Я недоверчиво качнул головой.
— Могу, если это необходимо.
— Это необходимо, — заверил барон Экгард, — полагаю, тебе известны особенности Альгранской дуэли?
Филисити ахнула, беспомощно взглянув на меня и тут же переведя взгляд на арбалетчика.
— Что? Дуэли? Рон…
— Это может прозвучать грубо, миледи, но я попрошу вас не вмешиваться, — отчеканил он, продолжая смотреть мне в глаза. Я качнул головой.
— Ты вызываешь меня на дуэль? — у меня вырвался нервный смешок, — а повод назовешь? Или мне самому догадаться?
Руан склонил голову, надменно продолжая глядеть на меня.
— Ты оскорбил честь леди да-Кар, и должен ответить за это. Пусть нас рассудит смерть, — заявил он.
Я мельком взглянул на Филисити. Недоумение, оцепенение и злость — вот, что сейчас испытывала девушка. Зная ее способности, я решил, что оцепенение сейчас нам только на руку. Иначе она могла бы закатать в землю нас обоих.
— Филисити, прошу, оставь нас, — вежливо попросил я.
— Но Райдер, это же безумие! Рон, я заявляю: никакого оскорбления чести не было!
Я прикрыл глаза. Бесполезно. Руан произнес слова, после которых, по альгранскому обычаю, отказ от дуэли сразу же карается смертью.
— Филисити, уходи. Сейчас, — строго сказал я. Девушка стояла на месте.
— Иди к дексу, Лигг! — воскликнула она, — я с места не двинусь, пока вы не прекратите этот фарс!
На моем лице невольно растянулась кривая улыбка.
— Альгранская дуэль ведется на мечах, — глядя в глаза барону, сказал я, — ты ведь это знаешь?
— Знаю.
— Тогда должен понимать, что предлагаешь. Чтобы нам с тобой сражаться, тебе нужно стрелять из арбалета, а мне отбивать твои стрелы клинком. В противном случае это чистое самоубийство.
Роанар неприятно ухмыльнулся.
— Ты не неуязвим, Райдер, — холодно произнес он, — бедой многих воинов была излишняя самоуверенность.
Я кивнул на его изуродованную отцовским клинком руку, затем снова посмотрел в лицо, остановив взгляд на шраме.
— Слова знающего человека, как я погляжу.
В глазах барона мелькнула ярость.
— Райдер Лигг, я избавляю тебя от присяги верности, которую ты дал. На всякий случай. Чтобы это не мешало тебе драться. Я буду ждать тебя на арене через два часа.
— Рон, не смей! — воскликнула Филисити.
Небо рассекла стрела молнии, за которой тут же послышался оглушительный громовой раскат. От всплеска магии у меня едва не перехватило дыхание. Роанар остался невозмутим. Он ждал моего ответа.
Я вздохнул и кивнул, поджав губы от досады. Нехорошо все получается, ох, нехорошо!
— Я принимаю твой вызов.
— Райдер, ради Бога! — всплеснула руками Филисити, — вы же это не всерьез? Прекратите!
— До встречи на арене, — отчеканил Роанар и, повернувшись к нам спиной, вошел в дом лекаря.
В доме раздавались возмущенные возгласы Филисити. Я не старался разобрать, что и кому она говорит. Стоило мне остаться одному и войти в комнату, которую Нарьо отвел мне, пока я был без сознания, как накатила злость. Она захватила меня, поглотила с головой, и, казалось, сейчас просто должна появиться ответная волна. Я сам себе напоминал воды Фальгертарга, бушующие и разрушительные. Хотелось, если не сорваться на случайном прохожем, то хотя бы схватить первый попавшийся предмет и швырнуть его в стену, чтобы тот разлетелся с треском. А потом еще один и еще. Останавливало меня только то, что я находился в доме Нарьо Эмса, и вряд ли гостеприимный хозяин хоть чем-нибудь заслужил, чтобы я портил его имущество.
Я попытался унять злость, мерно вдыхая и выдыхая. Кулаки стискивались от злости до мелкой дрожи. В конце концов, рука сорвалась и с силой врезалась в подушку, поднимая редкое облако пыли.
— Проклятье! — прошипел я, садясь на кровать и обхватывая голову руками. Руки принялись взъерошивать волосы, словно это могло помочь придумать, как выпутаться из этой ситуации. Готов поспорить, Роанар успел заявить о нашей дуэли на арене, раз готов сражаться уже через два часа.
Дверь шумно распахнулась, и Филисити вошла в мою комнату, словно ураган. Несмотря на магический всплеск, влетевший в помещение вместе с девушкой, я продолжал сидеть, не поднимая головы.
— Я привела его, — возвестила она.
Всего на миг я поддался надежде, что слова девушки подействовали на арбалетчика, он решился отменить эту глупую дуэль, и теперь мы можем бежать из Альграна, пока нас не хватились. Однако рядом с колдуньей стоял Ольциг. Его круглое лицо словно осунулось и постарело: юноша побледнел, приблизившись ко мне.
— У dassa есть план? — усмехнулся я.
— Я думал, он есть у тебя. И я всеми силами готов тебе помочь, — кивнул монах, — могу пойти и оглушить Роанара магией прямо сейчас. Увезем его из Альграна…
— И что потом? — холодно перебил я, — будем держать на привязи, как Армина Дожо?
Филисити не видела Армина, однако, похоже, вспомнила о нашем прошлом предполагаемом проводнике в Орсс из моего с королем разговора, который передал ей Язычник.
