— Что ж, я попробую сам найти этому приемлемое объяснение.
Мэтью обвел взглядом остальных мужчин, изумленно онемевших от такого поворота событий. Он подошел к шахматной доске на столике и взял с нее слона.
— Как вы знаете, преподобный Гроув был заядлым шахматистом. Вот эти шахматы принадлежали ему, о чем я узнал от вас, мистер Бидвелл. Вы также говорили, что преподобный был знатоком латыни и раздражал вас тем, что комментировал свои ходы на этом языке. — Он поднес слона к лампе, чтобы лучше его разглядеть. — В ту же самую ночь, мистер Джонстон, вы встретились со мной у горящего дома и между прочим упомянули, что вы с мистером Уинстоном частенько играете в шахматы. Могло ли так случиться, сэр, что — в городке, где шахматистов раз-два и обчелся, а латинистов и того меньше, — преподобный Гроув предложил вам сыграть партию-другую?
Бидвелл уставился на учителя, ожидая ответа, но Джонстон не издал ни звука.
— А могло случиться так, — продолжил Мэтью, — что преподобный Гроув во время игры заговорил с вами на латинском языке, будучи уверен, что вы им владеете? Разумеется, вы не смогли бы понять, обращается он к вам или просто объявляет очередной ход. Так или иначе, вы были бы не в состоянии ему ответить, верно? — Он впился взглядом в Джонстона. — В чем дело, сэр? Дьявол сковал вам язык?
А Джонстон просто смотрел перед собой, сжимая набалдашник трости так сильно, что побелели костяшки.
— Он в раздумьях, джентльмены, — сказал Мэтью. — Думает, всегда думает. Это очень умный человек, можете не сомневаться. При желании он мог бы стать настоящим педагогом. А кем вы являетесь на самом деле, мистер Джонстон?
Никакой ответной реакции.
— Я знаю, что вы убийца. — Мэтью вернул слона на шахматный столик. — Миссис Неттлз говорила мне, что преподобный Гроув незадолго до своей смерти казался чем-то встревоженным. Она запомнила слова, которые он произнес, как бы беседуя сам с собой. Слова были такие: «Не знать латыни». У него в голове не укладывалось, как это выпускник Оксфорда может не знать латыни. Он просил вас дать разъяснения по этому поводу, мистер Джонстон? Может, он собирался указать на этот факт мистеру Бидвеллу, что разоблачило бы ваш обман? Именно поэтому преподобный Гроув стал первой жертвой?
— Постойте! — сказал доктор, у которого голова шла кругом. — Преподобного Гроува убил Дьявол! Растерзал когтями горло и все тело!
— Дьявол в данный момент сидит в этой комнате, сэр, и его зовут — если это его настоящее имя — Алан Джонстон. Конечно, он действовал не в одиночку. Ему помогал крысолов, который в прошлом был… — Тут он, прервавшись, слегка улыбнулся. — А, мистер Джонстон! Может статься, и у вас есть театральное прошлое? Вы знаете, мистер Бидвелл, почему он носит это фальшивое колено? Потому что он ранее уже посещал Фаунт-Ройал в обличье землемера. Борода, возможно, была его собственной, поскольку в ту пору ему еще не нужно было маскироваться. Он все тут разнюхал и отбыл восвояси, но при его повторном приезде без маскарада было уже не обойтись. Мистер Джонстон, если вы действительно были — да и остаетесь — актером, не доводилось ли вам изображать учителя на сцене? Потому вы и выбрали знакомую вам роль?
— Вы… — хриплым шепотом произнес Джонстон, — уже… совершенно… рехнулись.
— Неужели? Что ж, тогда позвольте нам осмотреть ваше колено! Это не займет много времени.
Правая рука Джонстона инстинктивно скользнула вниз и накрыла уродливое вздутие.
— Понятно, — сказал Мэтью. — Вы нацепили простой коленный бандаж с утолщением — который, видимо, приобрели в Чарльз-Тауне, — но не ту мудреную накладку, которую демонстрировали судье, не так ли? Да и зачем было с этим возиться? Вы ведь полагали, что я бесследно исчез, а, кроме меня, здесь никто не стал бы интересоваться вашим коленом.
— Но я видел его своими глазами! — подал голос Уинстон. — Это было жуткое зрелище!
— Нет, это была всего лишь бутафория. Как вы смастерили такую вещь, мистер Джонстон? Ну же, не скромничайте, похвалитесь своими талантами! Вы многогранная личность — хотя все эти грани темнее черного. Лично я, если бы взялся за такое дело, использовал бы… пожалуй, сочетание глины и воска. Сделал этакую накладку на колено, искусно имитирующую уродство. Для ее демонстрации вы намеренно выбрали время, когда я уж точно не мог при этом присутствовать. — Он повернулся к доктору Шилдсу. — Доктор, вы продавали мистеру Джонстону мазь от предполагаемой боли в колене?
— Да, жидкую мазь на основе нутряного сала.
— Эта мазь имеет отталкивающий запах?
— Ну… приятным его не назовешь, но и сильного отвращения он не вызывает.
— А если перед наложением мази нутряное сало подвергнется нагреву и прогоркнет? Мистер Уинстон, судья говорил мне, что вам из-за этого запаха пришлось отойти подальше. Это верно?
— Да, насколько помню, я сразу же отшатнулся.
