Экран погас. Коммодору пришла в голову какая-то неприятная мысль; нахмурившись, он спросил Малуфа: «Надо полагать, вы установили точное местонахождение яхты «Майджаро»?»
Малуф спокойно ответил: «Я зарегистрировал координаты, указанные на карте Зангвилля». Открыв записную книжку, он зачитал несколько цифр.
Серле вынул из ящика карту Второго континента и разложил ее на столе. Малуф повторил координаты; Серле проследил их на карте и отметил искомый пункт: ««Майджаро» — здесь, где река течет вдоль хребта Сумберлин».
Коммодор продолжал изучать карту: «В двенадцати километрах выше по течению — небольшое селение. Оно называется «Пенгелли». Насколько я понимаю, это малоизвестный и незначительный населенный пункт». Серле открыл еще один ящик, вынул из него справочник, нашел требуемый раздел и прочел вслух: «Пенгелли: деревня почтенной древности на берегу реки Суаметты. Население: примерно четыреста человек. Основные занятия жителей: рыболовство и сельское хозяйство. Пенгелли играет некоторую роль в исторических легендах, так как в свое время в окрестностях этой деревни находилось логово разбойника Рассельбейна. Единственным значительным сооружением в Пенгелли является гостиница «Чугунный ворон»». Серле отложил справочник: «Вот таким образом. Яхта «Майджаро» бросила якорь у берегов Суаметты. Кавке и ваша мать проводят на ее борту бесконечные сонные часы. Кавке не сдастся без сопротивления. Если вы не станете поджигать яхту, как вы намерены действовать?»
«Возможностей много, — отозвался Малуф. — Мы можем переодеться рыбаками и попытаться продать Кавке какую-нибудь рыбу. Или мы можем представиться служащими речной полиции, разыскивающими похищенный плавучий дом. Ночью мы могли бы привязать якорную цепь к стволу дерева на берегу — течение прибило бы яхту к отмели, после чего мы могли бы задержать Кавке, когда он выберется на берег, чтобы отвязать цепь. Так или иначе, мы привезем мою мать в Коро-Коро, и она вернется на Морлок». Малуф поднялся на ноги: «Мы будем поддерживать с вами связь».
Серле тоже встал: «Вылетев сейчас же, вы достигнете берегов Суаметты поздно вечером. Рекомендую приземлиться где-нибудь, где можно переночевать, и произвести разведку утром».
«Конечно, так мы и сделаем».
5
Вернувшись на борт «Гликки», Малуф и Мирон никого там не нашли. Оставив записку на столе в камбузе, они снова поднялись на автолете над радующим глаз ландшафтом Флютера и взяли курс на северо-запад.
Ближе к полудню они пролетели над бесконечной чередой прибрежных утесов и вырвались в солнечное пространство над синим океаном. Когда солнце было еще почти в зените, впереди показалась белая песчаная полоса, окаймлявшая восточный берег Второго континента. Они полетели дальше — над лесами, пологими холмами и горами, над возделанными полями и заповедными безлюдными просторами.
Вечером впереди блеснула река Суаметта. На дальнем берегу в слабеющих лучах заходящего солнца виднелась деревня, наполовину спрятавшаяся под высокими деревьями.
В нескольких километрах ниже по течению стояла на якоре почти неприметная экскурсионная яхта.
Гостиница «Чугунный ворон» сразу бросалась в глаза: массивное двухэтажное строение из потемневших от времени бревен и камня, под причудливой черепичной крышей с горгульями, охранявшими коньки. Единственная деревенская улица угадывалась под кронами деревьев, осенявшими покрытые мхом и потеками каменные дома. Из печных труб поднимались сонные струйки дыма. Деревня Пенгелли впала в летаргическое оцепенение старости.
Изучив селение сверху, Малуф и Мирон приземлились на площадке небольшого пустыря за гостиницей. Выйдя из машины, они стояли, приглядываясь и прислушиваясь, но вокруг не было слышно никаких голосов, никаких поспешных шагов — судя по всему, их прибытие осталось незамеченным.
Они направились по тропе, ведущей к фасаду гостиницы. На вывеске над входом красовался взъерошенный черный ворон почти полутораметровой высоты, в позе, знаменовавшей неустрашимый вызов. Рама вывески висела на чугунных цепях под торчавшими из стены выступами потолочных балок. Под вывеской внутрь вела пара тяжелых створчатых дверей.
Толкнув двери, Малуф и Мирон зашли в просторный трактир с высоким потолком. Слева окна, выходившие на берег Суаметты, пропускали потоки тусклого света. Вдоль ближней половины правой стены тянулась начищенная до блеска деревянная стойка. В глубине помещения были расставлены столы. Зал пустовал — только двое детей сидели за дальним столом и старательно выполняли какие-то упражнения в школьных тетрадях. Мальчику было лет одиннадцать, девочке — на пару лет меньше.
Малуф и Мирон направились к бару, но тут же остановились, с изумлением глядя на стену за стойкой. Когда-то — судя по всему, очень давно — художник изобразил достопримечательное панно высотой чуть больше метра, от одного конца прилавка до другого. С исключительной точностью, в мельчайших деталях, древний живописец имитировал длинное зеркало, отражавшее посетителей, сидящих за столами и разглядывающих свои отражения в замершем зеркале прошлого. В тот незапамятный день в трактире собрались типичные представители местного люда: пожилые и молодые, мужчины и женщины, все в старомодных нарядах — одни смеялись, другие серьезно задумались, озабоченные обстоятельствами своего давно минувшего существования. За исключением призраков, отраженных в зеркале времени, за стойкой никого не было.
