Земля-твердь. Постоянство и стабильность. Между тем полна страхов и противоречива в слиянии с другими стихиями. Именно стихию Ту можно легко подвергнуть сомнению. Огонь выжигает из неё металл, делая сухой и безжизненной. Вода легко проникает сквозь, заставляя уподобляться Шуй. Воздух учит летать. И чем больше чуждой силы, тем слабее Земля противостоит ей. Меж тем союз Синей Шуй и жёлтой Ту рождает дерево и травы, цветы и тварей, что заполняет луга и лес. А объединившись с воздухом, не знает границ.
— Зачем ты это сделал, брат? — прошипел Ханой, прикидывая варианты противостояния и стратегию боя. По всему выходило, что нужно было смять своим натиском охрану Цао, а затем держать оборону в дверях. так как биться на две стороны было опасно.
— В прошлый раз демонстрация силы изменила отношение к нам при найме в караван c мастером пути, — беззаботно и совсем по-детски ответил Госра. — Будем прорываться с боем или попробуешь договориться?
— С каким мастером пути? — раздался голос Цао Фань.
— Нас нанял Ван Бо! — отозвался Максуд. — К чему вопросы? Мы будем биться?
Цао Фань сомневался, внутренняя борьба отражалась сменой гримас на лице, неуверенной позой и отсутствием приказа о нападении. Чуть поколебавшись, толстяк крикнул варварам: — Как вы это можете доказать?
Ляосянь сняла с пояса гуань, а позже кинула охраннику с копьем. Тот на лету поймал знак отличия и передал своему хозяину.
— Хм. Печать похожа на настоящую. Герои битвы на реке! — вскинул руку, призывая к вниманию. — Я передумал. Уберите оружие, вы приняты на общих основаниях, — поджав губы, Цао гусиной походкой отправился прочь. За ним последовали верные нукеры, даже не обернувшись.
Воины дома Большого Бо с облегчением опустили оружие, а вот шестипалый кулак не торопился распадаться . Лишь когда все разбрелись по своим постам, Ханой с остервенением начал сматывать кнут.
— Впредь не оголять оружие без приказа, не творить волшбы, не перечить...
— Дышать то можно? — перебил гневную тираду лидера Максуд. — Наш предыдущий наниматель Ван Бо и хозяин дома не одно лицо?
— Пойдем в казарму, там переговорим.
***
Просторное помещение с большими окнами и узкой дверью. На глиняном полу разбросаны циновки, мешки с набитой соломой, а в углу ютился кособокий стул. Вот и все убранство.
— Тут мы временно размещены, пока хозяин в отъезде. После его возвращения получим право заходить в дом и привилегии, как у остальных, — будто извиняясь, промолвил кнут.
— Ты рад новой конуре, брат. Зимой будет холодно с такими окнами, — съязвил мечник. Даже в лачуге лекаря из Ухань было комфортнее и более уютно. В каменном мешке меч чувствовал себя стесненным .
— Ты стал таким нежным, воин. Может тебе дать свои циновки, чтобы не отлежал бока? — вернул укол Ханой.
— Я могу спать и на голой земле. Только Госра еще не оправился от раны, да и сестра достойна более человеческих условий, — вспылил Максуд. — Что ты гнешь спину перед ними? Они трусы! Их была дюжина да еще и ходячие истуканы, но боялись битвы. Вэйцы слабы еще больше, чем Уханьцы.
Кнут тяжело вздохнул, а затем просто сел на ближайшую циновку. Жестом предложил друзьям составить компанию.
— Я не хочу спорить и соперничать, просто устал. Устал устраивать всех и всё. Думать наперёд, предугадывать. Если кто-то из вас готов принять бремя лидера, готов уступить, — вскинув глаза на мечника, продолжил: — Отдам все заработанные нами деньги и буду слушаться приказов. Любой из вас... Госра? Максуд? Батыр? Семрин? Ляосянь? Что вы молчите? Вручаю свою судьбу и стяг под вашу длань. Ну же?
— Каждому свое, брат, — ответил Семрин. — Я уж точно на эту роль не гожусь. Карты или кости, женщины и азарт другое дело.
— Мне нужны только знания, — задумчиво ответил Госра. — А отвлекаться на командование...
Батыр молчал, ожидая ответов остальных, хотя в душе уже отказался от лидерства. Он получал приказы, но доводил исполнение до идеала. Максуд прикидывал варианты, всерьёз рассматривая принять бразды в свой кулак, лишь только девушка казалось взволнованной, что обеспокоено переводила взгляд с одного спорщика на другого. Наконец она не выдержала.
— Тупые болваны. В чужой стране на правах наемников умудрились рассориться между собой. Для того ли клялись на крови? Потому ли связали друг друга единой судьбой, чтобы сейчас мериться длиной меча? — ее речь, столь яростная и вдохновленная, погрузила всех в размышления. — Вы мне должны исполнение мести!
— У меня копье, оно длиннее, — разбавил повисшее напряжение Семрин. Искорки в глазах разбудили улыбку у Батыра, а после все шестеро рассмеялись удачной шутке. Первым на ноги поднялся Максуд и протянул руку лидеру. Рывком подняв кнута, он крепко обнял брата.
— Мне не хватало твоих нравоучений. Где здесь можно обмыться и поесть?
