— Роанар позаботился о подобающем облике каждого из нас? — спросил я dassa, когда мы неспешным шагом направились обратно к дому лекаря.
Ольциг укоризненно склонил голову.
— Если твоя старая одежда устраивала тебя больше, мог ее не сжигать, — прищурился он.
Я даже удивился. Не думал, что могу обидеть его подобным изречением.
— Я ведь задал невинный вопрос, господин мэтр, — нарочито учтиво произнес я. На лице монаха растянулась кривая улыбка.
— Знаю. Просто лучше не произноси этого таким тоном при Филисити. Уверен, она расстроится.
Я изумленно присвистнул, стараясь сдержать улыбку при мысли о том, насколько точно девушка, оказывается, оценила мои мерки.
— Так мне одежду выбирала Филисити?
— Да, — закатил глаза dassa, — только вот этого лучше тоже не произносить в доме лекаря. Это, вообще-то секрет.
Я прищурился.
— От меня?
— От Роанара.
Улыбку словно сдуло с моего лица. Ну, разумеется. Чувств барона к таирской колдунье ведь никто не отменял. Проклятье, и почему так происходит?
— Ясно, при Роне ни слова об одежде не скажу, — заверил и я тут же поспешил сменить неприятную тему, — Ольциг, можно задать вопрос?
— Конечно, — кивнул он. Похоже, что он не меньше меня хотел поговорить о чем-нибудь другом.
— Ты ведь свободно говоришь на древнем языке. Что значит слово "dahare"?
Ольциг улыбнулся одновременно скептически и ободряюще. Я невольно подумал, что без монашеской рясы в этом человеке просыпается слишком много язвительности.
— Решил пополнить словарный запас в единственном городе Солнечных Земель, где вообще не говорят на древнем языке?
Я закатил глаза. Альгран действительно в этом вопросе — идеальный для меня город. Здесь на древнем наречии не встретишь ни одной вывески, не услышишь ни одного слова. Выбирая новую столицу Миянна, похоже, руководствовалась принципом противоположностей. И если Лэс-Кэрр-Грошмор считался родителем и основателем древнего языка, то Альгран говорил только на международном.
— Просто ответь на вопрос, — нахмурился я, — и радуйся, что я безоружен, иначе уже бы научил тебя манерам.
Без оружия мне и в самом деле было немного не по себе. Но друзья предпочли оставить все в доме лекаря. А я, выйдя на крыльцо после пробуждения, даже не вспомнил об эстоке и кинжале.
Монах поджал губы.
— Ладно, прости. Этот образ, пожалуй, действительно не идет мне на пользу, — Ольциг добродушно улыбнулся и вздохнул, — это значит "спасибо". Dahare. А почему ты вдруг спросил?
Я пожал плечами.
— Вспомнил слово, перевод которого не знаю. Странно, что никогда не слышал его прежде от Дайминио. Разве священники в своих молитвах не благодарят Бога?
— Благодарят, — почти обиженно воскликнул Ольциг, — просто используют другое слово. Слышал, же, наверное: "Ie Ja, vekara heker pat jedian lerivii, pat bedta, pat pasa an sota mer fale Aridian Zolaz…"
Я нахмурился, напрягая память. А ведь действительно было что-то подобное. В день Вознесения Сына Божьего — первый день весны — Дайминио каждый год произносил похожие слова. Или даже те же самые. Но почему-то именно они запомнились мне меньше всего, оттого перевода я не знал.
— Слышал. Но, что это значит, понятия не имею.
Лицо Ольцига уже начало принимать насмешливое выражение, но, похоже, монах вовремя одернул себя, вспомнив о моем замечании, и остался невозмутим.
— Мы используем слово "благодарю" — "vekara". "Святой Боже, благодарим тебя за каждый день, за хлеб, за мир и покой во всех Солнечных Землях".
Я кивнул. Интересно, только мне кажется, что на древнем языке эти слова звучат более возвышенно, или это некая иллюзия таинственности, обусловленная тем, что я не знаю древнего языка?
— Dahare — разговорное слово, его использовали в повседневной беседе, — продолжал рассказывать Ольциг, — поэтому я и удивился, что ты вспомнил его именно сейчас, когда услышать его вряд ли мог. Ты слышал его от призрака в Лэс-Кэрр-Грошморе, верно?
Я огляделся по сторонам. Думаю, что какой-нибудь случайно прошедший мимо альгранец обязательно прислушается к беседе, в которой речь идет про призраков прежней столицы Миянны. Никто, по счастью, не обернулся в нашу сторону, но я все же решил предупредить Ольцига:
— Ты бы говорил об этом чуть тише, dassa.
Монах небрежно кивнул, в глазах его загорелся огонь.
— А что еще он говорил тебе? — с интересом прошептал он, проигнорировав мое замечание.
— Я ведь его не понимал, помнишь? — раздраженно переспросил я, и dassa недовольно поджал губы.
— Святой Боже, ну почему же древние знания достаются таким неучам? Постарайся хоть что-нибудь вспомнить.
Я скептически прищурился.
— Ты же просил никому об этом не рассказывать.
— Я — другое дело. Со мной это можно и даже нужно обсуждать, — важно заявил монах. Я вздохнул, вновь воскрешая в памяти нашу встречу с призраком в белых одеждах. Невольно всплыла мысль о том, что я обманываю dassa. Когда призрак переместил меня в день проклятия Лэс-Кэрр-Грошмора, я ведь практически полностью понимал его.