Дети — опрятные, сообразительные, уверенные в себе — заметили новоприбывших. Мальчик вскочил, подбежал к двери в противоположной входу стене, что-то прокричал, просунув голову внутрь, и вприпрыжку вернулся на свое место за столом. В проеме двери появился седой старикашка — низенький, костлявый и угрюмый, в белом переднике. Раздраженно ворча, он протиснулся бочком за стойку, чтобы встать лицом к посетителям. Подвергнув их краткому осмотру, он спросил: «Каковы ваши пожелания, господа?»
«Они носят самый будничный характер, — ответил Малуф. — Мы хотели бы здесь переночевать, поужинать перед сном и позавтракать с утра».
Бармен довольно долго молчал, анализируя предъявленные требования и подтверждая кивками свои молчаливые умозаключения, пока Малуф не потерял терпение: «Насколько мне известно, это гостиница «Чугунный ворон»? И я говорю с уполномоченным представителем владельца? Если это не так, будьте добры, позовите такого представителя».
Бармен смерил капитана неодобрительным взглядом и осторожно ответил, тщательно выговаривая каждое слово так, словно ни в коем случае не хотел, чтобы Малуф понял его неправильно: «Не беспокойтесь. Вы несомненно находитесь в знаменитой исторической гостинице «Чугунный ворон». Меня зовут Уго Тейбальд, я — владелец гостиницы. Должен уведомить вас о том, что мы принимаем только избранных постояльцев самой высокой репутации и не можем потакать прихотям инопланетян, не взимая за это дополнительную плату».
Малуф мрачно улыбнулся: «Ваши предубеждения ошибочны. Мы — умудренные жизнью странники, хорошо знакомые с традициями фляутских постоялых дворов и гостиниц. Нас ничто не удивляет, и нас вполне удовлетворят стандартные услуги и удобства. Откажитесь от любых помыслов о дополнительной плате, так как мы обязались сообщать обо всех неоправданно завышенных расценках в региональное управление общественного контроля».
«Вот еще! — пробормотал Тейбальд. — Наши тарифы неизменны, как каменные скрижали. Даже если бы сама богиня Гиркания покинула свою пещеру и потребовала ночлега, она обнаружила бы, что наши цены не изменились с тех пор, как она предпочла проводить время под землей».
«Замечательно! В таком случае нас вполне устроят ваш лучший номер и ваши лучшие блюда — по установленным неизменным расценкам».
Тейбальд снова поразмыслил, после чего неохотно уступил: «Как вы могли заметить, постояльцев у нас нынче немного, в связи с чем мы могли бы отвести вам первоклассный номер, прекрасно меблированный, с великолепным видом на реку». Старик упрямо прибавил: «Соседний туалет с умывальней предоставляется, однако, за дополнительную плату».
«Даже так! Насколько велика эта дополнительная плата? И какова будет, в общей сложности, извечная и непреложная стоимость постоя в вашей исторической гостинице?»
В конечном счете Тейбальд и Малуф согласовали окончательную цену, включавшую стоимость ночлега, использования туалета, ужина, завтрака и необходимых услуг — цену, которую капитан нашел приемлемой.
Тейбальд посматривал по сторонам: «А где же ваш багаж?»
«Все еще на борту автолета».
Хлопнув ладонью по стойке бара, Тейбальд приказал: «Берард! Сонсси! Обслужите богатых чужеземцев — и не мешкайте! Пошевеливайтесь, если надеетесь заработать щедрые чаевые!»
Не ожидая окончания его понуканий, дети выскочили из гостиницы и побежали вокруг здания к автолету. Мирон поспешил за ними и успел открыть багажник, вынув из него пожитки прежде, чем Берард и Сонсси забрались в машину, чтобы подергать за ручки и понажимать на кнопки. Мирон передал им багаж — дети схватили походные сумки, торжествующе притащили их в гостиницу, поднялись с ними по лестнице и поставили в номере, отведенном астронавтам.
Малуф и Мирон последовали за ними в более умеренном темпе; дети провели их в номер, где пахло старым навощенным деревом. Какие-либо украшения в комнате отсутствовали, но она была обставлена тяжеловесной, явно старинной мебелью. Выглянув из окна, Малуф убедился в том, что из него открывался обещанный вид на реку. От гостиницы тропа вела к причалу, где покачивались несколько пришвартованных лодок.
Малуф подозвал Сонсси — та подскочила, дрожа от готовности выполнить поручение. «Я заметил лодки у причала, — сказал ей капитан. — Ими пользуются постояльцы?»
«Да, конечно, сударь — постояльцы могут развлекаться греблей или просто отдыхать на воде, кому как нравится. Если хотите, вы можете приятно провести вечер в лодке».
«Не сегодня, — отказался Малуф. — Может быть, завтра утром».
«Но вам все равно нужно заказать лодку сегодня. На рассвете придут рыбаки и разберут все лучшие лодки, останется только маленькая баржа».