Недовольно бормоча себе под нос, Роулингс пошарил рукой в пальмовых зарослях и выудил оттуда лопату с короткой ручкой, после чего присоединился к двум другим землекопам.
— А что там с ведьмой? — обратился он к Уинстону, ковыряя лопатой песок. — Когда ее вздернут?
— Ее не повесят, а сожгут на костре. Полагаю, в ближайшие дни.
— Тогда и у вас дело выгорит в лучшем виде, так ведь? Я про вас и Данфорта.
— Копайте и не отвлекайтесь, — осадил его Уинстон. — Не обязательно глубоко, лишь бы они были не на виду.
— Ладно! Поднажмем, парни! Мы ведь не хотим надолго застрять в этих сатанинских угодьях?
Уинстон усмехнулся.
— Здесь или еще где, не все ли равно? Разве сатанинские угодья не повсюду?
Он звучно хлопнул себя по шее с левой стороны, прикончив какую-то кровососущую бестию.
За считаные минуты они выкопали яму, поместили туда шесть ведер и засыпали их песком. Роулингс мастерски симулировал бурную деятельность: громко пыхтел и натужно корчился, но песка перекидал не больше, чем если бы вместо лопаты работал столовой ложкой. Когда все было закончено, Роулингс сделал шаг назад, вытер лоб рукавом и произнес: «Вот и славненько!» — таким тоном, будто поздравлял с успехом самого себя. Вернув свой инструмент на прежнее место в зарослях, он широко ухмыльнулся Уинстону, который молча наблюдал за ними со стороны.
— Надеюсь, это была последняя доставка!
— Думаю, надо продлить это еще на один месяц, — сказал Уинстон.
Ухмылка Роулингса мигом сникла.
— К чему вам это теперь, если ее и так скоро сожгут?
— Пригодится. Передайте мистеру Данфорту, что я буду здесь в назначенный час.
— Слушаю и повинуюсь, ваше величество! — Роулингс отвесил Уинстону шутовской поклон, а двое его спутников рассмеялись. — Не будет ли еще каких высочайших указаний?
— Наши дела на сегодня закончены, — молвил Уинстон ледяным тоном.
Он поднял за проволочную дужку оставленное седьмое ведро, круто развернулся в сторону Мэтью — тот испуганно припал к земле — и через траву пошел прочь от берега.
— Я еще ни разу не видел сожжений заживо! — крикнул ему вслед Роулингс. — Вы уж там не пропустите ничего интересного, а потом мне все расскажете!
Уинстон не отозвался и не сбавил шаг. Взятый им курс, как с облегчением заметил Мэтью, пролегал в десяти-двенадцати футах западнее его укрытия. Уинстон прошел мимо, опустив прикрытый плащом фонарь так, чтобы светить себе под ноги. Мэтью не сомневался, что он погасит свечу задолго до того, как окажется в поле зрения дозорного на вышке.
— Вот ведь чучело чванливое! Я мог бы уложить его одним мизинцем! — распетушился Роулингс перед сотоварищами, когда Уинстон отошел подальше.
— Да ты его одним перегаром скопытишь, только дыхни посильнее! — подхватил второй моряк под одобрительное гыканье третьего.
— Тут ты прав, что и говорить! Ладно, пора отчаливать от этого гиблого берега. Нам повезло, что нынче ветер сменился на попутный!
Подняв голову, Мэтью проследил за тем, как они возвращаются к своей лодке и сталкивают ее в воду с песчаного пляжа. Роулингс перелез через борт первым, за ним последовали двое остальных, которые тотчас навалились на весла (не вождю же грести, в самом деле!), и шлюпка стала удаляться, рассекая пенистый прибой. Очень скоро ее поглотила тьма.
Мэтью был уверен, что, если подождать достаточно долго и хорошенько вглядеться в даль, можно будет обнаружить признаки более крупного судна на якоре — огонек раскуриваемой трубки или лунный блик на свернутом парусе. Но у него на это не было времени, да и желания тоже. И так понятно, что гребная шлюпка не годится для долгих морских переходов.
Мэтью посмотрел в сторону Фаунт-Ройала, куда ушел Уинстон. Удостоверившись, что поблизости никого нет, он встал в полный рост и перешел от пассивного наблюдения к активным действиям. По разрыхленному песку рядом с пальмочками он определил место тайника и — пару раз уколовшись шипами — завладел спрятанной в зарослях лопатой.
Буквально следуя советам Уинстона, его сообщники зарыли ведра совсем неглубоко. Мэтью требовалось только одно из них. То, которое он извлек из тайника, оказалось самым обычным хозяйственным инвентарем, но его крышка была густо обмазана уже затвердевшей смолой. Весило ведро фунтов семь-восемь. Мэтью заровнял углубление той же лопатой, а потом вернул ее на прежнее место и уже с добычей пустился в обратный путь до Фаунт-Ройала.
Этот путь оказался ничуть не легче его первого похода через болото. Он сообразил, что двери особняка уже могут быть заперты и тогда придется звонить в колокольчик, — но стоило ли показываться прислуге с ведром в руке? Какую бы игру ни затеял Уинстон, лучше пусть он до поры не ведает, что расклад поменялся. Хотя Мэтью в целом доверял миссис Неттлз, он все еще считал, что никто из жителей этого злополучного городка не может быть полностью вне подозрений. Как же поступить с этим ведром?
