— Откуда?
Она выудила из вместительного кармана мобильный и включила. Телефон заиграл приятный мотивчик, а потом посыпались бесконечные сигналы о полученных сообщениях. Их насчиталось пятьдесят восемь. Хейзел набрала номер и попросила:
— Пройдите, пожалуйста, в конференц-зал!
Убрав телефон в карман, она захромала к столу и подняла с пола блокнот Сазерленда. В зал вошел Севиньи.
— Вот один из моих помощников, Адьютор Севиньи, — представила Хейзел француза и передала ему блокнот. Журналист с почтением рассматривал внушительную фигуру нового сотрудника Микаллеф. — Кстати, Адьютор означает «судья», не так ли?
— Да, — подтвердил Севиньи.
— Я только что дала мистеру Сазерленду эксклюзивное интервью, а теперь заявляю при свидетеле, что если он опубликует хоть словечко о совершенных преступлениях, то ему придется выслушать ваши опровержения, подкрепленные контрдоказательствами.
Глазки Сазерленда испуганно забегали по сторонам.
— Ты мне угрожаешь, Хейзел?
— И не думала! Горд, публикуй что угодно. Детектив Севиньи, пожалуйста, проводите мистера Сазерленда до выхода.
Француз открыл дверь, и Сазерленд вышел, бросив на Хейзел злобный взгляд. После их ухода в зале стало намного свободнее. Разбросанные по полу бумаги представляли собой удручающее зрелище и напоминали лежащих на земле задержанных нарушителей, которые ждут, когда на них наденут наручники!
Хейзел выждала некоторое время, чтобы Севиньи успел вывести Сазерленда под белы рученьки из участка, и прошла по коридору в свой кабинет. У двери ее поджидал Уингейт.
— Джейн Бак действительно существует!
— Шутишь?
— Нет!
— Тогда заходи.
Джеймс закрыл за собой дверь и, сверившись с документами, которые держал в руках, доложил:
— Джейн Бак зарабатывает уборкой домов. Она проживает в Порт-Харди, и обычно почту ей доставляют прямо домой. А почтовый ящик находится в десяти километрах от того места, где она живет.
Хейзел на минутку задумалась.
— Все сходится! Жертвы шлют ей посылки, а она, не желая привлекать ненужного внимания соседей, завела почтовый ящик неподалеку.
— Кто она такая?
— Хороший вопрос! — В дверь постучал Севиньи. — Входите! — разрешила Хейзел и поинтересовалась: — Ну что, проводили нашего общего друга?
— Он ни капельки вас не боится! — заметил француз.
— А как насчет вас?
— А меня боится, и даже очень! — улыбнулся он в ответ. Вот так не всегда угрозы оказывают желаемое действие. С каждой минутой Севиньи нравился Хейзел все больше и больше. — Шеф, можно пару слов о пресс-конференции?..
— Нет, нельзя! — перебила она француза. — Уингейт выяснил, что Джейн Бак — реальная женщина! Давайте поговорим о ней!
— Так она действительно существует?
— Да, наконец у нас есть хоть какой-то след! — воскликнула Хейзел.
Уингейт повторил французскому детективу все, что перед этим рассказал инспектору. Севиньи внимательно слушал, кивая время от времени, потом сказал:
— Что ж, надо туда ехать!
— И сколько вам потребуется времени, чтобы дойти до места пешком?
— Я полечу, — предложил он.
— Наш бюджет, к сожалению, исчерпан.
— Хвала Господу! — вздохнул с облегчением Уингейт.
Севиньи поднял руку, давая понять, что не хочет продолжать спор.
— Моя мама каждую зиму в течение двадцати лет летает в Форт-Лодердейл, Флорида. И каждое Рождество отдает мне карточки «флайт-пойнт», предоставляющие право бесплатного перелета на определенное количество километров. У меня набралось их на двести девяносто тысяч километров, Хейзел присвистнула.
— Почему ваша мама не использовала их?
— Она каждый год улетает во второй день Рождества, когда принято дарить подарки. Так вот, в этот день в кассах принимают только наличные. Что скажете, если я воспользуюсь карточками и слетаю в Британскую Колумбию?
Хейзел удивленно покачала головой:
— Сынок, ты сейчас далеко от родных мест, и не в наших правилах взваливать свою работу на чужие плечи.
— Ну, я не тороплюсь домой в Садбери.
Хейзел и Джеймс переглянулись.
— Что ж, спасибо Господу, что бывают дни, когда в кассах принимают только наличные! — Она пожала руку Севиньи. — Сколько уйдет времени на сборы?
— Сейчас же поеду в отель паковать вещи и позвоню вам уже из Ванкувера.
Француз развернулся и быстро вышел из кабинета. Детективы изумленно смотрели ему вслед. Севиньи давно ушел, а Уингейт все никак не мог прийти в себя.
— Учись, как надо работать! Этот парень летать не боится! — подколола Джеймса Хейзел.
— По-моему, он вообще ничего не боится! — восхищенно откликнулся тот.
Хейзел осторожно опустилась на стул.
— Знаешь, у меня предчувствие, что наступает поворотный момент в расследовании!
Тринадцать фотографий на стене. Тринадцать мертвых лиц с застывшим воплем на устах. Лица стенающие и стонущие, умоляющие, шепчущие и кричащие. Они взирают со стены словно немой хор призраков.
