И его рука сделала первый надрез.
Вудворд застыл, впившись зубами в лавровый корень, когда раскаленный ланцет вонзился в его тело. К чести доктора, надрез был сделан быстро. Когда первые капли упали в чашу, Шилдс сделал второй, а затем и третий надрезы. Теперь кровь закапала быстрее, и доктор сложил ланцет, убрав лезвие в черепаховую рукоятку.
— Ну вот, — сказал он, — самое страшное позади.
Он вынул изо рта Вудворда лавровый корень и убрал его в карман, при этом продолжая держать мерную чашу под тремя кровоточащими ранками.
Теперь оставалось только ждать. Звук падающих на дно чаши капель казался Вудворду необычайно громким. Он закрыл глаза и попытался ни о чем не думать. Бидвелл, все так же стоявший у двери, наблюдал за происходящим с острым и каким-то нездоровым интересом, хотя кровопускание не было ему в новинку — он и сам неоднократно подвергался этой процедуре, когда страдал желудочными коликами.
Доктор давил пальцами на область за ухом Вудворда, чтобы ранки оставались открытыми. Через несколько секунд Шилдс сказал:
— Миссис Неттлз, мне понадобится кастрюля с холодной водой и еще один кусок ткани, пожалуйста. А также кружка рома. Думаю, он пойдет судье на пользу.
Миссис Неттлз велела служанке принести все, что затребовал доктор. Кровь продолжала стекать, капля за каплей, в красную лужицу на дне чаши.
Бидвелл прочистил горло.
— Господин судья, вы меня слышите?
— Да, он вас слышит, — сказал Шилдс, — но не тревожьте его. Сейчас ему нужен покой.
— Я только хочу задать один вопрос.
Вудворд открыл глаза и уставился в потолок, на расплывшееся там коричневое пятно.
— Говорите, — прохрипел он.
— Что он сказал? — спросил Бидвелл, приближаясь к кровати.
— Он готов ответить на вопрос, — пояснил доктор, не отрывая взгляда от чаши, в которой набралось уже почти две унции красной жизненной влаги.
— Хорошо. Вопрос таков, сэр: в какое время сегодня вы сможете продолжить судебное заседание?
Вудворд нашел глазами лицо доктора Шилдса над собой.
— Что скажете? — Бидвелл стоял рядом, избегая смотреть в сторону капающей крови. — Быть может, после обеда?
Вудворд мучительно сглотнул; саднящая боль в горле возвращалась, беря жестокий реванш.
— Я… не знаю… если смогу…
— Вообще-то, — вмешался доктор Шилдс, — вам бы не помешало вернуться к исполнению своих обязанностей, сэр. Слишком долгое пребывание в постели никому не во благо.
Он бросил взгляд на Бидвелла, двойное отражение лица которого Вудворд увидел в стеклах очков доктора.
— Желательно, чтобы ваша кровь не застаивалась от бездействия. Также было бы неплохо занять свой ум полезной работой.
— Вот именно! — подхватил Бидвелл. — В точности мои мысли!
— Однако, — добавил доктор, — вам не стоит сидеть в той сырой камере без какой-либо защиты от сырости. Роберт, в этом доме найдется теплая верхняя одежда подходящего для судьи размера?
— Я найду ее. Если не здесь, то в другом месте.
— Хорошо. Я приготовлю для вас мазь, которой следует обильно обрабатывать стенки горла, грудь и спину. Правда, она оставит невыводимые пятна на рубашке и сюртуке, так что с этой одеждой вам потом придется распрощаться. Еще советую обматывать горло шарфом сразу после применения мази. — Доктор взглянул на миссис Неттлз. — Диету судьи надо ограничить супами и кашами. Никакой твердой пищи вплоть до моего разрешения. Вы поняли?
— Да, сэр.
— Я отправлю слугу к Элиасу Гаррику с предупреждением, чтобы он повременил с приходом на допрос в тюрьму до… до какого времени, Бен? — С самым невинным видом спросил Бидвелл.
Доктор не ответил, вместо этого сосредоточенно наблюдая за стекающей в чашу кровью.
— Так что скажешь, Бен? — Бидвелл поднял брови.
Вудворд услышал тяжелый вздох Шилдса, после чего тот наконец ответил:
— Часам к двум пополудни будет приемлемо. Разумеется, если судья пожелает вернуться к своим обязанностям.
— Ну, до этого еще почти девять часов! — ликующе зазвенел голос Бидвелла. — Уверен, после отдыха вы будете готовы продолжить процесс, не так ли, судья?
— Я в этом не уверен. Чувствую себя отвратительно.
— Само собой, сейчас вы чувствуете себя неважно, но несколько часов сна окажут чудесное воздействие! Я ведь прав, Бен?
— Ко второй половине дня он может окрепнуть, да, — промолвил Шилдс без признаков энтузиазма.
Бидвелл широко ухмыльнулся:
— Вот и славно! На вашем месте я тоже хотел бы скорее покинуть спальню, чтобы заняться полезными делами.
Вудворда терзала боль, и его сознание было затуманено, однако он прекрасно понимал, чем обусловлен интерес Бидвелла к состоянию его здоровья. Он и сам понимал, что скорейшее завершение процесса и вынесение приговора позволит ему пораньше убраться из этого болотного захолустья и вернуться в Чарльз-Таун.
— Так и быть, — с трудом произнес он. — Если смогу, я выслушаю показания мистера Гаррика в два часа.
