— Покрытый шипами, как вы уже нам говорили?
— Да, сэр, шипастый такой.
— Сатана с вами разговаривал, верно? Он назвал вас по имени, так?
Гаррик кивнул.
— И вы не взглянули на его лицо, даже когда он к вам обратился?
— Наверно, взглянул. Но… под капюшоном не было ничего, кроме тьмы.
— А Рейчел Ховарт поворачивала лицо к вам?
— Нет, сэр, ни разу.
Мэтью сделал паузу, чтобы отложить перо и помассировать руку. Он еще раз взглянул на Вудворда — тот был все так же неподвижен, однако глаза оставались открытыми, а дыхание было ровным, хотя и тяжелым.
— Мистер Гаррик! — внезапно заговорила Рейчел, подойдя к решетке. — Скажите, что плохого я вам сделала, чтобы вы возвели на меня такой поклеп?
— Это не поклеп! — Гаррик защитным жестом прижал к груди Библию. — Сама ведь знаешь, что я видел, как ты обслуживала своего господина!
— Я никогда не была за тем амбаром, занимаясь таким непотребством! И таких существ я никогда не встречала! Если вы и не лжете сознательно, значит это ваши больные фантазии, которые вы спутали с реальностью!
Вудворд громко хлопнул ладонью по столу, призывая к порядку, и Мэтью тотчас среагировал.
— Прошу тишины! — сказал он. — Мадам Ховарт, от имени мирового судьи предупреждаю, что в ваших же интересах не прерывать показания свидетеля.
— В ее интересах?! — изумился Гаррик. — Неужто вы держите сторону ведьмы?
— Ничего подобного, мистер Гаррик. Я лишь напомнил миссис Ховарт о вашем праве давать показания без постороннего вмешательства.
Мэтью уже тянулся к перу, когда на пороге возник Николас Пейн с корзинкой в руке.
— Простите за вторжение, но я принес ваш чай.
Пейн проследовал в камеру, поставил корзинку на стол перед Вудвордом и открыл ее, продемонстрировав простой глиняный чайник и одну чашку:
— С наилучшими пожеланиями от миссис Зеборы Кроуфорд.
— Спасибо, — прошептал Вудворд.
— Вам еще что-нибудь нужно?
Вудворд подумал над этим, похлопывая ладонью по столу.
— Куклы, — сказал он.
— Куклы? Хотите на них взглянуть?
Вудворд кивнул:
— Да, прямо сейчас.
— Куклы у меня дома. Доставлю их немедленно.
Пейн мельком взглянул на Рейчел и быстро удалился.
Мэтью снова взял перо и положил перед собой чистый лист бумаги.
— Могу я продолжать, сэр? — обратился он к Вудворду.
Тот, наливая в чашку темный чай, кивнул.
— Мистер Гаррик, — сказал Мэтью, — можете не спешить с ответом на мой следующий вопрос. Хорошенько вспомните шесть золотых пуговиц Сатаны и скажите, как они располагались на его плаще: в одну линию или по три с каждой стороны?
Громко брякнула глиняная посуда. Мэтью посмотрел влево и увидел, что Вудворд пролил свой чай. Судья смотрел на своего секретаря так, словно тот помутился рассудком.
— Этот вопрос имеет отношение к делу, сэр, — заверил его Мэтью. — И я считаю, что он заслуживает ответа.
— Глупости, — прошептал Вудворд, каменея серым лицом.
— Не могли бы вы подождать с реакцией до получения ответа, сэр?
— А к чему вообще такие вопросы? — поинтересовался Гаррик, заметно раздражаясь. — Я-то думал, меня позвали сюда рассказать вам о ведьме, а не о пуговицах!
— Вас позвали сюда рассказать нам все, что поможет судье вынести взвешенное решение, — парировал Мэтью. — Не забывайте, сэр, что вы поклялись на Библии говорить только правду, и ничего, кроме правды. Не забывайте, что сам Господь слушает ваш ответ. — Он помолчал несколько секунд, дабы Гаррик проникся важностью этой фразы. — Итак: шесть пуговиц были расположены в одну линию или по три с каждой стороны?
— Они были… — начал Гаррик и вдруг запнулся. Высунул кончик языка и в который раз облизнул губы. Его пальцы крепче сжали Библию, так что побелели костяшки. — Они были…
И опять ему не удалось закончить фразу. На его исказившемся лице легко читалось смятение. Он сделал долгий вдох, готовясь определиться.
— Шесть золотых пуговиц, — произнес он. — На черном плаще. Я их видел. Они сияли в лунном свете.
— Да, сэр, — сказал Мэтью. — Но как именно они располагались на плаще?
Гаррик нахмурился; его губы шевелились, но с них не слетало ни звука. Правая рука начала выводить круги на обложке Библии. Он устремил затуманенный взор в пространство; жилка на виске пульсировала все сильнее. Мэтью заметил, что Вудворд слегка наклонился вперед, а его лицо теперь выражало заинтересованность.
— Во всем городе было тихо, — почти до шепота понизил голос Гаррик. На его лбу заблестела испарина. — Тишина. Весь мир как будто боялся вздохнуть.
Мэтью записал каждое слово, произнесенное свидетелем, макнул перо в чернила и приготовился продолжать.
— Это же очень простой вопрос, сэр. Неужели у вас нет на него ответа?
Гаррик закрыл и открыл глаза; челюсть его отвисла.
— Сэр, — напомнил ему Мэтью, — мы ждем.
— Шесть золотых пуговиц были… они… — Гаррик вновь уставился в пространство, потом встряхнул головой. — Я не знаю.