Когда Батыр вызвался проводить экскурсию для новичков, Ханой откинулся на циновку и прикрыл глаза рукой. Он напряженно думал обо всем одновременно. Как не допустить конфликтов в их кулаке, что делать с Ляосянь и мечником, как сложится их судьба и когда начнется война? Что нужно предпринять, чтобы обеспечить рост каждого из них.
— Тяжело, брат? — спросил Семрин. Получив утвердительный кивок, продолжил: — Максуд всегда был чрезмерно обидчивым и вспыльчивым. И на их долю выпало много невзгод. Ты хоть понимал, что такое лидерство, а он остался с горстью монет, раненым братом на руках и бывшей рабыней, что оказалась лучшим мечником, чем он сам.
— Я не думал, что он так быстро начнет оспаривать мои слова, — признался кнут. — В маленькой комнате начнем грызть друг друга, ради благосклонности и улыбки Ляосянь. Максуд, я и Батыр.
— Госру ты списал со счетов, это понятно... — Копье выдержал паузу. — Но меня почему?
— Ты женат! Забыл, король пиратов? — оскалился Кнут. — А еще, по поводу твоего заявления... Кнут на два локтя длиннее копья.
Оба брата весело рассмеялись. Чуть позже пришли остальные, не хватало лишь кудесника. На немой вопрос Ханоя, Батыр пробурчал что-то про двух истуканов, один из которых из плоти, а второй из глины. Стратег тут же вскочил, опасаясь, что любознательный кудесник навлечет новых неприятностей. Выскочив во двор, он увидел картину, как Госра простукивает голема по шлему, мнёт сочленения и царапает каменные глаза.
— Брат, твое любопытство нас погубит! — в сердцах прошептал Кнут.
— Големов толстый хозяин призвал, когда схватил оберег или талисман на груди, — не обращая внимание на крик души, ответил кудесник. — А мне так кажется, что он не говорящий с землей и уж точно не Мастер. Еще истуканы двинулись сразу на нас, игнорируя всех остальных. А вот в середине этого кувшина пустота и сила. Я хочу, чтобы мне позволили изучить эту куклу.
— Пойдем в дом, я попробую договориться.
***
— Выпад и укол правым цзяньцзюэ, — командовала девушка, а Максуд медленно повторял заученный шаг. Продолжая предыдущее движение, продвигает левую руку с мечом направо до тех пор, пока правое запястье не коснулось навершия рукояти. Одновременно расслабляет правые бедро и колено. При этом пятка той же ноги уперлась в пол, а носок оказался поднят. Таким образом он принял сидячую стойку с акцентом.
— Почувствуйте приток ци, направь его, — поучала сестра.
Корпус слегка сместился вперед, а затем вправо. Правое плечо расслаблено, а локоть опущен. При развороте правого цзяньцзюэ в сторону противника он обретает силу. Максуд доводит движение в шею противника.
— Очень хорошо. Разворот меча назад из сидячей стойки.
Мечник движется в обратном направлении, словно зеркально возвращается в исходную позицию. Одновременно вес тела смещаясь на левую ногу и принимая левосторонняя сидячая стойка. Пятка правой ноги касается пола, а носок поднят вверх. Удерживающая меч левая рука следует за правой так, что цзянь оставался в соприкосновении с правым запястьем, а острие меча указывает на предыдущего противника. Корпус разворачивается вправо вслед за правой рукой.
— Направление потока от кисти в меч. Удар.
Ученик прилежно растягивал момент нанесения укола в шею второго голема. Медленно, плавно, неоспоримо.
За их учебой наблюдали не только братья, но и Цао Фань с окна второго этажа. Рассматривая движения ненавистной школы воды, он нервничал. Затем стал нервно расхаживать из стороны в сторону. Зло осклабившись, схватился за амулет. Через мгновения глаза двух големов, отданных для тренировок зажглись, и покорные истуканы пришли в движение. Мгновенное замешательство мечника чуть было не стоило ему пропущенного удара по руке. Он перетек из одной позы в другую, смещаясь в сторону. Но глиняным куклам словно не нужны были глаза. Они атаковали, даже не развернув головы.
Максуд принял вызов и теперь с легкость отбивался от неповоротливых статуй, нанося удары по критически важным для человека точкам. Шаг-угол в глаз, второй- подрезать сухожилие, третий - рубленный в шею. Только тренировка не закончилась. Все также махали статуи кулаками, пытаясь задеть юркую мишень. Переход-удар подмышку, скольжение - полоснуть по шее.
Только хозяин амулета был против прекращения боя. Схватив артефакт двумя руками, он ускорил своих слуг из глины. Картина боя поменялась. Теперь уже мечник парировал удары, ставил блоки, а тренировка превратилась в смертельную игру.
— Напитай меч ци! Бей в сочленение, — не прекращала учебу Ляосянь, хотя ее руки уже потянулись к мечу на поясе.
Сухим треском лопнуло плечо истукана, а глиняная конечность упала на землю и разбилась, как треснутый кувшин. Уход в сторону от второго, разворот и удар в колено. Однорукий голем рухнул, лишившись опоры, но вместо того, чтобы затихнуть, полз к Максуду с одним приказом: Убить!
Рубленный удар в шею, слишком поспешный и неудачный, а вложенная энергия ци раздробила тренировочный меч. В руках у парня осталась жалкая половина.
— Используй рукоять, как оружие! — вскрикнула сестра, а позже наблюдала за своим учеником, прикусив губу.