— Да, сэр.
— Я могу понять твое желание укрыться от дождя в этом сарае, но с какой стати ты начал выкапывать из сена кем-то спрятанные вещи? Для этого были какие-то особые причины?
— Нет, сэр, — уныло признал Мэтью. — Полагаю, не было.
— Я уверен, что не было! И еще, по твоим словам, ты нанес ему удар по лицу, вызвавший сильное кровотечение, так? — Вудворд прикинул тяжесть жерновов правосудия, которые могут прийти в движение по такому случаю. — Стоял ли он на ногах в последний раз, когда ты его видел?
— Да, сэр.
— Однако он не погнался за тобой, не вышел из сарая?
Мэтью отрицательно качнул головой:
— Не думаю, сэр.
Он потянулся к рому и сделал глоток, уже понимая, к чему клонит мировой судья. Прикушенный язык — распухший настолько, что заполнил почти весь рот, — вдобавок обжегся «огненной водой» и благополучно онемел.
— Значит, он мог потерять сознание уже после вашего ухода. — Это произнес Бидвелл. Вудворд поднял глаза и только сейчас заметил его рядом со своим креслом. — Возможно, он до сих пор лежит в своем сарае без чувств, тяжело раненный. Предлагаю отправиться туда незамедлительно.
— У Хэзелтона шкура пожестче будет, чем у старого стервятника, — сказала миссис Неттлз. — Какой-то порез на роже его уж точно не доконает.
— Боюсь, это был не просто порез… то есть не царапина, — сознался Мэтью. — Его щека была рассечена изрядно.
— А разве он не сам на это напросился? — Миссис Неттлз выпятила челюсть. — Как по мне, он получил то, на что давно напрашивался!
— Как бы то ни было, мы должны разобраться с этим на месте. — Вудворд поднялся из кресла. Он до сих пор неважно себя чувствовал — каждый глоток отдавался болью в горле — и очень не хотел выбираться из дома под нескончаемую морось, но столь серьезное дело к этому обязывало.
Бидвелл также признал серьезность ситуации. Но в первую очередь его озаботила возможная потеря единственного кузнеца в поселке, что усугубило бы их проблемы.
— Миссис Неттлз, — сказал он, — передайте Гуду, чтобы подогнал экипаж к крыльцу.
— Да, сэр.
Она направилась в заднюю часть дома, но успела сделать лишь несколько шагов, когда звонок колокольчика у парадной двери возвестил о посетителе. Она поспешила туда, открыла дверь — и обомлела.
Там стоял кузнец собственной персоной — с ввалившимися глазами и серым лицом, с окровавленной тряпицей на левой щеке, которую поддерживал кожаный ремень, затянутый вокруг головы. Перед крыльцом виднелись его лошадь и фургон, а в руках он держал темно-коричневый джутовый мешок.
— Кто там? — спросил Бидвелл, появляясь в прихожей, и тотчас замер как вкопанный. — Боже мой! А мы как раз собирались вас проведать!
— Ну, вот он я, — молвил Хэзелтон охрипшим от боли голосом. — Где этот парнишка?
— В гостиной, — сказал Бидвелл.
Хэзелтон, не дожидаясь приглашения, перешагнул порог и протиснулся между косяком и миссис Неттлз. Последняя поморщилась от смеси запахов немытого тела и свежей крови. Когда кузнец, топая грязными сапогами, вошел в гостиную, Мэтью чуть не подавился ромом, а Вудворд почувствовал, как остатки его волос встают дыбом подобно шерсти на загривке кота при встрече с крупной и злой собакой.
— Вот! — сказал Хэзелтон, бросая мешок к ногам Мэтью. — Вот что ты, проныра, хотел увидеть.
Мэтью встал из кресла — с осторожностью, оберегая от резких движений разбитую спину.
— Давай, загляни в него, — сказал ему Хэзелтон. — Тебе ведь этого хотелось, да?
Мэтью пришлось отвечать.
— Прошу прощения, сэр. Я не должен был вторгаться в вашу част…
— Кончай жевать сопли и загляни в мешок.
Хэзелтон наклонился, поднял мешок с зашитого конца и начал вываливать на пол его содержимое. Из прихожей подошли Бидвелл и миссис Неттлз, и все они увидели то, что ранее так неистово защищал Хэзелтон.
Из мешка вывалилась одежда, а также пара истертых и стоптанных башмаков. Одежда была женской: черное платье, синий передник, несколько пожелтевших блузок и заштопанных юбок, когда-то сидевших на весьма пышных бедрах. Кроме того, из мешка выскользнула и уткнулась в левый ботинок Мэтью простая, без орнамента, деревянная шкатулка.
— Это вещи моей Софи, — заявил кузнец. — Все, чем она владела. Возьми коробку и открой ее.
Мэтью колебался, в эту минуту чувствуя себя полнейшим ослом.
— Ну же, открывай! — приказал Хэзелтон.
Мэтью взял коробочку и поднял крышку. Внутри оказались четыре заколки для волос из слоновой кости, деревянный гребень с золотистой инкрустацией, серебряный перстень с янтарным камешком и еще одно серебряное кольцо с гравировкой в виде веревочного переплетения линий.
— Это ее украшения, — сообщил кузнец. — И обручальное кольцо. После смерти Софи я не смог выбросить ее вещи. Но и держать их в доме тоже не смог. — Он потрогал окровавленную тряпку на щеке. — Потому я сложил их в мешок и отнес на хранение в сарай.
Его глаза в темных кругах свирепо уставились на Мэтью.
