– А чему же тогда преподаватели учат студентов? – резонно спросил Кирилл Андреевич. – Если знания… если они уже есть?
– Дело в том, что в четвертом тысячелетии система образования построена больше на общении молодежи со старшим поколением. На данном этапе развития человечества важна уже не информация как таковая, а важен стиль поведения человека. Разумеется, передача информации происходит и в нашем случае, но в процессе общения студента и преподавателя она передается, чтобы впоследствии скорректировать поведение и используемые для общения средства. То есть, говоря упрощенно, задача преподавателя – научить молодого человека правильно пользоваться знаниями и той или иной информацией. Помните, я говорил вам: если вы уж придумали условности, так научитесь их грамотно применять. Вот и здесь то же самое. Понимаете?
– Ну, в общем-то, да, – ухмыльнулся профессор. – Использовать знания на благо общества.
– Конечно, – подтвердил Яр, – по-другому нельзя. Знаниями обладает каждый, но не каждый знает, как их использовать. И даже тот, кто знает, может использовать их не по назначению. Вот в чем основная проблема. Кроме того, мы усиленно работали над тем, чтобы наши студенты умели применять уже имеющуюся информацию для открытия новых законов, для поиска в Космическом архиве памяти необходимой информации. Это очень сложный процесс. Мы знаем, что там, согласно ЗоВу Памяти, есть ответы на все наши вопросы, но их нужно найти. Вы, наверное, помните знаменитую фразу древнего баснописца Ивана Крылова, который написал: «Видит око, да зуб неймет!»
– Да-да, был такой баснописец, – подтвердил профессор. – Приятно, что вы не забыли о нем.
– Ну что вы! Это для нас приоритеты – язык, литература, культура, история.
– Похвально, похвально! У нашего поколения были одно время сомнения…
– Да, нам известно, что в конце двадцать первого века были попытки отбросить все старое и идти в будущее с новым багажом, – сказал Яр. – Но в будущее нельзя идти без багажа прошлого. Если забыть все, что было, значит, в будущем снова повторятся те же ошибки, которые человечество уже сотворило.
– Вот именно, – нахмурился профессор, – мне всегда казалось, что у человечества короткая память, особенно когда в очередной раз оно затевает дискуссии о свободе, вернее, о ее мнимой недостаточности. Мой коллега, профессор МГУ Сергей Вячеславович Перевезенцев, в одной из своих работ писал о свободе, свалившейся на наш народ в смутное время. Помните, как тогда, в начале XVII века, заметались люди? Ведь, по сути, все было дозволено. Хочешь – выбирай на царство Лжедмитрия, хочешь – Лжепетра, можешь стать за бояр Бориса Годунова, потом – за Василия Шуйского. Хочешь – позови шведского или польского принца. И что вышло? То к одному бежали, то к другому, то к третьему. А в результате на Новгородской земле обосновались шведы, на Смоленщине – поляки. В Москве засели польско-шведско-литовские деятели. И что самое печальное – чем дольше мы выбирали, тем становились все хуже и хуже. А почему так произошло? Почему свобода вызвала на Руси столь тяжкие последствия? Наши предки, оказавшиеся тогда, в начале XVII века, один на один с подобными вопросами, нашли ответы. И основной из них был, в общем-то, очевиден: главная беда состояла как раз во вседозволенности, в неограниченности свободы. В результате свобода совести обернулась бессовестностью, свобода нравов – безнравственностью, политическая свобода – горем, неволей и погибелью. И в целом та самая, столь желанная безграничная свобода оказалась свободой… греха! Хорошо, что мы тогда сумели справиться со всем этим. Но вам, Ярослав, наверное, известно, что творилось у нас в первой половине двадцать первого века?
– Не волнуйтесь, профессор, – заверил Яр, – и в двадцать первом все закончилось очень даже хорошо. В конце концов разум, добро, милосердие взяли верх. Конечно, конфликты случались всегда, случаются и в наше время, без них никуда, но мы научились решать их путем переговоров.
– Мне прямо бальзам на душу. – Профессор постучал себя по груди. – Значит, человечество одумалось.
– Нас подвела война с грингами, – тяжело вздохнул Яр. – Отобрала столько сил. Но мы сделали выводы и теперь готовы к встрече с любыми незнакомцами.
– Да, – покачал головой профессор, – удивительные вещи вы рассказываете, Яр. Особенно с виртуальным присутствием в аудитории…
– Ничего удивительного, – возразил Яр. – У вас ведь в двадцать первом веке был интернет, средства коммуникации, основная информация уже находилась в открытом доступе. Верно?
– Конечно, – подтвердил профессор.
– А к чему тогда было тратить время на чтение лекций в аудиториях? Или вы уже допускали виртуальное присутствие студентов?
– Не совсем, – замялся профессор, – дистанционное образование только зарождалось и во многих учебных заведениях использовалось в основном для людей с ограниченными возможностями…
– А для здоровых людей?
– Откровенно говоря, это считалось какой-то экзотикой и даже баловством. Да и оборудования еще не хватало.
– Система всеобщего образования в России была внедрена в двадцать втором веке. Тогдашние руководители государства поняли, что учиться могут все, а образование лишним не бывает. Власти обязали все вузы страны вести онлайн-лекции. Любой человек, зарегистрировавшись на портале, мог слушать лекции в прямом эфире и в любое время мог принять участие в сдаче государственных экзаменов, защите диплома, причем в любом вузе. Главное было – обладать знаниями.