— Я хотел вмешаться в ход событий, но не мог. И призрак, — я понизил голос до шепота, — сказал мне, что я ничего не могу сделать, просто должен смотреть. И указал, куда нужно смотреть.
Ольциг прищурился.
— Как же ты его понял? — усмехнулся он. Я недовольно склонил голову на бок.
— На уровне жестов.
— А за что он тебя благодарил?
Я пожал плечами.
— Судя по всему, за избавление города от проклятия. Не знаю, Ольциг. Я же говорю, что толком не понял, что там произошло.
Монах разочарованно вздохнул. Плечи его досадливо опустились, лицо превратилось в гримасу самого несчастного человека на свете.
Мы к этому моменту почти достигли дома Нарьо. Я положил монаху руку на плечо и кивнул.
— Прости. Разумеется, если бы видение показали тебе, ты бы понял больше. Клянусь, я рассказал тебе все, что смог. Если вспомню что-то еще, обязательно дам знать, хорошо?
Юноша отличался удивительной способностью к быстрой перемене настроения. Лицо его заметно просияло, он согласно кивнул. Казалось, он счастлив от самого ощущения причастности к некой тайне. И неважно, сколько тайных знаний узнают ученики Ордена, ему хочется того же самого и здесь, хочется особенности, значимости.
Я невольно улыбнулся: все-таки этот юноша — будущий пятый мэтр Ордена — еще совсем ребенок.
Нарьо Эмса встретил нас на крыльце.
Посмотрев на дом лекаря издали, я понял, что изначально ошибся в оценке его размеров. Дом оказался большим двухэтажным строением с темной четырехскатной крышей. Он действительно был сложен из длинных толстых цельных бревен, где-то укрепленный каменными стенами. В отличие от большинства других домов Альграна, стены жилища Нарьо не были выкрашены в золотисто-бежевый, а сохранили цвет древесной коры.
Завидев нас, лекарь махнул рукой и расплылся в улыбке. Мы приблизились и учтиво кивнули, приветствуя гостеприимного хозяина.
— Вы как раз вовремя, — кивнул Нарьо, — проходите. Я приготовил ужин. Господин Мэнт сказал, что вы отправляетесь в путь завтра на рассвете, поэтому, я полагаю, вам не помешает подкрепиться.
— Вы очень добры, господин Эмса, — с искренней благодарностью сказал я.
За дверью мелькнула фигура Роанара. Барон на миг замер, увидев нас, но тут же качнул головой и отправился по своим делам дальше. Я пытался встретиться с другом взглядом и понять, что могло пойти не так за то время, пока я был без сознания. В том, что что-то действительно пошло не так, можно было даже не убеждаться лишний раз — злость Рона было невозможно не заметить.
Я вздохнул. Нужно улучить момент и поговорить с ним.
— Идем? — спросил Ольциг, вырывая меня из раздумий, тут же перейдя на шепот, — или ты думал еще что-то рассказать, пока…
Я тут же покачал головой. Хватит, пожалуй, на сегодня тайн.
— Нет, нет. Просто задумался. Идем.
В доме Нарьо была отдельная обеденная комната, чем может похвастаться не каждый эллский врач. Впрочем то, что альгранцы не бедствуют — давно известный факт. Миянна — вторая страна по добыче золота в Солнечных Землях после Чегрессии. Дирада, к слову сказать, на третьем месте, зато первая по добыче руды. Дирадская сталь, из которой сделаны оба моих клинка, известна на все Солнечные Земли и считается лучшей по качеству. Что ж, каждой стране — свои особенности.
К слову об особенностях. Возможно, суждения мои поспешны, но, насколько я успел заметить в костяной башне Лэс-Кэрр-Грошмора и в доме лекаря из Альграна, в Миянне принято не заставлять комнаты мебелью. Жилища оборудованы лишь самым необходимым.
В обеденной комнате Нарьо Эмса стоял лишь большой стол на двенадцать персон с соответствующим количеством стульев. Больше из мебели здесь не было ничего. Два больших окна, по бокам от которых, схваченные посередине широкими красными лентами, висели темно-серые, расшитые черными узорами шторы.
Нарьо оказался удивительно щедрым хозяином, приготовив ужин из восьми блюд на любой вкус. Кажется, в последний раз я видел подобное разнообразие только в Барии на приемах местной знати, когда выполнял свое предыдущее задание на побережье Сезортарга.
Блюда из птицы и рыбы, названия которых я даже не знал, различные гарниры, и даже мияннское вино. Лично я был поражен до глубины души. Казалось, из всех нас только Роанар воспринял подобный изысканный прием, почти как должное, хотя и проявил уважение, поблагодарив старого лекаря:
— Вы очень добры, господин Эмса. Спасибо вам за этот прекрасный ужин, — кивнул он хозяину дома.
— Вам все же не стоило так утруждаться, — смущенно добавила Филисити. Ей, похоже, учтивость Роанара, как и мне, показалась сухой.
Нарьо, похоже, ничего не заметил. Он расплылся в улыбке, склонил голову чуть на бок и махнул рукой.
— Бросьте, — небрежно отмахнулся он, — у меня не так часто бывают приемы. А теперь появился повод. В конце концов, не каждый день я встречаю людей, которым удалось победить кошмары Лэс-Кэрр-Грошмора. Мастер Лигг, мы с нетерпением ждем вашей истории. Ваши друзья так и не смогли рассказать, что произошло в Городе Костяных Башен.