Я буквально почувствовал на себе обжигающий взгляд dassa. Слава Богу, что на этот раз он не привлекал к себе внимание активной жестикуляцией, иначе этот взгляд заметил бы не только я. Может, Ольцигу стоило сразу крикнуть: "Только не раскрывай никаких тайн!", а то вдруг бы я не догадался и принялся бы за повествование о снятии проклятия? Да уж, декс меня забери, мои секреты в самых надежных руках…
Я вздохнул, незаметно кивнув монаху и, как ни в чем не бывало, посмотрел на лекаря.
— Не хотелось бы повторяться. Что уже успели рассказать мои друзья?
Послышался облегченный вздох девушки и арбалетчика. Что ж, нетрудно было догадаться, что Роанар и Филисити постараются изменить некоторые детали истории. В конце концов, Рон не спешил заявлять Нарьо, что он — Руан Экгард. Да и руки леди да-Кар не сияли зеленым светом, хотя погоду в Альгране явно можно было чуть подкорректировать. Она назвала свое имя, но о способностях решила умолчать.
— Они рассказывали о каких-то небывалых чудовищах, охотившихся на вас, и о толпе одержимых крестьян с вилами и факелами, — воодушевленно отозвался Нарьо.
Я едва удержался от кривой ухмылки. Толпа одержимых крестьян, значит? А небывалые чудовища — это, стало быть, дексы. Здесь могу согласиться: с постоянно меняющимися лицами они действительно были небывалыми чудовищами.
— Леди да-Кар также рассказала о вашей прекрасной идее, как миновать Лэс-Кэрр-Грошмор. И о вашей отваге, вы ведь единственный остались в сознании.
Я стесненно повел плечами, как будто новая одежда резко стала неудобной. Обычно вся отвага, о которой "ходят легенды" ограничивается условиями моей работы на Святую Церковь. За нее платят деньгами, а не восхищением. И на нее рассчитывают. Конечно, мне уже приходилось выручать людей в тех или иных ситуациях, но обходилось без хвалебных од в мою сторону, и это мне вполне устраивало. Иначе мне становится не по себе.
Как ни странно, от продолжения беседы в таком духе меня спас Роанар. Если его слова, конечно, можно назвать спасением…
— Что же у тебя был за кошмар, если ему удалось победить лучшего фехтовальщика Дирады? — спросил он, сделав большой глоток вина.
Филисити изумленно уставилась на него, но барон избегал взгляда девушки. Он, не отрываясь, смотрел на меня. Несколько секунд все молчали, и обстановка становилась гнетущей. Нужно было отвечать, причем так, чтобы вызвать как можно меньше дополнительных вопросов. Из всех здесь присутствующих я только Филисити мог рассказать свое предположение о том, что моим безликим кошмаром оказался Витокр Фэлл. Но лишь если мы останемся наедине.
— Это был мастер фехтования, которому я уступал, — пожал плечами я, не отводя глаз.
— А та женщина? — упорствовал Роанар, — которая кричала. И за которой ты бросился.
Мне оставалось только покачать головой. О ее личности у меня не было даже предположений.
— Я не знаю, кто она. Мой противник убил ее и принялся за меня.
— Один кошмар убивает другой кошмар, — скептически прищурился арбалетчик, вальяжно откинувшись на спинку стула, покачивая кубком с вином, — странно выходит. Если бы наши видения убивали друг друга, было бы, наверное, удобно, не правда ли, миледи?
Филисити шумно выдохнула и сверкнула на Роанара глазами.
— Да что с тобой такое? — прошипела она.
Нарьо непонимающе посмотрел на нас, но вопросов задавать не стал. Я чувствовал, что начинаю злиться, но старался сохранять самообладание. В конце концов, рано или поздно Рон вспомнит о манерах и возьмет себя в руки. На самом деле, я надеялся, что замечание Филисити хоть немного остудит пыл барона. Однако взгляд его, казалось, стал еще злее. Арбалетчик поднялся из-за стола, кивнул хозяину дома и, отчеканив слова: "прошу меня простить", вышел из обеденной комнаты.
— В чем дело? — обеспокоенно поинтересовался Нарьо, — я что-то не то спросил? Я ни в коем случае не хотел обидеть своих гостей…
Я прикрыл глаза.
Глупо столько времени отрицать очевидное. Роанар злится на меня из-за Филисити. Похоже, он, несмотря на зелье, которое принял, чтобы исчезла "толпа одержимых крестьян", запомнил то, что девушка поцеловала меня. И теперь мы с ним, получается, враги?
Нарьо ждал ответа, и я постарался успокоить его:
— Пустяки, господин Эмса, не принимайте на свой счет, — покачал головой я, — наш друг немного взволнован перед предстоящей дорогой. Как только отправимся, все будет хорошо. На чем мы остановились?
— На вашем кошмаре, — осторожно ответил Нарьо. Я небрежно пожал плечами.
— У моего кошмара не было лица. То есть, не было его черт. Похоже, я боялся, что рано или поздно просто найдется противник, которому я не смогу противостоять. И он сможет победить меня. Собственно говоря, он почти смог. Если бы не Ольциг, я бы уже умер.
Лекарь прищурился.
— Dassa говорил, что не сумел вылечить вас сразу.
Вместо меня на этот вопрос решил ответить монах. Он развел руками и заговорил так, будто объясняет нерадивому ученику совершенно очевидную вещь:
— Думаю, всему виной энергия проклятой земли Лэс-Кэрр-Грошмора. На город было наложено очень мощное заклятие. И оно стремилось забрать жизнь Райдера. Бороться с ним оказалось довольно трудно, но мне удалось пересилить проклятие.
