– Я впервые в Корейской империи и словно попала в сказку.
– Вы у нас впервые, но прекрасно говорите по-корейски.
– Просто я гуманитарий, – замялась девушка.
Гона этот ответ рассмешил: в его мире слово «гуманитарий» означало абсолютного профана в точных науках и расценивалось как оскорбление.
Сорён никогда не видела императора таким и некоторое время озадаченно изучала его. Но взгляд Гона был прикован к Тэыль и казался таким приторно милым, что зубы сводило. Это тоже было не свойственно императору.
Гон решил прервать их бессмысленную беседу:
– Думаю, пора расходиться. У меня сегодня мало времени.
– У вас впереди долгий путь, ступайте, ваше величество. Я вас провожу.
– Не стоит. Увидимся в пятницу, – коротко попрощавшись, Гон без сожаления развернулся.
Новоиспеченная знакомая кивнула премьер-министру и поспешила за императором. Они шли к вертолету, а под ноги им лила свой свет огромная луна. Сорён осталась в одиночестве. Обиженным взглядом она провожала уходящую парочку, словно уплывающую в объятия луны.
Место Тэыль было рядом с Ли Гоном. Прямо напротив сидели секретарь Мо и Ён, и пересекаясь с ними взглядом, она испытывала неловкость. К счастью, можно было смотреть в иллюминатор. Вид ночного Сеула очаровывал, а крупная луна так походила на луну из ее мира.
– На что ты смотришь?
– У нас одинаковые луны. У вас здесь тоже… Позже поговорим… – Тэыль осеклась, вспомнив, что они в вертолете не одни.
Гон сразу понял, что смутило девушку, и зачем-то протянул ей руку. Она непонимающе уставилась на нее. Тэыль ничего не смыслила в хиромантии, но четкие линии на его ладони показались ей красивыми. В голову лезли какие-то нелепые мысли. Гон взял руку девушки и раскрыл ее ладонь.
– Что «здесь тоже»? – Палец Гона щекотал ей ладонь, и тогда до Тэыль наконец дошло, что он собирался сделать.
– У вас тоже есть легенда о кроликах, живущих на Луне?
– Нет там никаких кроликов, мой гуманитарий. Луна – ближайшее к Земле небесное тело…
Девушка не собиралась выслушивать очередное назидание и попыталась высвободить руку, но Гон крепко держал ее. Ему было весело писать на ее ладони невидимые буквы, лицо так и сияло от радости.
– Ее поверхность покрыта реголитом…
Глаза секретаря Мо округлились: происходило нечто из ряда фантастики. Гон крайне неохотно вступал в физический контакт с другими: все из-за детской травмы. Но сейчас он по собственной воле как ни в чем не бывало протянул руку девушке. Похоже, она ценна императору. Став свидетелем чего-то сокровенного, такого, что обычно не выставляют напоказ, секретарь учтиво отвела взгляд в сторону.
– Зачем мы на кухне? Хочешь, чтобы я здесь ночевала? – Тэыль огляделась.
Это была необычная кухня. Интерьер ее сочетал в себе два стиля: традиционный и современный. Выставленные на витринах тарелки выглядели слишком роскошно для обычной столовой посуды и казались декоративными. Да и вся кухонная утварь была произведением искусства, изготовленным на заказ настоящим мастером. В холодильнике хранились спелые фрукты, а неподалеку располагалась большая дровяная печь.
Гон улыбнулся, снял с себя пиджак и повесил его на спинку стула. Он отослал всю прислугу, и сейчас на императорской кухне они с Тэыль были только вдвоем.
– Что за странная идея – ночевать на кухне? Уж лучше в моей спальне. Секретарь Мо о тебе уже узнала, дело за малым.
Схватив Тэыль за плечо и усадив ее во главе длинного стола, Гон принялся готовить ужин. Закатывая рукава рубашки, он проговорил:
– Нужно поужинать. Ён сказал, ты за день только сэндвич съела. Возвращаю долг за купленную тобой курочку.
Тэыль молча наблюдала за императором.
Повязав фартук, Гон ловко орудовал ножом, и она пришла к выводу, что император, должно быть, неплохо готовит. Он успевал делать несколько дел сразу: тщательно промыл белый рис, положил в горшочек и поставил вариться на плиту, в то же время нарезал говядину и выложил ее на раскаленную сковороду. Кухню наполнил будоражащий запах жареного мяса. До сих пор Тэыль даже не задумывалась, что голодна, но теперь в ней мгновенно проснулся зверский аппетит. Она жадно следила за мясом, иногда посматривая на Гона. Император явно гордился тем, что своими собственными руками готовит еду для любимой девушки.
– Ты специально это сделал? Не дал мне денег, хотя знал, что валюты разные.
– Ты угадала. А у тебя разве не нашлось пуговиц с бриллиантами? Вообще-то я боялся, что ты сбежишь. Поэтому и приставил к тебе Ёна.
– Мой лимит был сто тысяч вон. Я заняла у него, так что верни.
– Как скажешь.
– Сегодня я бродила по улицам совсем одна и осознала, как тебе, должно быть, было одиноко в моем мире.
Она действительно на собственной шкуре испытала, каково было ему. Одна-одинешенька в огромном городе, девушка думала о Гоне, понимая, что и он чувствовал нечто похожее.