— Зачем держать Роанара на привязи? — непонимающе качнула головой девушка. Я окинул ее взглядом, от которого даже буря магии внутри нее слегка поутихла. Лицо Филисити посерьезнело, она ждала моего ответа.
— Потому что Руан все равно устроит эту дуэль. В Альгране или нет, ему все равно. Он этого хочет.
Колдунья нахмурилась, глаза заблестели. И сейчас мне было, ей Богу, не до того, чтобы ее обнадеживать или успокаивать.
— И что же ты намерен делать? — осторожно поинтересовался dassa.
— Ты же не собираешься действительно принимать этот бой? — Филисити почти угрожающе сдвинула брови.
— А что мне, по-твоему, делать?! — воскликнул я, вскакивая с кровати. Друзья отшатнулись от меня, словно я нес в себе некую угрозу. Это немного остудило мой пыл, я шумно выдохнул, беря себя в руки, и переспросил уже тише, — что я должен делать?
Ответа не последовало, и я повернулся к столу, где лежали мои защитные перчатки из толстой кожи с прозрачной вставкой, чтобы было видно метку Святой Церкви. Я мельком взглянул на свое оружие, стоящее в другом углу комнаты. Даже если я не буду использовать кинжал, у меня очень хорошая реакция, достаточная скорость и тяжелый клинок. Рон не владеет длинным мечом. И даже если на арене выдадут одинаковое оружие, барон Экгард — плохой фехтовальщик, он и сам это признает. Как бы самоуверенно это ни звучало, против меня у него нет шансов.
— Давайте просто уйдем без него! Тогда все останутся живы… — отчаянно предложила Филисити, но тут же поняла, что сказала, переосмыслила это и устало закрыла руками лицо, опустившись на стул, — проклятье, это все моя вина!
— Неправда. Не ты меня на дуэль вызвала, а Рон, — качнул головой я, подходя к девушке и мягко кладя руку ей на плечо. Филисити убрала ладони от лица и посмотрела на меня.
Ольциг озадаченно сложил руки на груди.
— То есть ты убьешь его?
Я хмыкнул, понимая, что никто даже не предполагает, что может случиться наоборот. Однако вопрос монаха тут же кольнул меня в сердце острой иглой. Я тяжело вздохнул.
— Правила альгранской арены тебе известны?
— Да.
— Тогда не задавай глупых вопросов.
Ольциг нахмурился и резко выдохнул, злясь на меня за строгие интонации. Филисити, всплеснув руками, поднялась со стула.
— Как же так?! Выбраться живыми из Лэс-Кэрр-Грошмора, чтобы Роанар умер на арене Альграна на никому не нужном поединке! — воскликнула она обличительным тоном, словно обвиняя меня.
— Ты думаешь, мне этого хочется?! — воскликнул я, снова повышая голос, — я не хочу убивать Рона, но не я выбрал Альгран и не я требовал дуэли. Я пытался вразумить его, ты ведь слышала! И ты пыталась, но ничего не вышло.
По щеке Филисити скатилась слеза, и девушка упорно принялась тереть глаза и поднимать взгляд к потолку, чтобы не заплакать.
Я нахмурился. Женские слезы — сильнейшее оружие. Лично меня это вводит в ступор, сразу хочется сделать что угодно, чтобы это прекратилось. Я подошел к девушке, дотронулся до ее щеки. Сейчас мне было плевать, насколько это фамильярно с моей стороны.
— Послушай, я присягал Руану на верность. Я жизнь готов отдать, чтобы спасти его, он мой друг и боевой товарищ. Стал им с тех пор, как мы познакомились. Но я не готов умирать по его прихоти, Филисити. Если он хочет альгранской дуэли, пусть отвечает за свои слова и желания.
Девушка зажмурилась и всхлипнула. Упрямые слезинки снова просочились из-под сомкнутых век. Я стер их рукой и подождал, пока Филисити снова посмотрит мне в глаза.
— Я обещаю тебе, что если появится хоть малейшая возможность избежать смертей, я это сделаю. Но если выхода не останется, мне придется убить Руана.
Филисити задрожала, и я прижал ее к себе, погладил по волосам. Девушка уткнулась мне в плечо, давая волю слезам и отчаянно сжимая кулаки на моих рукавах.
Ольциг занес руку над ее головой, короткая золотая вспышка сорвалась с его пальцев, и девушка безвольно осела в моих руках.
Я даже разозлиться толком не успел. Ольциг сложил руки на груди, лицо его оставалось серьезным.
— Пусть лучше поспит пару часов. Такая сильная колдунья, как она, своими эмоциями может навредить.
Я растерянно помотал головой, поднял девушку на руки и положил на постель. Трудно было понять, что я чувствую сейчас: злость, растерянность, желание все исправить, нежелание сражаться с Роном — все перемешалось.
— Так ты ее усыпил?
— Сон — лучшее лекарство от душевных переживаний, — пожал плечами dassa, — я подумал об этом, и попытался применить это на ней. Исцелить от душевной боли. И сработало.
Я оценивающе кивнул. Похоже, Ольциг совершенствует свои навыки целителя.
— Интересный прием. Ты молодец, правда. Свистнешь мне, когда научишься воскрешать мертвых? Через пару часов это бы пригодилось.
Монах грустно посмотрел на меня, сдержав обиду за этот сарказм. Я направился к выходу.
— Ты куда?