– А каким образом проверялись знания? – спросил Кирилл Андреевич.
– Сначала был обычный экзамен, – пояснил Яр. – Так называемый студент являлся в учебное заведение и отвечал на вопросы комиссии. Была разработана такая система, что уже через пять минут общения становилось ясно, готов студент или нет. Время зря не тратили. Никаких апелляций, никаких бюрократических процедур. Готовься дальше и приходи через год. Все! С момента внедрения анализатора Памяти система и вовсе изменилась. Теперь, если нужно пройти какой-то тест или сдать экзамен, человек просто подключает свой анализатор к системе учебного учреждения и работает с искусственным интеллектом. Его не обманешь, не проведешь, не уговоришь. Самое главное – система видит, что вы – это вы. Вместо вас никто не сможет отвечать. Искусственный интеллект проверяет ваше умение и выдает результат. В некоторых случаях на машину даже возложили обязанности принимать решение, чтобы не отвлекать профессоров на рутинную работу.
– Постойте, коллега, но как можно поручить машине-роботу принимать решение? – недоуменно спросил Кирилл Андреевич. – А если произойдет ошибка?
– Любая ошибка, любой сбой, хотя на моей памяти такого не случалось, тут же попадет в главный компьютер системы Паснет и тут же будет исправлена. Знаете, профессор, в некоторых делах эмоции вредны, потому их необходимо поручать машинам. В четвертом тысячелетии все подчинено целесообразности.
– Целесообразность – хорошая штука, – вздохнул Кирилл Андреевич, – только вот кому она нужна без души…
– Вы сейчас рассуждаете с точки зрения двадцать первого века…
– А с какой же мне точки рассуждать? – рассмеялся профессор и раскинул руки в стороны. – Вы ведь тоже не можете рассуждать с точки зрения пятого тысячелетия, верно?
– Полностью с вами согласен, – кивнул Яр, – но я это произнес не в качестве упрека или замечания, просто хочу сказать: мир роботов, компьютеров, техники изменился до такой степени, что некоторые вопросы нас просто уже не интересуют и не заботят. Ну это примерно как вас в двадцать первом веке мало интересовало, какой кузнец лучше кует подковы.
– Но ведь такие люди остались, наверное, даже в ваше время? Имею в виду спортсменов.
– Да, конечно, – подтвердил Яр. – Мы сохранили все виды спорта.
– И в Олимпийские игры играете? – вмешался в разговор Алексей.
– Да, разумеется, – ответил Яр и добавил: – спорту у нас придавалось очень большое значение. Кстати, профессор, тоже хотел у вас спросить кое-что…
– Пожалуйста, – улыбнулся Кирилл Андреевич, – польщен вашим любопытством. Я уж думал, что вы знаете все и мне нечего вам рассказать.
– Дело в том, что нашу дополнительную память не перегружают всяким сплетнями, байками, сомнительными легендами. А я их коллекционирую, хочу вывести теорию, по которой с помощью баек и легенд можно выходить на тот или иной уровень Всемирной Памяти. Многие наши ученые не придают значения слухам, а между тем это тоже один из путей поиска решения некоторых проблем. Как и сказки!
– Есть такая пословица: «Сказка – ложь, да в ней намек!»
– Да, кстати, – согласился Яр. – Я приведу вам один пример, основанный на Законе о Всемирной Памяти. Вот здесь уже звучали вопросы: мол, как можно заархивировать человека и упрятать его в такую малюсенькую колбу? Но ведь человечество однажды уже проходило этот урок.
– Когда же? – изумленно воскликнул профессор. – И кто был учителем на том уроке?
– Все просто: учителем был народ, а урок назывался «Сказки народов мира». Ну разве джинн из лампы Алладина – это не первый заархивированный человек?
– Точно! – воскликнул идущий рядом Дмитрий. – А я ломаю голову, где же я об этом уже читал? Ой, – закрыл он рот рукой, – извините, не сдержался…
– Я как-то слышал от своего приятеля древние рассказы об МГУ, – продолжил Яр, – ну, о первых столетиях его существования. Ходили какие-то легенды о Главном здании. Что вам известно об этом?
Кирилл Андреевич рассмеялся и сказал:
– Коллега, но вы же понимаете, что это все просто вымысел, если хотите, байка…
– Да-да-да! – закивал Яр. – Понимаю, безусловно. Можете поделиться?
– Нет проблем! Тогда слушайте. Самая распространенная байка нашего времени. Я ее слышал, будучи сам студентом. Ходили слухи о гигантских холодильных установках под фундаментом главного здания…
– Точно-точно! – радостно воскликнул Ярослав. – Именно об этом рассказывал мой приятель. Извините, что перебил…
– Так вот, – продолжал профессор, – суть этой легенды в том, что, дескать, в районе Воробьевых гор очень слабые грунты, не способные выдержать крупное сооружение. А Сталин потребовал построить Главное здание МГУ именно в этом месте. Вот хоть тресни: постройте башню на Воробьевых горах, и все тут. Спорить в те времена с властью было не принято, а потому ученые нашли выход: они предложили выложить огромный фундамент, залить его жидким азотом и поставить холодильные установки. Легенда не выдерживала критики специалистов, но оказалась живучей и самой ходячей.