В таких случаях решение принималось на верху иерархической пирамиды – в Елисейском дворце. Президент прервал официальный завтрак с представителями профсоюзов и присоединился к кризисному штабу, где ему передали всю информацию.
Часть советников предлагала выждать в надежде на то, что террористы сами выедут из людной зоны, и тогда задержать их будет куда проще и безопаснее. Другие, напротив, настаивали на том, что террористы рано или поздно заметят слежку и ГВНЖ лишится преимущества, связанного с эффектом внезапности. Хуже того, учитывая количество взрывчатки, можно считать, что внедорожник заминирован, и будет катастрофой, если его взорвут на кольцевой. Вокруг машины, мотоциклы, автобусы, в том числе и школьные, – в общем, кромешный ужас… Самые опытные военные подчеркивали, что важно остановить «БМВ» на кольцевой, на трассе, где относительно просто задержать преступников; если же они въедут в Париж, то предугадать маршрут и окружить их будет гораздо сложнее. Основная задача состояла в том, чтобы убрать как можно больше гражданских от точки перехвата, но это казалось невозможным на шестиполосном шоссе. Обстановка накалялась, президенту предлагали разные варианты, просчитывали риски, готовили заявления на случай успеха и провала операции; каждая служба хотела применить свой план вместо плана ГВНЖ и предлагала ответы на все возможные вопросы. Тем временем все задействованные подразделения с бьющимся сердцем готовились выступать по приказу.
Решение нужно было принять быстро. Каждая секунда была на счету.
Сидящий во втором «порше» руководитель группы спецназовцев выслушал указания начальства, кивнул и повернулся к подчиненным:
– Терять то минимальное преимущество, которое у нас есть, рискованно. Дан приказ атаковать. Они не должны въехать в Париж.
При этих словах человек за его спиной открыл ноутбук и спросил:
– Сколько у меня времени?
– Они запустили процедуру, у тебя меньше двух километров. Остается молиться, чтобы «БМВ» прямо сейчас не съехал с кольцевой.
Он хлопнул водителя по плечу, и тот рванул вперед.
– Поравняйся с ними. Но медленно, чтобы они ничего не заметили. Парни, готовьтесь.
68
Здание вокзала в Медоне представляло собой некое подобие ар-деко, смешанное с более современной невзрачной архитектурой, и было начисто лишено индивидуальности. Чего не скажешь о Людивине, которая решительным шагом двинулась внутрь. Сеньон неотступно следовал за ней.
Она заметила первую камеру наблюдения, хорошо видимую снаружи. Но прежде чем засесть в кабинете и начать просматривать долгие часы записей, она хотела прочувствовать атмосферу вокзала, обследовать его, особенно входы, понять, что могло заинтересовать преступника, собирающегося совершить теракт. Она ничего не знала о плане террористов. Почему Медон? Почему в сторону Монпарнаса? Она предполагала, что придется сесть в поезд и поискать главную мишень на линии. Может, ветка идет мимо полицейского участка? Или школы? Или храма?
Платформы находились внизу, примерно в десяти метрах. Двое жандармов спустились по лестницам на длинную центральную бетонную платформу, разделяющую четыре пути. Вот уже несколько месяцев, оказываясь на вокзале, Людивине приходилось делать над собой усилие, чтобы прогнать жуткие картины – воспоминания о первом крупном расследовании, которое она вела вместе с Сеньоном и их бывшим коллегой Алексисом.
Настоящий момент. Только здесь и сейчас.
От платформы рельсы охряным языком бежали к горизонту, постепенно исчезая вдали. Ухоженные частные дома, голые деревья, прохожие на улицах: все вокруг напоминало о том, что Медон – довольно зажиточный пригород. Может, как раз поэтому террористы его и выбрали? Хотели ударить по всем слоям общества? Людивина не была в этом уверена, она чуяла что-то еще. Что-то связанное с маршрутом поезда.
– Прокатимся на электричке? – спросил Сеньон. – Ближайшая через пять минут.
– Нет, пока подожди.
Она наблюдала. Рассеянная толпа служащих и студентов ждет поезда. Большая часть с мобильниками в руках, кто-то читает книгу, остальные тихо беседуют или смотрят в пространство.
Было холодно, солнце куталось в одеяло из серых облаков и почти не светило.
Что здесь привлекло ваше внимание? Что имеет для вас символическое значение?
Людивина медленно переводила взгляд с колонн на погасшие фонари, разглядывала провода над рельсами, снова смотрела на пассажиров, но ничего особенного не замечала. Вдали от вокзала пути поднимались, выходили на насыпь.
Почему именно Медон? Зачем уезжать так далеко от убежища? А потом ехать в Париж? В этом нет никакой логики…
Если только их цель не находится где-то рядом. Она вновь осмотрела насыпь и отметила, что из поезда должен открываться хороший вид на частные дома и многоэтажки, стоящие ниже уровня путей.
– Давай все же прокатимся на электричке.
– Уверена?
– Ты сядешь у окна справа, я – слева. Ищем все, что похоже на символическую цель. По пути наверняка есть виадуки или что-то подобное – хорошая мишень. Место должно быть совсем рядом, иначе они бы не вышли на этой станции.