Гон оторвался от приготовления мяса и с беспокойством взглянул на Тэыль:
– Тебе было здесь одиноко?
– Было паршиво, потому что в случае чего я не смогла бы подтвердить свою личность. Спасибо, что забрал.
– Можешь подойти ко мне на минутку? – с совершенно серьезным лицом произнес император.
Тэыль поднялась со стула и подошла.
– Нужна помощь?
– Посмотри на меня, – приказал Гон.
Тэыль послушно повернулась к нему, а Гон склонил голову и стукнулся лбом о ее лоб.
– Хотел похлопать тебя по голове, но обе руки заняты, – ласково произнес Гон.
Его дыхание щекотало щеки, а лоб слегка ныл от удара. Девушка недовольно проворчала:
– Не думаю, что это у тебя впервые.
– Что? Отношения? Не смогла ничего найти обо мне на просторах интернета?
Тэыль убрала челку со лба и снова повернулась к императору:
– Где ты научился так хорошо готовить? Я думала, просто сваришь мне рамен[28].
– В прошлый раз тебе не понравилось.
– Понравилось. Поэтому и не поверила, что ты сам приготовил.
– Дама Но научила. Потому что еду, которую я приготовил сам, никому пробовать не нужно.
Тэыль чуть отстранилась, и Гон небрежно спросил:
– Видел среди твоих запросов в поисковике «принц Гым и Ли Рим».
В Корейской империи не найти человека, который не знал бы о предателе Ли Риме. Тэыль тоже без труда разобралась бы, что к чему: кто такой принц Гым – Ли Рим и что случилось той ночью двадцать пять лет назад. Она помрачнела.
– Ты и правда вырос хорошим человеком.
– Так ты наконец поняла, кто перед тобой.
Тэыль потупилась: тяжело говорить о душевных ранах. Должно быть, ему очень больно вспоминать ту страшную ночь. Для маленького ребенка это было слишком жестоко, одна лишь мысль о подобном вызывала у нее страдание. Кем стала бы она, если бы кто-то убил ее отца, а потом попытался задушить ее саму?
– Это мой ад и моя история. Мое тело заклеймил человек, которого охватила жадность. Он убил моего отца и хотел задушить меня. Я вырос на переживаниях дяди и слезах дамы Но. И именно поэтому она так строга с тобой. Не расстраивайся из-за этого.
Тэыль не знала, что сказать. На мгновение это показалось ей несправедливым, но она все понимала. Тэыль молча кивнула в ответ.
– Это все? Ты не хочешь обнять меня или хотя бы сказать, что хочешь обнять?
– Может, уже покажешь мне мое удостоверение?
– Только не говори, что…
– Мне пора возвращаться.
– Я тебя не отпущу. Ты должна жить здесь.
И тот, кто просил остаться, и та, кому оставаться было нельзя, – оба знали, что у каждого своя жизнь. Тэыль лишь отправилась в краткое путешествие, которого не смогли бы совершить другие. И у нее бы не вышло, если бы не Гон.
Его голос звучал все глуше:
– Я правда не отпущу тебя. Стоит мне приказать, и ты не сможешь уйти.
Гона захлестнуло отчаяние, которое передалось и Тэыль. Пусть многим людям он был небезразличен, многие заботились о нем, многим он нравился, но одиночество все равно не покидало императора. Тэыль огорчало, что человека, который мог бы избавить его от одиночества, не существовало в его мире ни двадцать пять лет назад, ни сейчас. Император считал ее своим нулем, и Тэыль осознала, что не прочь быть им для него.
Признаться, она не знала, что это значит. Она вообще многого не понимала, но, взглянув в его глаза, захотела просто согласиться. Ей было больно представить его в слезах: император Корейской империи был для нее наивным мальчиком, которого кто угодно мог обидеть.
Над горшочком с рисом вился легкий пар. Гон снял его с плиты и вместе с мясом и овощами поставил на стол перед Тэыль.
– Не торопись. Покажу удостоверение, когда поешь.
Она взяла ложку. Отчего-то та показалось страшно тяжелой, но ради этого человека девушка заставила себя зачерпнуть рис.
– Спасибо за шикарный ужин.
– Стейк и рис в горшочке – мое фирменное блюдо. Всем нравится.
И ему было чем гордиться. Тэыль не пришлось притворяться, что еда ей понравилась.
– Почему не спрашиваешь, для кого еще я готовил? Хотел заставить тебя ревновать.
– Мне она все равно не по зубам. Кем бы ни была эта девушка, она точно из этого мира, – наевшись, ответила Тэыль.
Каждый раз, когда она приоткрывала ему свое сердце, Гон чувствовал, что где-то прокололся. Он вынул из кармана удостоверение офицера полиции, которое хранилось у него двадцать пять лет, и положил перед девушкой.
– Носил с собой с тех пор, как ты пришла сюда. Не показывал, потому что боялся, что ты сразу захочешь сбежать. Но раз уж ты здесь, в моем мире, то должна взглянуть на него.
Тэыль быстро взяла удостоверение и со всех сторон изучила его. Выглядело оно изрядно потрепанным, но сомнений не было: это то самое удостоверение личности, с той самой датой – 11 ноября 2019 года, – которое ей недавно выдали в ее мире.
– Синий жакет, верно. Это мое удостоверение. Но как такое возможно? Как оно оказалось здесь двадцать пять лет назад? – озадаченно произнесла Тэыль.