Девушка колебалась несколько секунд, не отрывая от меня взгляда и закусывая нижнюю губу. Затем приняла решение и кивнула.
— Положите его на кровать, — скомандовала она, — затем все вон.
— Тебе помочь? — спросил монах, серьезно глядя на колдунью.
— Нет. Я хочу, чтобы в комнате не было никого. Делайте, как говорю, и уходите.
Я снова провалился в забытье. Помню, как меня перетащили на кровать. Я, кажется, пытался сопротивляться. Что-то во мне не хотело никакого вмешательства. Чувствовал над собой свет, изредка выныривая из вездесущего жара, и вновь проваливался туда глубже.
Лицо Филисити расплылось, и вот я уже вижу, как надо мной склонилась Литиция. Ее губы растянуты в легкой улыбке. Она что-то говорит мне, а я отвечаю что-то, но не слышу себя. Слышу, как говорю Виктору Фэллу: "ты убил ее", но на самом деле это говорит лесной дикий пересмешник, и у меня его рыжие глаза. Я пересмешник. Я никогда не стану одним из них…
… одним из кого?
Вижу Лэс-Кэрр-Грошмор, полный людей. Мертвых людей. Они благодарят меня за спасение. Dahare, perrian numjette. И я, кажется, понимаю, что они говорят. Впервые понимаю. Но я не такой! Я никогда не хотел таким быть.
Возражаю им что-то и, наконец, проваливаюсь в холодную густую темноту. Последнее, что я слышу, это плач Филисити надо мной и слова, что я ее предал.
Голова была тяжелой, словно туда, пока я спал, залили металл и успели остудить. Глаза болели и с трудом слушались, но я заставил себя поднять веки и с недовольным стоном сел на кровати, приложив руку к тяжелому, словно с похмелья, лбу.
В том, что вчерашнее происшествие было сном, я разубедился сразу. Напротив моей кровати сидела Филисити с ничего не выражающим лицом, а на коленях у нее лежал заряженный арбалет Роанара. Рука девушки замерла на спусковом крючке. Левая ладонь была перевязана светлым лоскутом ткани, на котором запеклась кровь.
— Замри, — скомандовала она, — и без глупостей, иначе я за себя не отвечаю, клянусь.
Повторять было не обязательно. Я и без того замер. В шоке от того, что перед собой вижу. Еще никогда эта девушка не смотрела на меня так холодно и отстраненно, словно между нами не просто ничего не было, а я был ее заклятым врагом.
Я осторожно поднял руки, показывая, что никаких глупостей делать и не собираюсь. Казалось, пока я спал, мир успел сойти с ума.
— Хорошо. Не двинусь. Объяснишь, в чем причина?
Я коротко кивнул на арбалет, чем, похоже, только больше разозлил девушку. Она угрожающе сдвинула брови, рука увереннее легла на спусковой крючок арбалета.
— Ты и теперь будешь притворяться? — воскликнула она, — да если бы не то, количество вопросов, которые у меня остались, ты был бы уже мертв!
Да уж, так себе начало разговора. Чем же таким я успел провиниться, что леди да-Кар вздумала убить меня?
— Что со мной было? — тихо спросил я, понимая, что вряд ли диалог получится нормальным. Придется выведать максимум и вычленить это из ожидающих меня обличительных фраз и оскорблений, если все именно так плохо, как мне кажется.
— Не знаю уж, как ты сумел обмануть Бетани, — невесело усмехнулась Филисити, — но от отвара Эвлорис не уходил еще ни один дексов выродок.
Я нахмурился.
— Отлично! Объясни хотя бы, почему я вдруг стал дексовым выродком! А то я что-то в толк не возьму, что такого успел натворить.
Вместо прямого ответа она коварно прищурилась и произнесла:
— Otra de Perrian Numjette tehara mer travarii de Tajr'jara.
Словосочетание "Perrian Numjette" пробило меня до дрожи, но я не спешил этого показывать. В сложившейся ситуации неизвестно, какое мое знание или слово заставит колдунью выпустить в меня арбалетный болт.
— Ты издеваешься?! — воскликнул я, — что это значит?
— Сам мне скажи, — обвинительно бросила Филисити.
— Да я понял только слово "Тайрьяра"! Кто из нас двоих здесь знает древний язык?
— Как выяснилось, оба, — холодно ответила девушка, и я замер, проглотив пришедший на ум ответ. Мое лицо нахмурилось, я посмотрел прямо в глаза колдунье, и она с легкостью выдержала взгляд. Я молча ждал хоть каких-то объяснений. Филисити вновь невесело усмехнулась, вопросительно качнув головой, — ну что, perrian numjette, поговорим?
— Я не понимаю, почему ты меня так называешь, но для разговора я открыт. Объясни только, в чем дело.