На сей счет у него возникла идея, хотя тогда все же пришлось бы довериться одному из местных. Точнее, даже двум, если считать жену Гуда. Однако ему не терпелось открыть запечатанное ведро, а с этим как раз мог помочь Гуд.
Мэтью возблагодарил Бога, когда болото осталось позади, и, через сосняк обойдя стороной вышку, вскоре очутился перед хижиной Гуда. Тихонько постучал в дверь, но даже такой стук показался ему чуть ли не тревожным набатом, способным поднять на ноги весь невольничий квартал. К его досаде, пришлось стучать повторно — и чуть сильнее, — после чего в закрытом промасленной тканью окошке забрезжил свет.
Дверь отворилась. В проеме возникла рука со свечой, а над ней — заспанное лицо Гуда. Он был явно не намерен церемониться с нахалом, разбудившим его среди ночи, но увидел белую кожу, а затем опознал визитера и поспешил сменить гнев на милость.
— Ох… это вы, сэр?
— Мне нужно срочно кое с чем разобраться, — сказал Мэтью и продемонстрировал ведро. — Можно войти?
Разумеется, Гуд не мог ему отказать.
— Что там такое? — спросила Мэй с их убогого ложа, когда Гуд впустил Мэтью и закрыл дверь.
— Тебя это никак не касается, женщина, — сказал Гуд, зажигая вторую свечу от первой. — Спи дальше.
Она повернулась на другой бок, подтянув до шеи ветхое одеяло. Гуд поставил обе свечи на стол, а между ними Мэтью поместил ведро.
— Я только что выследил одного джентльмена, ходившего на болото, — пояснил Мэтью. — Не буду вдаваться в детали, но у него там припрятано немало такого добра. Я хочу знать, что это.
Гуд провел пальцами по запечатанной крышке. Затем поднял ведро и повернул его донышком к свету. Там обнаружилось выжженное на дереве клеймо с большой буквой «К» и буквами «ЧТ» под ней.
— Это клеймо бондаря, — сказал Гуд. — Похоже, он из Чарльз-Тауна.
Он осмотрелся в поисках подходящего инструмента, остановил выбор на большом ноже с крепким лезвием и стал отковыривать им застывшую смолу по периметру крышки, в то время как Мэтью нетерпеливо наблюдал за его действиями. Когда щель была расчищена на достаточном протяжении, Гуд вставил в нее лезвие и надавил на ручку ножа, как на рычаг. В следующий момент крышка подалась, и он снял ее с ведра.
Еще до того, как они заглянули внутрь, подсказку дал запах.
— Фу-у! — произнес Гуд, морща нос.
Насколько уловил Мэтью, этот резкий запах был сернистым в своей основе, с примесью скипидара и свежевыгнанного дегтя. В целом, содержимое ведра выглядело как густая черная краска.
— Можно твой нож? — спросил Мэтью и, получив его, лезвием помешал вонючую смесь. При этом на ее поверхности появились желтоватые прожилки серы. Он уже начал понимать, с чем столкнулся, и картина вырисовывалась хуже некуда. — Найдется сковородка, на которую можно будет вылить немного этой гадости? И еще нужна ложка.
Гуд, с присущей ему расторопностью, мигом снабдил его чугунной сковородой и деревянным ковшом. Мэтью зачерпнул только один раз, и этого хватило, чтобы покрыть тонким слоем дно сковороды.
— Достаточно, — сказал Мэтью. — Сейчас посмотрим, что у нас тут есть.
Он взял одну из свечей и наклонил ее над сковородой. Как только горящий фитиль соприкоснулся с этой субстанцией, она воспламенилась. Пламя имело голубоватый оттенок и было столь жарким, что Мэтью и Гуд дружно попятились от стола. Возгорание дополнительных ингредиентов смеси сопровождалось мелкими вспышками и потрескиванием. Мэтью схватил сковороду и быстро перенес ее к очагу, чтобы продукты горения вытягивались в дымоход. Даже при малой порции смеси сковорода успела сильно нагреться и обожгла ему руку.
— Это зелье сварганил сам Дьявол? — озадаченно спросил Гуд.
— Нет, здесь похимичили люди, — сказал Мэтью. — Но цели у них, похоже, вполне дьявольские. Этот состав именуется «адским огнем», и у него долгая история применения в морских битвах. Греки начиняли им зажигательные бомбы и метали их катапультами[17].
— Греки?! Только адских греков нам тут еще не хватало! Ох… простите, сэр, вырвалось.
— Ничего, тебя можно понять. А с предназначением этого вещества все абсолютно ясно. Наш любитель гулять по болотам увлекается огненными спектаклями.
— Сэр?
— Этот джентльмен, — пояснил Мэтью, созерцая яркое пламя на сковороде, — любит смотреть на горящие здания. А с помощью данной смеси он запросто подожжет любое, даже очень мокрое дерево. Полагаю, он кистью размазывает ее по стенам и полу, а затем подносит огонек в нескольких ключевых местах — и никакие пожарные этот дом уже не спасут.
— То есть, по-вашему… — смысл сказанного начал доходить до Гуда, — он использует это для поджога домов?
— Вот именно. Его последней жертвой стала школа. — Мэтью переместил сковороду на остывшие угли в очаге. — Зачем он это делает, я не знаю. Но сам факт, что данное ведро было сделано в Чарльз-Тауне и доставлено сюда морем, уже намекает на какой-то заговор.
— Доставлено морем? — Гуд напряженно уставился на Мэтью. — Стало быть, вы знаете, кто этот человек?