Я улыбнулся и вопросительно кивнул.
— А как вы там оказались, господин Эмса?
Ольциг заметно расслабился и откинулся на спинку стула, поняв, что дальнейший разговор не раскроет никаких тайн Лэс-Кэрр-Грошмора "лишним ушам". Филисити все еще чувствовала себя неуютно после ухода Роанара, но без него обстановка за столом стала заметно легче.
Нарьо оперся на локти и заулыбался, чем снова сильно напомнил мне Дайминио. За эту треклятую поездку мы уже не раз бывали на волосок от гибели, и я все чаще вспоминал своего покровителя. Мне не доставало старика. Действительно не доставало. Пожалуй, впервые так сильно. Возможно, потому что первый раз у меня нет и толики уверенности, что я вернусь из Орсса. У меня нет даже уверенности, что я доберусь туда. А с каждой милей, приближающей нас к берегам Тайрьяры, происходит все больше странных вещей. Эти сны, мой безликий кошмар, эти совпадения со словами древней таирской песни, моя кровь, снимающая проклятие с Лэс-Кэрр-Грошмора. Хотел бы я, чтобы Дайминио был здесь! Он бы, наверняка, помог бы мне разобраться со всеми этими тайнами, растолковать эти знамения, будь они неладны…
— Я оказался там, потому что лорд Каста просил меня об этом, — отозвался Нарьо, вырывая меня из раздумий.
Ольциг удивленно подался вперед. Рука Филисити замерла у кубка с вином. А я едва сдержался, чтобы не присвистнуть. Так, выходит, Нарьо Эмса — не простой альгранский лекарь, а личный лекарь наместника Миянны? Это можно считать огромной честью. Насколько мне известно, лорд Шард Каста — самый мнительный из всех правителей в Солнечных Землях. Войти к нему в доверие — дорогого стоит. Я слышал, этот человек страшно боится, что его отравят, поэтому даже сам готовит себе еду и ест из той посуды, в которой готовил, причем, не отходя от нее ни на секунду с момента начала готовки и до окончания трапезы. В противном случае начинает готовку заново. Небывалая причуда для наместника.
— А вы умеете удивлять, господин Эмса, — наконец, сказал я, поняв, что пауза затянулась, — так вы личный лекарь правителя Миянны?
Нарьо лишь пожал плечами.
— По сути дела получается, что не только лекарь. Видите ли, вблизи Лэс-Кэрр-Грошмора мне приходится оказываться регулярно, потому что сын наместника — жуткий сорванец. Он все пытается испытать судьбу приключениями. Наверное, его бунтарский дух — некая насмешка над мнительностью лорда Каста. По счастью ангелы берегут этого юношу: с помощью мелких неприятностей ограждают от больших бед. Видите ли, Ийенн Каста не отличается ни ловкостью, ни хорошим здоровьем. Вот и приходится время от времени идти по его следам, кода Ийенну удается ускользнуть от стражи наместника. И оказывать необходимую помощь, если потребуется. Но мое положение в Альгране не оглашается. Вам я эту тайну раскрыл взамен вашей истории о Городе Костяных Башен.
— Мы не станем никому о вас рассказывать, господин Эмса, — заверила Филисити. Я лишь поддержал ее слова кивком: решил, что обещания благородной леди для Нарьо будет достаточно.
Ольциг заинтересованно подался вперед, опершись локтями на стол и положив голову на руки. Лицо его приобрело озадаченное выражение.
— Говорите, у юного лорда некрепкое здоровье? — спросил он, — почему же наместник не обратился к Ордену, чтобы ему прислали целителя?
Нарьо нахмурился, словно от укуса насекомого.
— Возможно, эти слова покажутся вам… резкими, dassa, — аккуратно заговорил он, — но лорд Каста… мнителен, и не хочет, чтобы в его дела вмешивались.
— Даже Орден, — добавил я, строго глядя на монаха. Ольциг посмотрел на меня так, будто я произнес грубейшее из ругательств. Но, похоже, наши с Филисити многозначительные взгляды заставили его промолчать.
— Мне было бы намного спокойнее, если бы вы никому не стали доносить на это, — прикрыв глаза, попросил Нарьо.
Ольциг снова обменялся со мной взглядами и кивнул.
— Мы обязаны вам, — вздохнул он, — да и цель у нас своя. Вмешательство в дела наместника Миянны не входило в наши планы.
— Вы ведь будущий мэтр, dassa, — наконец Нарьо произнес то, о чем догадался еще в начале знакомства с Ольцигом, — проводник.
Монах спокойно выдержал его взгляд. Лицо его сделалось спокойным и умиротворенным. Иногда слово "мэтр" действовало на него крайне положительно.
— Я узнал об этом не так давно, — пожал плечами Ольциг.
— Хочу попросить вас как мэтра, — серьезно продолжил лекарь, — сохраните это в тайне от ваших коллег. Я не пророк, конечно же, но чувствую, что добром это не кончится, если о недоверии лорда Каста к Ордену узнают.
Ольциг долго смотрел в глаза Нарьо, словно искал в них что-то. Затем коротко кивнул.
— Я даю вам слово, — сказал он.
Ужин можно было считать оконченным. К моему удивлению, dassa вызвался помочь Нарьо убрать со стола. Прислугу лекарь не держал, поэтому помощь молодого монаха была ему очень кстати. Я поинтересовался, не нужны ли еще одни руки на кухне, но Нарьо вежливо отказался.