Вудворд не спешил с ответом. Ему показалось, что Мэтью проявляет излишнее рвение в своих попытках дискредитировать показания Гаррика. Ума юнцу не занимать, это факт; однако Вудворд не мог припомнить, чтобы прежде Мэтью был столь дотошен и придирчив. Конечно, ему никогда прежде не доводилось допрашивать свидетеля самостоятельно, а теперь представился шанс в полной мере проявить свои способности, но все же… было что-то немного пугающее в этом его стремлении разрушить показания, данные Гарриком под присягой на Библии.
И Вудворд про себя решил, что подобная ретивость подчиненного нуждается в пристальном внимании. А вслух, отхлебнув из чашки, сказал:
— Это судебное заседание еще не окончено. Давайте пока воздержимся от личных мнений.
— Мне кажется, сэр, — не унимался Мэтью, — что свидетельство мистера Гаррика имеет все признаки сновидения. Некоторые вещи он вспоминает отчетливо, тогда как другие — которые он просто не мог бы упустить из виду — будто изгладились из его памяти.
— Хотя мой голос слаб, — сказал Вудворд, — мой слух еще в порядке. Я слышал все то же, что и ты.
— Разумеется, сэр. — Мэтью предпочел на время оставить эту тему. — Извините мою несдержанность.
— Извинения приняты. А теперь помолчи.
Мэтью воспользовался паузой, чтобы очистить перо. Вудворд налил себе еще чашку, а Рейчел тем временем расхаживала взад-вперед по своей камере.
Вернулся Николас Пейн со свертком белой ткани. Рейчел сразу прекратила ходьбу и приблизилась к решетке, чтобы оттуда наблюдать за происходящим. Пейн положил сверток на стол судьи и начал его раскрывать.
— Погодите минуту, — сказал Мэтью. — В таком виде их и нашли?
— Да, завернутыми в эту же ткань.
— Не перевязанными?
— Все было точь-в-точь как сейчас. А вот и куклы в том же самом виде.
Говоря это, Пейн развернул ткань, и их взорам предстали четыре фигурки, сделанные из соломы, прутиков и, видимо, красной глины. Формой они напоминали людей, но без намека на индивидуальные черты — глина на месте лиц была гладкой, без каких-либо отметин. Однако у двух кукол в местах, предполагающих человеческое горло, прутики были обмотаны узкими черными лентами. При дальнейшем рассмотрении Вудворд обнаружил на этих прутиках-горлах глубокие надрезы.
— Полагаю, эти две куклы обозначают преподобного Гроува и Дэниела Ховарта, — сказал Пейн. — Другие две могут быть жертвами колдовских чар или же теми, кого намечалось убить, однако мы успели схватить ведьму раньше.
Рейчел издала короткий негодующий возглас, но ей хватило ума сдержаться.
— Можете все отрицать, — повернулся к ней Пейн, — да только я лично нашел их под половицами у вас на кухне, мадам! Под теми же половицами, по которым ходил ваш муж! Почему вы его убили? Не потому ли, что он застал вас за наведением порчи? Или за ублажением вашего повелителя?
— Если их нашли в моем доме, значит их спрятал там кто-то другой! — запальчиво возразила Рейчел. — Может, вы сами это и сделали! Может, это вы убили моего мужа!
— С какой стати? Он не имел ничего, что я хотел бы заполучить.
— Нет, имел! — сказала она. — У него была я.
Лицо Пейна застыло вместе с остатками насмешливой улыбки.
— Мне известна причина, по которой вы могли бы смастерить этих кукол и подкинуть их в мой дом, — продолжила Рейчел, прижав лицо к железным прутьям и сверкая глазами. — Думаете, я не помню, как вы на меня смотрели, когда думали, что Дэниел этого не видит? Думаете, я не чувствовала, как вы пожираете меня глазами? Так знайте же, что Дэниел был в курсе этого! Меньше чем за неделю до его убийства он посоветовал мне остерегаться вас, потому что у вас взгляд голодного хищника и вам нельзя доверять! Дэниел мог быть слишком замкнутым и молчаливым, но в людях он разбирался очень даже неплохо!
— Да уж, великий знаток, — заметил Пейн. — Потому-то и взял в жены ведьму.
— Повернитесь к судье, — призвала его Рейчел, — и расскажите о вашей связи с Лукрецией Воган! Об этом знает весь Фаунт-Ройал, кроме мистера Вогана, да и он в глубине души знает, но эта трусливая мышь не рискнет и пискнуть! Расскажите судье про вашу интрижку с Блессед Пирсон и амуры с Мэри Саммерс! Ну же, посмотрите ему в лицо и сознайтесь во всем, как настоящий мужчина, каковым вы хотите себя показать!
Пейн не взглянул на судью. Вместо этого он продолжал смотреть на Рейчел Ховарт и даже усмехнулся, хотя Мэтью этот смешок показался каким-то вымученным.
— Ты не только зловредная ведьма, но вдобавок полоумная выдумщица!
— Тогда скажите нам, почему такой красивый и сильный мужчина избегает брака? Не потому ли, что вы привыкли пользоваться тем, что принадлежит другим мужчинам?
— Теперь я точно вижу, что у тебя мозги набекрень! Я никогда не женился только потому, что провел жизнь в постоянных странствиях! И еще я высоко ценю свободу, а мужчина становится несвободным, обзаведясь женой!