— Давайте поговорим об этих лицах, — обратилась Хейзел к присутствующим в кабинете полицейским. Они с мрачным видом переминались с ноги на ногу, переводя глаза с одной жуткой фотографии на другую. — По-вашему, на что это похоже?
Одна из прибывших из Мэйфера девушек-констеблей робко подняла руку.
— Кажется, они сильно напуганы! Как известно, трупное окоченение наступает быстрее, если жертва в момент смерти испытывала страх.
— Говард Спир утверждает, что убийца придал жертвам эта положения рта и языка уже после смерти!
— Возможно, преступник кладет им что-нибудь в рот, — предположил констебль Форбс и тут же, опасаясь, что его неверно поймут, поспешил уточнить: — Специально кладет что-то в рот, чтобы придать языку и губам именно такое положение.
— Вполне возможно, — согласилась Хейзел, — но, по-моему, важнее узнать не как он это делает, а с какой целью. Обратите внимание, что измененное положение губ и языка является единственным связующим звеном между тринадцатью преступлениями, не считая факта, что все убитые были неизлечимо больны. Кроме того, нам известно, что убийцу приглашали в дом сами жертвы.
— А как они его нашли? — спросил тот же констебль.
— Пока непонятно, но… — Хейзел остановилась на секунду, увидев входящего в кабинет Уингейта, и снова переключила внимание на личный состав. — Джеймс Уингейт съездил в резервацию неподалеку от Драйдена и получил подтверждение, что убитый каким-то образом познакомился с Усыпителем. Однако пока мы не выясним, как убийца связывался со своими жертвами, эти фотографии — единственное, чем мы располагаем.
— Усыпитель с ними общался! — воскликнул Рей Грин, стоявший у нее за спиной. — Как бы там ни было, ясно одно: эти люди хотели что-то сказать!
— Допустим. — Хейзел обернулась и показала на фотографию жертвы из Форт-Сент-Джонса в Британской Колумбии. Рот мужчины был широко открыт, как будто он хотел произнести звук «о». — Посмотрите! Это Гэри Дьюар. Сын обнаружил его труп одиннадцатого октября. Он висел на люстре с полиэтиленовым пакетом на голове. Теперь обратите внимание на женщину, — указала она на Адриен Грюнвальд из Британской Колумбии. — Губы у нее вытянуты в трубочку словно для поцелуя. Между их убийствами разница в четыре дня. А вот у этого мужчины по имени Мортон Хальфе, убитого двадцать восьмого или двадцать девятого октября в Саскачеване, губы в таком же положении, что у Дьюара. Почему? Что общего между двумя жертвами? И есть ли вообще что-то общее? Возможно, это какой-нибудь тайный знак? Давайте же, ребята, хочу услышать ваше мнение!
В кабинете по-прежнему стояла мертвая тишина. Наконец ее нарушил констебль Питер Мактайер.
— Инспектор, если они издавали звуки, как узнать, какие именно? — осторожно поинтересовался он.
Хейзел посмотрела на лица сотрудников, которые, сами того не сознавая, вытягивали губы в трубочку, потом перевела взгляд на висящие за спиной фотографии с жуткими гримасами, и вдруг ей в голову пришла блестящая мысль.
Глава 15
19 ноября, пятница, 10:00
Девушку звали Марлен Тернбулл. Говард Спир отыскал ее в Аппер-Уотертауне и, доставив в Порт-Дандас, сразу же привез в полицейский участок — по всей вероятности, против ее воли. Об этом Хейзел догадалась, едва взглянув на девушку, которая держалась настороженно и опасливо озиралась по сторонам. Полы длинного, до пят, темно-зеленого пальто путались в ногах и замедляли шаг. Марлен не совершила ничего предосудительного, но, как многие законопослушные граждане, оказавшись в обители правопорядка, вдруг почувствовала несуществующую вину перед лицом закона, хотя для паники не было причин.
Перепутанную Марлен провели в заново обставленный мебелью конференц-зал. Говард любезно предложил ей стул, и та покорно села за длинный стол, на котором лежали фотографии жертв Усыпителя. Черные волосы скрывали ее лицо, и выражения не было видно, однако, судя по тому, как Марлен, тихо вскрикнув, прикрыла ладошкой рот, зрелище привело ее в ужас. В другой руке она судорожно сжимала пластмассовую кружку с кофе, который принесла секретарша.
— За последние два дня мы обнаружили тринадцать трупов, — принялась объяснять Хейзел. — Эти люди убиты в течение шести недель в разных провинциях страны.
— Боже мой! — воскликнула Марлен, не отрывая ладошки ото рта. Поставив кружку на стол, она стала осторожно передвигать фотографии кончиками пальцев, словно боялась обжечься. У Марлен, которой на вид было лет двадцать пять, оказалось открытое круглое лицо со следами от дужек слишком маленьких очков. Наконец она выдавила: — Кто это сделал?
— Пока не знаем, но полагаю, вы сможете нам помочь, — ответил Спир, не спеша с объяснениями.
Марлен изменилась в лице и побледнела. Будь она хоть сколько-нибудь замешана в преступлении, лучшего момента для разоблачения и не найти — сразу бы раскололась! Чувствуя за собой непонятную вину, она со прахом ожидала своей участи, а Хейзел в душе рассердилась на Говарда за затянувшееся молчание.