— Так и было задумано, понимаете? Чтобы зловонием отпугнуть всякого, кто захочет поближе рассмотреть фальшивое колено, а то и — Боже упаси — его потрогать. Я все правильно излагаю, мистер Джонстон?
Джонстон смотрел в пол, потирая коленное вздутие; на виске у него билась жилка.
— Без сомнения, эта штука на колене доставляет определенные неудобства. И ваша хромота была неподдельной именно из-за нее, не так ли? Да и по лестнице с ней не побегаешь, наверное? Потому вы ее и сняли, когда отправились ночью в особняк, чтобы взглянуть на ту золотую монету? Возможно, вы не собирались ее красть, но сделали это непроизвольно, когда вас застигли на месте преступления. Жадная рука сцапала золото — ведь это для вас нормальная реакция, да?
— Постойте, — сказал доктор, который с трудом поспевал за ходом рассуждений Мэтью, пребывая в некотором оцепенении после собственной исповеди. — Вы хотите сказать… что Алан никогда не учился в Оксфорде? Однако я своими ушами слышал, как они с мировым судьей делились оксфордскими воспоминаниями! И мне показалось, что Алан отлично знает это место!
— «Показалось» — вот ключевое слово, сэр. Думаю, некогда он играл роль учителя-оксфордца в какой-то пьесе и оттуда поднабрался толики сведений об этом университете. Кроме того, выдавая себя за выпускника Оксфорда, он мог рассчитывать на то, что ради такого кандидата город без колебаний избавится от предыдущего учителя.
— А как же Маргарет? Жена Джонстона? — спросил Уинстон. — Конечно, она была с придурью, но… не настолько же, чтобы не знать, что ее муж — ненастоящий учитель.
— У него была жена? — Об этом Мэтью услышал впервые. — Они поженились в Фаунт-Ройале или приехали сюда вместе?
— Они приехали вместе, — сказал Уинстон. — И она, похоже, сразу возненавидела Фаунт-Ройал и всех нас. До такой степени, что ему пришлось отослать жену обратно в Англию, к ее родне. — Он быстро взглянул на Джонстона. — По крайней мере, так он нам рассказывал.
— Ага, вы начинаете понимать, что его рассказы не обязательно были правдой, — скорее, они в большинстве случаев не были таковой. Мистер Джонстон, что вы скажете об этой женщине? Кто она такая?
Джонстон молчал, не отрывая взгляда от пола.
— Кто бы она ни была, я не думаю, что вы состояли с ней в законном браке. Но ход был весьма ловкий, джентльмены: наличие супруги подкрепляло образ добропорядочного учителя. — Внезапно, как проблеск солнца сквозь тучи, его осенила новая мысль, и Мэтью с чуть заметной улыбкой оглядел хитреца. — Итак, вы отвезли эту женщину к ее родственникам в Англию, все верно?
Разумеется, ответа не последовало.
— Мистер Бидвелл, сколько времени прошло между возвращением Джонстона из Англии и прибытием в город крысолова?
— Трудно сказать… около месяца. Или, может, недели три. Точно не помню.
— Меньше трех недель, — сказал Уинстон. — Я хорошо помню тот день, когда здесь появился Линч и предложил свои услуги. Мы тогда очень обрадовались, потому что крысы не давали нам житья.
— Скажите, мистер Джонстон, — повернулся к нему Мэтью, — в свою бытность актером вам не доводилось видеть Джона Ланкастера — это его настоящее имя — выполняющим свои трюки? Или вы слышали об этом магнетизере, когда ваша труппа гастролировала в Англии? А может, вы были с ним давно знакомы?
Джонстон все так же разглядывал половицы.
— Как бы то ни было, — внушительным тоном продолжил Мэтью, — вы ездили в Англию не за тем, чтобы вернуть эту женщину ее родне. Вы искали в Англии помощника для осуществления вашего плана. В общих чертах он к тому времени уже созрел. Возможно, и жертвы уже были намечены — хотя, думается, главной причиной убийства преподобного Гроува стала ваша боязнь разоблачения, а не что-либо еще. Вам был нужен человек с редкой способностью внушать людям иллюзии, выдавая их за реальность. И вы нашли такого человека, верно?
— Безумие… — прозвучал хриплый, надрывный голос Джонстона. — Чистой… воды… безумие…
— Вы убедили его поучаствовать в вашей затее, — продолжил Мэтью. — Должно быть, поманили его парочкой красивых безделушек в качестве доказательств? Не от вас ли он получил ту самую брошь? Вы добыли ее среди прочих ценностей во время ночных поисков, когда притворялись землемером? Вы тогда отвергли предложение мистера Бидвелла ночевать в особняке и поставили палатку на берегу источника, чтобы тайком исследовать его дно. Что еще вы там нашли?
— Я не… — Джонстон предпринял неловкую попытку встать. — Я не намерен долее здесь оставаться и выслушивать клевету этого безумца!
— Смотрите, как он выдерживает свою роль! — сказал Мэтью. — Я еще при первом знакомстве должен был догадаться, что вы профессиональный актер! Хотя бы по напудренному лицу. Вы ведь и на званом ужине с лицедеями напудрились только потому, что без грима актер чувствует себя неуверенно перед новой публикой.
— Я ухожу! — Джонстон наконец встал со стула. Его потное, землистого цвета лицо повернулось к двери.
— Алан, я все знаю о Джоне Ланкастере.
Джонстон уже начал ковылять к выходу, но замер на месте, услышав негромкий, властный голос Бидвелла.