— Стало быть, не имея своей жены, вы считаете себя вправе превращать чужих жен в шлюх! Мэри Саммерс была достойной женщиной до того, как вы ее совратили, — и где она теперь? После того, как вы убили ее мужа на той дуэли, она зачахла от горя в течение месяца!
— Та дуэль, — ответил он холодно, — была делом чести. Квентин Саммерс дал мне пощечину в таверне и назвал меня карточным шулером. Мне ничего не оставалось, как бросить ему вызов.
— Он знал, что вы завели шашни с его женой, но не мог поймать вас с поличным! И он был простым фермером, а не дуэлянтом!
— Фермер или нет, он получил право стрелять первым. И он упустил свой шанс. А я, если помните, только ранил его в плечо.
— Пулевое ранение в здешнем климате — это смертный приговор! Просто он умирал дольше, чем если бы вы сразу прострелили ему сердце!
— Насколько понимаю, я нахожусь здесь лишь потому, что меня попросили принести этих кукол. — Пейн перевел взгляд на судью. — Что я и сделал. Вы хотите оставить их у себя, сэр?
Если бы голос Вудворда не был ослаблен болезнью, судья все равно лишился бы его от изумления после столь бурной сцены. Ему нужно было время, чтобы все это переварить, но одна деталь уже успела четко запечатлеться в его сознании.
Он вспомнил слова доктора Шилдса о Пейне: «Он женился еще совсем молодым. Его супруга скончалась от какой-то болезни, вызывавшей у нее частые припадки». Но почему тогда Пейн утверждает, что никогда не был женат?
— Ваша честь, вы намерены оставить этих кукол у себя? — повторил Пейн.
— А! Уф… да-да, оставьте, — наконец ответил Вудворд своим мучительным шепотом. — Они будут приобщены к делу в качестве улик.
— Как пожелаете. — Пейн бросил на Рейчел взгляд, который, будь он пушечным ядром, прошил бы навылет корпус фрегата. — Я бы на вашем месте поостерегся этой ведьмы и ее ядовитого языка, сэр! Она питает против меня такую злобу, что даже странно, почему я не стал одной из ее жертв!
— А вы посмотрите в глаза судье и попробуйте заявить, что все сказанное мной — неправда! — почти прокричала Рейчел.
Вудворд был уже сыт по горло этим препирательством. Не имея под рукой более подходящего предмета, он схватил Библию и сильно хлопнул ею по столешнице.
— Тишина! — произнес он со всей доступной ему громкостью и был тотчас вознагражден столь резкой болью, что на глаза навернулись слезы.
— Миссис Ховарт, — сказал Мэтью, — сейчас вам лучше хранить молчание.
Пейн добавил:
— А мне сейчас лучше позаботиться о столбе и хворосте для костра!
Это язвительное замечание — сразу после жаркой перебранки — покоробило Мэтью. В его голосе появились жесткие нотки.
— Мистер Пейн, мне хотелось бы знать, является ли правдой то, что сказала о вас миссис Ховарт.
— Вам хотелось бы, вот как? — Пейн упер руки в боки. — А не выходите ли вы за рамки своих полномочий, господин писарь?
— Могу я говорить от вашего имени, сэр? — обратился Мэтью к Вудворду, и судья без колебаний утвердительно кивнул. — Ну вот, мистер Пейн. Теперь рамки моих полномочий обозначены более четко. Так что извольте ответить: являются ее слова правдой или нет?
— Не думал, что сегодня буду выступать свидетелем в суде. Иначе надел бы костюм поприличнее.
— Вы тянете с ответом, — сказал Мэтью, — и тем самым затягиваете судебный процесс. Может, предложить вам сесть и привести вас к присяге на Библии?
— Вы можете это предложить, но вряд ли сможете меня заставить.
— Да, тут вы правы. Я тоже не дуэлянт.
Лицо Пейна налилось кровью.
— Послушайте! Я не хотел драться с тем человеком и оставил бы оскорбление без последствий, не будь оно прилюдным! Но он сделал это на глазах у всех, в таверне Ван Ганди! Что мне оставалось, как не вызвать его на поединок? Выбор оружия был за ним, и этот глупец выбрал пистолеты вместо клинков! Так бы я слегка его поцарапал, и на этом дуэль закончилась бы. — Он покачал головой с видом, намекающим на сожаление. — Но нет же, Саммерс хотел драться насмерть. И вот, его пистолет дал осечку, и пуля просто выкатилась из ствола! Однако свою попытку он сделал, и настал мой черед. Я целился в мякоть плеча и попал удачно. Откуда мне было знать, что у него кровь плохо запекается?
— Вы могли бы выстрелить в землю, — сказал Мэтью. — Это ведь допустимо, когда при первом выстреле случается осечка?
— Только не по моим правилам, — холодно прозвучало в ответ. — Если человек направляет на меня оружие, будь то пистолет или клинок, он должен за это поплатиться. Меня уже протыкали меж ребер и всаживали пулю в ногу, так что я не питаю сострадания к тем, кто пытается причинить мне вред! Пусть даже это простой фермер!
— Вы получили эти раны во время службы на море? — спросил Мэтью.
— От клинка — да. А выстрел… это было позднее. — Он с пробудившимся интересом посмотрел на секретаря. — Что вам известно о моей морской службе?
— Только то, что вы плавали на бригантине. Так мне сказал мистер Бидвелл. Бригантина — это быстроходное судно? Говорят, они особенно по нраву пиратам, верно?
— Верно. А также они по нраву охотникам за пиратами на службе у торговых компаний.