— Пуговицы привлекли ваше внимание и были отчетливо видны при лунном свете, верно?
— Верно.
— Однако вы не можете вспомнить, как именно они располагались на плаще?
— Нет, — глухим голосом молвил Гаррик. — Я… вижу их в своей голове. Помню их блеск под луной… Но я не знаю, в один или в два ряда они были.
— Ну ладно. Расскажите, что случилось после того, как Сатана назвал вас по имени.
— Да, сэр. — Гаррик снял руку со Священного Писания и вытер свой потный лоб. — Он… спросил, нравится ли мне то, что я вижу. Я не хотел отвечать, но он заставил меня сказать «да». Он меня заставил. Потом он засмеялся, а я сгорал от стыда. И тут он меня отпустил. Я побежал домой и залез в постель рядом с Беккой. А на другое утро пошел к мистеру Пейну и все ему рассказал.
— Вспоминая о том, как Сатана вас отпустил, вы подразумеваете, что он удерживал вас колдовскими чарами?
— Да, сэр, думаю, что так. Я бы сразу оттуда удрал, но не мог и с места сдвинуться.
— Он отпустил вас каким-то словом или жестом?
И вновь Гаррик нахмурился, собираясь с мыслями.
— Точно сказать не могу. Знаю только, что он меня вдруг отпустил.
— А ваша жена по-прежнему спала, когда вы вернулись в постель?
— Да, сэр, она спала. Так ни разу и не проснулась за все это время. Я покрепче зажмурил глаза, и следующее, что я услышал, был крик петуха. Уже наступило утро.
Мэтью прищурился:
— То есть после всего пережитого вы сумели крепко заснуть?
— Даже не знаю, как это случилось. Потом закричал петух, и я проснулся.
Мэтью быстро взглянул на судью, прежде чем задать следующий вопрос:
— Мистер Гаррик, а возможно ли — я говорю лишь о предположении, — что вы не пробуждались вовсе.
— Не понимаю, о чем вы, сэр.
— Я спрашиваю: а не могло ли то, что вы посчитали явью, оказаться всего лишь сном? Допускаете ли вы такую возможность?
— Нет, сэр! — Гаррик снова прижал к себе Библию. — Все это было на самом деле! Я проснулся оттого, что меня мутило, решил проблеваться и вышел наружу! Я видел Дьявола и ведьму за тем амбаром так же ясно, как вижу вас сейчас! Готов поклясться в этом перед Всемогущим Богом!
— В такой клятве нет нужды, — спокойно сказал Мэтью. — Вы сейчас держите в руках Библию, на которой ранее поклялись говорить только правду. Вы ведь богобоязненный человек, не так ли?
— Да, сэр, так и есть. Если бы я вам солгал, то сразу же пал бы, сраженный Господней карой!
— Не сомневаюсь в вашей искренности. У меня остался только один вопрос, а потом — с позволения судьи, конечно, — вы будете свободны. Вопрос такой: сколько всего пуговиц на куртке, которую вы носили той ночью?
— Сэр? — Гаррик чуть повернул голову, подставляя одно ухо, как будто не поверил услышанному.
— Вы производите впечатление очень наблюдательного человека. Можете вы сказать, сколько всего пуговиц на той куртке, в которой вы вышли из дома, чтобы очистить желудок?
— Ну… я уже сказал, что не помню, как одевался.
— Однако вы должны помнить число пуговиц на своей одежде. Полагаю, вы часто пользуетесь ею в холодную погоду. Так сколько? Четыре? Пять? Может, шесть?
— Пять, — ответил Гаррик. — Хотя нет. Недавно одна пуговица оторвалась. Стало быть, четыре.
— Благодарю вас, — сказал Мэтью, откладывая в сторону перо. — Ваша честь, я предлагаю отпустить мистера Гаррика домой.
— Ты в этом уверен? — Даже сквозь хрипы в голосе Вудворда пробились саркастические нотки.
— Я уверен, что мистер Гаррик рассказал нам правду — какой она ему представляется. Думаю, больше нет необходимости удерживать его здесь.
Вудворд сделал глоток из чашки и поставил ее на стол.
— Всего вам доброго, — сказал он фермеру. — Суд благодарен вам за содействие.
— Значит, я могу идти? — Гаррик встал и неохотно расстался с Библией, положив ее на стол перед судьей. — Если позволите сказать, сэр… Надеюсь, я помог отправить эту ведьму на костер. Преподобный Гроув был добродетельным человеком, и Дэниел тоже был христианином, насколько я знаю. Но когда Сатана пробирается в город, за ним следуют только горе и слезы.
— Мистер Гаррик, — задержал его Мэтью уже на пути к выходу, — как по-вашему, кто из них совершил те убийства: Рейчел Ховарт или Сатана?
— Думаю, Сатана самолично. Я видел тело Гроува в церкви, и я видел Дэниела лежащим в поле. Чтобы вот так разрывать глотки… Нет, женщине это не под силу.
— А сами вы, будучи богобоязненным человеком, верите, что Сатана может преспокойно войти в церковь и убить служителя Божьего?
— Никогда об этом не задумывался. Но все же это случилось, не так ли?
— Благодарю вас, — сказал Мэтью. — Можете идти.
Как только Гаррик покинул тюрьму, Рейчел Ховарт сказала:
— Теперь-то вы, надеюсь, понимаете? Ему все это просто приснилось!
— Такое весьма возможно. — Мэтью посмотрел на судью, который скреб пальцами свой небритый подбородок. — Вы согласны, сэр?