— Я думал, это место, куда никто не станет совать свой нос. А тут прихожу и вижу, как ты тянешь мешок наружу. — Он перевел взгляд на Вудворда. — Вы ведь судья, так? Человек закона, который поклялся его соблюдать?
— Это верно.
— А раз так, мне нужно какое-то возмещение. Этот щенок без спросу забрался в мой сарай и рылся в вещах моей любимой жены. Я не сделал ничего плохого, а ежели спрятал в укромном месте свои вещи, это никого не касается. — Хэзелтон посмотрел на Бидвелла, ожидая поддержки. — Пожалуй, я слишком взъярился, когда чуть не придушил парнишку, но, черт возьми, я ведь подумал, что он крадет вещи моей Софи! Вы можете меня за это винить, сэр?
— Нет, — был вынужден признать Бидвелл. — Не могу.
— Этот парень… — Хэзелтон указал на Мэтью испачканным кровью пальцем, — разрубил мне лицо и едва не лишил зрения. Из-за него я долго не смогу работать, это уж как пить дать. Такая рана не вынесет жара от горна, покуда не затянется. Теперь скажите, мистер Бидвелл и мистер судья, как вы мне это возместите?
Бидвелл смотрел в пол. Вудворд непроизвольно прижал пальцы ко рту, уже догадываясь, каких слов от него ждут. Мэтью закрыл коробочку Софи Хэзелтон. Наконец судья подал голос.
— Мистер Хэзелтон, какое возмещение вы сочли бы удовлетворительным?
— Самое малое — это хорошая порка, — сказал кузнец. — Такая порка, чтобы живого места на спине не осталось.
— Его спина и без того сильно пострадала, — сказал Вудворд. — И следы ваших пальцев на его горле исчезнут еще не скоро.
— Да плевать мне на это! Я требую, чтоб его выпороли!
— Вы ставите меня в сложное положение, сэр, — произнес судья, поджимая губы. — Вы просите меня вынести приговор собственному секретарю.
— А кто еще может его приговорить? Не будь он вашим секретарем, что бы вы решили тогда?
Вудворд быстро взглянул на Мэтью. Последний знал, какие душевные муки испытывает в эту минуту судья, но не сомневался, что в конечном счете он придет к правильному решению.
Вудворд заговорил.
— Пусть будет один удар, — произнес он еле слышно.
— Пять! — уперся кузнец. — И вдобавок неделя в камере!
Вудворд глубоко вздохнул, опустив глаза.
— Два удара и пять дней.
— Так не пойдет, сэр! Взгляните-ка сюда!
Хэзелтон сорвал с лица кровавую повязку, обнажив рану с багровыми краями — столь ужасного вида, что Бидвелл вздрогнул и даже миссис Неттлз отвела взгляд.
— Видите, что он сотворил? Теперь попробуйте сказать, что у меня не останется шрама на всю жизнь! Три удара и пять дней!
Мэтью растерянно опустился в кресло, взял бокал и осушил его залпом.
— Три удара, — устало произнес Вудворд; на его виске начала пульсировать жилка. — И три дня заключения.
Он сделал над собой усилие, чтобы встретить взгляд Хэзелтона.
— Таков мой вердикт, и он не может быть дополнен или отменен. Он сядет в тюрьму завтра в шесть часов утра и получит удары кнутом в шесть утра через три дня. Полагаю, телесными наказаниями у вас ведает мистер Грин? — Он взглянул на Бидвелла, который подтвердил это кивком. — Решено. Я вынес этот вердикт в качестве мирового судьи, представляющего власть короля Англии и губернатора этой колонии.
Кузнец скривился так злобно, что мог бы напугать сам себя, увидев отражение в зеркале. Потом он вновь закрыл рану тряпицей.
— Вижу, тут ничего не поделаешь, раз уж вы непредвзятый судья и все такое, — пробурчал он. — В пекло этого паскудного гаденыша, вот что я вам скажу!
— Приговор вынесен. — Лицо Вудворда начало наливаться краской. — А вам я бы посоветовал наведаться к врачу.
— Я этому доктору-смертоносцу даже притронуться к себе не позволю, нет уж, сэр! А сейчас я уйду, будьте покойны. Ваше правосудие дурно пахнет.
Он начал запихивать вещи обратно в мешок. Последней туда отправилась шкатулка с украшениями, которую Мэтью оставил на столе. Подняв мешок узловатыми ручищами, Хэзелтон с вызовом посмотрел на Вудворда, затем перевел взгляд на Бидвелла и обратно на судью.
— Будь проклят этот мир, в котором человек получает увечье только за то, что защищал память своей жены, а закон не наказывает за это даже хорошей поркой!
— Порка будет исполнена надлежащим образом, — холодно заметил Вудворд. — Три удара.
— Это вы так говорите. Но учтите, я там буду, чтобы за всем проследить!
Развернувшись, он направился в прихожую.
— Мистер Хэзелтон, — внезапно произнес Мэтью.
Кузнец остановился и устремил хмурый выжидательный взгляд на своего недруга.
Мэтью поднялся на ноги.
— Я хочу сказать… я глубоко сожалею о случившемся. Я вел себя совершенно недопустимо, за что прошу у вас прощения.
— Ты получишь мое прощение только после того, как тебе до костей раздерут спину кнутом.
— Я понимаю ваши чувства, сэр. И признаю, что заслужил наказание.
— По заслугам тебе причитается куда больше, — сказал Хэзелтон.
— Да, сэр. Но… могу я обратиться к вам с просьбой?