еще какого-нибудь демона.
Мэтью не хотел дискутировать по этому поводу с доктором Шилдсом и потому сменил тему.
— А как там мистер Бидвелл? Ему полегчало?
— К сожалению, нет. Сидит в таверне с Уинстоном и напивается до состояния, в каком я еще ни разу его не видел. Не могу его винить. Вокруг него все рушится, где-то рядом таятся неопознанные ведьмы… и город вскоре совсем опустеет. Прошлой ночью я спал — точнее, дремал урывками — с парой Библий на обоих концах постели и кинжалом в руке.
Мэтью подумал, что в руке Шилдса ланцет был бы куда более смертоносным оружием, чем кинжал.
— Вам больше нечего бояться. Вред уже нанесен, и хитрой лисе остается только ждать.
— Лисе? Вы имеете в виду Сатану?
— Я имел в виду то, что сказал. А сейчас извините, доктор, у меня еще есть кое-какие дела.
— Конечно. Увидимся вечером.
Мэтью вернулся в свою комнату. Выпил кружку воды и стал рассматривать компас в корпусе из черного дерева, рано утром найденный им в доме Пейна. Это был прекрасный инструмент размером с ладонь, снабженный голубоватой стальной стрелкой и бумажным диском с нанесенными на него градусными делениями. В сущности, перед ним был наглядный пример действия магнетизма, поскольку стрелка компаса была намагничена — способом, не очень понятным Мэтью, — чтобы все время указывать на север.
Мэтью обнаружил еще немало интересного в отмытом от крови жилище Пейна, не считая прямоугольного — размером с человеческое тело — участка половиц под лежанкой, недавно поднятых и потом наспех уложенных на место. Коричневый холщовый мешок с плечевой лямкой послужил вместилищем для находок: ножа с семидюймовым лезвием и рукоятью из слоновой кости, пояса с кожаными ножнами и пары сапог до колен, которые вполне могли ему подойти, если на дюйм заполнить их носки каким-нибудь тряпьем. Он также нашел пистолет с колесцовым замком и ключом для завода пружины, но поскольку он абсолютно ничего не знал о том, как надо заряжать, взводить и правильно применять это своенравное оружие, от него пришлось отказаться из опасения нечаянно прострелить себе голову.
Сейчас, когда решение было принято, предстояло сделать еще многое.
Это решение, с утра еще нетвердое, окончательно окрепло к полудню. Он побывал на поле казни и приблизился к столбу со сложенными под ним дровами. Постоял там, представляя себе этот ужас, однако его воображение не было настолько извращено, чтобы нарисовать картину во всей полноте и яркости. Он не мог спасти Фаунт-Ройал, но еще оставался шанс обхитрить лису и спасти жизнь Рейчел.
Это было возможно, и он собирался это сделать.
Он уже шел к тюрьме, чтобы сообщить свой план Рейчел, когда его шаг замедлился. Конечно, она должна знать об этом заранее… или нет? Что, если к вечеру его решимость ослабнет, а она будет ждать в темноте своего заступника, который так и не объявится? Что, если он, приложив всю свою изобретательность и все свои силы, так и не сможет забрать ключ у Грина и Рейчел будет ждать напрасно, надеясь на освобождение?
Нет. Он избавит ее хотя бы от этой пытки. И Мэтью, развернувшись, двинулся прочь от тюрьмы задолго до того, как достиг ее двери.
А сейчас, в своей комнате, Мэтью сидел за столом перед коробкой с письменными принадлежностями. Открыв ее, он достал и разместил на столе чистые листы бумаги, перо и чернильницу.
Еще какое-то время он собирался с мыслями, а потом начал писать.
Дорогой Айзек,
к этому времени Вы уже получили известие, что я вызволил Рейчел из тюрьмы. Я сожалею об огорчении, которое доставил Вам этот поступок, но я сделал это, потому что уверен в ее невиновности, хотя и не могу предъявить доказательства.
Я выяснил, что Рейчел была всего лишь пешкой в игре тех, кто задумал уничтожить Фаунт-Ройал. Это было проделано с помощью манипуляции чужим сознанием, иначе называемой «животным магнетизмом», что несомненно озадачит Вас точно так же, как озадачило меня. Местный крысолов оказался не тем, за кого себя выдавал, — и как раз он был мастером таких манипуляций. Он мог внушать людям образы и сцены, в которых все выглядело реальным, за исключением некоторых деталей, как я уже отмечал в наших с Вами беседах. Увы, доказать это я не могу. О подлинном имени и прошлом Линча мне поведал мистер Дэвид Смайт из театра «Красный бык», знавший его…
Мэтью прервался. Все это походило на бред сумасшедшего! Что подумает судья, читая эти странные излияния? Однако надо продолжать, сказал он себе. Просто продолжать.
…по цирку в Англии несколько лет назад. Но сейчас я не хочу давать Вам лишние поводы для беспокойства. Достаточно сказать, что мое расследование пошло прахом, когда мистер Смайт спешно покинул город вместе с другими актерами, а он был моей последней надеждой доказать невиновность Рейчел.
Я считаю, что мистер Бидвелл подвергается большой опасности. Человек, убивший Линча, сделал это для того, чтобы не была установлена его настоящая личность. Тот же самый человек задумал и спланировал уничтожение Фаунт-Ройала. Думаю, мне известна причина, но говорить об этом, не имея доказательств, нет смысла. Что касается опасности для мистера Бидвелла: его жизнь окажется под угрозой, если Фаунт-Ройал в ближайшее время не опустеет полностью. Чтобы спастись, ему, вероятно, придется покинуть свое детище. Сожалею, что вынужден сообщать Вам такие известия, но при этом чрезвычайно важно, чтобы мистер Уинстон оставался подле мистера Бидвелла днем и ночью. Мистеру Уинстону я доверяю вполне.