— Прекрасно! — Бидвелл чуть не захлопал в ладоши от радости, проигнорировав кинжальный взгляд доктора Шилдса ввиду столь явного пренебрежения здоровьем судьи. — Я позабочусь о том, чтобы Элиас прибыл в тюрьму точно к назначенному сроку.
Вскоре после того в комнату возвратилась служанка с кастрюлей холодной воды, куском ткани и кружкой рома. Когда доктор увидел, что в сосуде набралось около четырех унций крови, он сказал:
— Миссис Неттлз, помогите мне его усадить.
Вдвоем они переместили судью в сидячее положение.
— Наклоните голову вперед, — сказал ему Шилдс, после чего обмакнул ткань в холодную воду и крепко прижал ее к порезанным местам.
— В моей сумке есть коричневая баночка, — обратился доктор к служанке. — Принеси ее и открой.
Когда это было исполнено, Шилдс выковырнул из банки немного густой янтарной мази — смеси меда, хвойного масла и свиного жира — и нанес ее на ранки. Затем повторил эту процедуру, склеивая края надрезов.
Вудворд ощущал головокружение и тошноту, но это его не очень заботило, поскольку дыхание существенно облегчилось.
— Выпейте это, — сказал Шилдс, поднося к его губам кружку рома, которую судья осушил тремя глотками. Жидкость вновь обожгла воспаленное горло, но после того, как ром был выпит, больной почувствовал улучшение.
— Теперь вам нужно поспать, — сказал Шилдс. — А я немедля пойду к себе и займусь приготовлением мази.
Он протянул сосуд служанке.
— Избавься от крови, а пустую чашу потом принеси сюда.
Служанка приняла сосуд, удерживая его на вытянутых перед собой руках. Доктор убрал ланцет в кожаный футляр.
— Вечером придется повторить кровопускание, — сказал он Вудворду, — чтобы вам снова не стало хуже.
Вудворд молча кивнул — его глаза остекленели, а язык онемел. Шилдс повернулся к Бидвеллу.
— Его состояние надо будет проверять каждый час. Я вернусь в десять утра, чтобы применить мази.
— Спасибо, Бен, — сказал Бидвелл. — Ты настоящий друг.
— Я делаю то, что следует делать, — ответил Шилдс, пряча в сумку свои лекарства и инструменты. — Надеюсь, ты поступишь так же?
— Можешь на меня положиться.
— Господин судья, лежите смирно и все время прижимайте ткань к порезам, иначе кровотечение может возобновиться.
— Миссис Неттлз, вы проводите доктора? — сказал Бидвелл.
— В этом нет нужды. — Шилдс закрыл и поднял свою сумку. Его глаза за стеклами очков казались безжизненными. — Я знаю дорогу.
— Спасибо за помощь, доктор, — прошептал Вудворд. — Думаю, сейчас мне удастся немного поспать.
Снаружи донесся первый петушиный крик.
Шилдс вышел из спальни, спустился по лестнице и уже внизу был остановлен ранее помогавшей ему служанкой.
— Доктор, сэр, вам это не нужно? — спросила она.
— Да, — ответил он, — думаю, это мне пригодится.
С этими словами он взял из ее рук недавно распечатанный кувшин с ромом и отправился восвояси под мрачным серым небом и холодным моросящим дождем.
Прежде чем Ганнибал Грин принес яичницу с галетами на завтрак заключенным, в тюрьме успел побывать еще один визитер.
Дверь — незапертая, поскольку кузнец так и не починил цепь, — открылась, и внутрь проскользнула тощая черная фигура с фонарем, отчасти развеявшим тюремный сумрак.
— Кто здесь? — резко спросил Мэтью, встревоженный крадущейся манерой посетителя.
Сам он пробудился чуть ранее под рассветную петушиную перекличку и уже успел опорожнить в помойное ведро свой мочевой пузырь. Все еще полусонный, он в первые мгновения с ужасом подумал, что это сам Сатана пришел навестить Рейчел.
— Умолкни, писарь! — прогремело в ответ. — До тебя мне нет дела.
Морщинистое, как чернослив, лицо Исхода Иерусалима под низко надвинутой на лоб треуголкой было подрумянено красно-золотистым огнем свечи. Он миновал камеру Мэтью и направил свет фонаря на Рейчел Ховарт. Она как раз умывалась над ведром с водой, откинув назад мокрые черные волосы.
— С утречком тебя, — изрек проповедник; она продолжила свое занятие, как будто его не услышав. — Да, ты можешь строить из себя немую, но не советую быть глухой к моим словам, ибо в них есть для тебя интерес.
— Вам нельзя здесь находиться, — сказал Мэтью. — Мистер Грин скоро…
— На двери ведь нет запоров? А я, как водитель воинства Господня, разве не вправе посетить поле грядущей битвы?
Он бросил на Мэтью пронзительно-холодный взгляд и вновь повернулся к Рейчел.
— Ведьма Ховарт, — произнес он, смягчая тон, — прошлый вечер я провел за весьма познавательным ужином с мистером Бидвеллом и судьей.
Он не счел нужным добавить, что нагрянул в особняк незваным гостем, прихватив с собой сестру и племянника. И пока он ужинал в банкетном зале, его родичей покормили за столиком на кухне, где обычно ела миссис Неттлз.
— Мистер Бидвелл оказался очень любезным хозяином, — продолжил Иерусалим. — Он подробно просветил меня обо всех твоих преступлениях.
Рейчел занялась мытьем предплечий.
— Ты совершала убийства и другие гнусные вещи, — прошипел проповедник. — Столь гнусные, что я едва не задохнулся, когда все это слушал.