– Да, но стрелять из поезда не так-то просто…
– Не нужно быть метким стрелком, чтобы выбросить из окна взрывчатку. Это непросто, но если высунуть руку и размахнуться, то все получится.
– Эх… Ладно, я сяду справа.
Они медленно пошли вдоль платформы, слушая, как гудят рельсы, – приближался поезд. В конце платформы толпа поредела, пассажиры подошли к краю.
Состав въехал на вокзал, колеса скрипели, как разогретые бритвенные лезвия. Холодный воздух наполнился запахом резины от тормозов.
На последней скамейке Людивина заметила одинокого человека: он не сводил напряженного взгляда с кабины машиниста.
Девушка как можно незаметнее нашарила руку Сеньона и сжала.
Это лицо она бы узнала из тысячи.
До сих пор он был просто фотографией в деле. Но сейчас Абель Фремон сидел всего в двадцати метрах от нее.
69
Спецназовцы молча сидели в тихом салоне «порше-кайен» и сосредоточенно наблюдали за своей целью. Цель ехала прямо перед ними по скоростной полосе.
Ведущий автомобиль принял все меры, чтобы перекрыть дорогу, если «БМВ» решит свернуть с кольцевой. Террористов нужно было удержать на шоссе. Впереди был участок чуть в низине, обрамленный толстыми стенами, а это лучше, чем фасады домов на случай шальной пули.
– Догони их и перестройся вправо, – велел шоферу руководитель. – Нам надо ехать параллельно.
Урчал мотор, готовый в любой миг набрать обороты, но водитель пока щадил педаль газа. Он слегка надавил на нее, машина скользнула вперед и поравнялась с «БМВ».
План заработал. Мобилизовались сотни полицейских, на расстоянии километра заблокировали выезды на кольцевую, чтобы освободить дорогу. Еще дальше полностью перекрыли другую сторону кольцевой, чтобы нельзя было проехать обратно. Комиссар Марк Таллек из ГУВБ подтвердил по рации, что его минивэны заняли позиции перед потоком и замедляют движение, чтобы отделить террористов от мирных. Нельзя было отогнать лишь автомобили, ехавшие перед «БМВ».
Оставалось правильно выбрать момент.
Как только они выедут на пустую часть кольцевой, террористы поймут, что их окружили, и начнут бой. Но действовать раньше, вне безопасной зоны, было нельзя. Все следовало скоординировать с точностью до секунды на участке длиной всего несколько сот метров.
За окнами мелькали дорожные знаки. Между «порше» и «БМВ» протискивались ни о чем не подозревающие мотоциклисты.
– Ну что? – бросил шеф группы программисту на заднем сиденье.
– Я еще не подцепил их блютуз.
– Давай скорее.
– Я стараюсь, но сигнал не доходит.
На съезде с кольца шеф заметил грузовик, якобы попавший в аварию и перегородивший всю полосу. По крайней мере, полиция не действует в открытую. Он скрестил пальцы в надежде на то, что террористы еще ни о чем не догадались.
Еще две минуты. Всего две минуты, молился он про себя.
Окна «порше» были тонированы дочерна, так что снаружи нельзя было рассмотреть пассажиров, но и обзору это мешало. Окна «БМВ» тоже были слегка тонированы, что затрудняло наблюдение.
– Они там двигаются, – сообщил водитель. – Не знаю, что именно делают, но двигаются.
– Может, заметили, что выезд перекрыт, а движение навстречу редеет? Циско, как там твой блютуз?
– Все не так просто, шеф, надо подъехать еще ближе.
Но ближе было нельзя, чтобы не привлекать внимания террористов. Машины ехали бок о бок, их разделяло не более полутора метров.
– Есть! Поймал! Готовьтесь!
Компания «БМВ» предоставила ГВНЖ все коды доступа, и теперь специальная программа проникла через блютуз в информационную систему автомобиля террористов.
– Я на месте, – сообщил Циско. – Но сигнал может пропасть в любой момент, действуем сейчас, или я ничего не гарантирую!
– Только когда окажемся в безопасной зоне! – скомандовал шеф.
Выбранный для операции участок следовал после туннеля, чтобы его не было видно издалека.
Все полагались на эффект неожиданности. Если террористы что-то заподозрят, они откроют огонь и устроят кровавую бойню. Первыми жертвами станут военные в соседней машине.
Ехавшие позади закамуфлированные минивэны ГВНЖ готовились рвануть вперед на штурм. За ними следовали все авто ГУВБ.
Движение по встречным полосам почти прекратилось.
– Они догадаются, что дело нечисто, – бросил водитель. – Не успеем доехать до зоны.
Стрелок, сидящий у него за спиной, за последние десять минут не произнес ни слова: вцепившись в свой НК-МР5, он целился в колеса «БМВ». Стекло с его стороны было модифицировано и падало вниз мгновенно, по нажатию кнопки. Это был единственный стрелок, непосредственно занятый в штурме: он открывал стрельбу. Но в случае контратаки он же становился первой мишенью для террористов.
Шеф группы увидел впереди туннель. Он натянул капюшон, чтобы спрятать лицо.