Мой тон остался на удивление спокойным, хотя сердце стучало, как бешеное. В глазах Филисити блеснули слезы. Она сморгнула их и вновь сделалась холодной и неприступной.
— Что ж, хорошо. Поиграем по твоим правилам. В тебе темная кровь. Так понятнее? Теперь мы об этом знаем, твой обман раскрыт. И ты сказал, что "Родитель темной крови", то есть Отр, "ждет на берегу Туманной Реки". А теперь позволь мне спросить… — она помедлила, непослушные слезы все-таки потекли из глаз, и я невольно посочувствовал девушке, — зачем ты все это разыграл? Неужели, у вас, орссцев, вообще нет сердец?
Я вздрогнул. Орссец?
— Да очнись же, Филисити! Какой из меня орссец?
— Хватит! Врать мне! — истерично воскликнула она. Рука дрогнула, послышался щелчок тетивы.
Тело сработало быстрее, чем я сам понял, что делаю. Уже в следующую секунду я держал арбалетный болт в руке, не дав ему достичь моей груди.
Филисити ахнула, вскочила со стула и отшатнулась от меня, словно я был опаснейшим из монстров. Правда, неизвестно, кто был шокирован моим действием больше. Я и раньше замечал за собой быстроту реакции, но чтобы настолько…
— Ie Ja, sara fer! — шепнула колдунья, и от нее эти слова было слышать особенно дико. Я отбросил арбалетный болт в сторону, качнул головой и вновь поднял руки, показывая, что безоружен.
— Филисити, погоди! — воскликнул я, почти умоляюще, — хочешь, расстреливай меня, хочешь, сжигай, но сначала расскажи по порядку, с чего вдруг из дирадского наемника Святой Церкви я за одну ночь превратился в орссца с темной кровью! И что это, декс ее забери, значит? Я понятия не имею, клянусь!
Мы замерли, глядя друг другу в глаза, слышалось частое дыхание обоих. Несколько секунд Филисити изучала меня, словно пыталась прочесть, как это делала Бетани.
— Ты действительно не знаешь? — выдохнула она, недоверчиво глядя мне в глаза.
— Да, — осторожно кивнул я, продолжая держать руки на виду, — и умоляю тебя объяснить. Пожалуйста.
Колдунья склонила голову, ее глаза снова охладели.
— Хорошо. Но сначала ответишь на некоторые вопросы. Только честно, — тихо и серьезно произнесла она, — они простые. И от них будет зависеть то, как пойдет дальше наш разговор. Согласен?
— Согласен.
— Поклянись, если для тебя существует хоть что-то святое…
Я достал из-под рубашки нательный крест, который подарил мне Дайминио и кивнул, глядя на девушку со злостью за проявленное недоверие и несправедливость.
— Клянусь.
— Хорошо. Можно хотя бы начать узнавать правду. Итак, Райдер Лигг — это хотя бы настоящее твое имя?
Вопрос повис в воздухе. Она могла задать любой другой, но задала этот. Я знал, какой ответ могу дать, и какой Филисити ожидает услышать. Все бы отдал за то, чтобы они не совпадали, но я поклялся сказать правду. Заранее представляя, в каком свете это меня выставит, я вздохнул и ответил:
— Нет.
Повисло молчание. Девушка прикрыла глаза, с трудом подавляя слезы. Казалось, мой ответ стал для нее настоящим ударом.
— Как же тебя называть? — заставив себя успокоиться, спросила она — снова холодно и отстраненно.
— По-прежнему, — поспешил заверить я, — мое имя действительно ненастоящее, но другого все равно нет.
Взгляд Филисити чуть смягчился, хотя до прежней теплоты ему было далеко.
— Кто ты? — спросила она, и голос зазвучал тоньше. Я умоляюще посмотрел на нее, и лицо девушки вновь стало строгим, — это простой вопрос.
— Не настолько простой, как ты думаешь, — усмехнулся я.
— И все же тебе придется ответить. Никаких отговорок про наемника Святой Церкви. Только правда.
— Это правда, — невесело усмехнулся я.
— Тогда кем ты был до того, как им стать? — закатив глаза, процедила сквозь зубы девушка.
Я вздохнул. Вот уже шестнадцать лет я никому прямо не отвечал на этот вопрос. Открещивался от него, как мог. Но от прошлого нельзя убежать, каким бы далеким оно ни было.
Мы с колдуньей снова столкнулись взглядами, и неизвестно, кто на кого смотрел более многозначительно…
— Я не помню.
Вновь повисло молчание. Глаза девушки удивленно расширились, и она недоверчиво прищурилась, глядя на меня, пытаясь оценить услышанное. Похоже, она ожидала чего угодно, но не этого.
— То есть как?..
И я рассказал ей все. Это было 16 лет назад…
«— Он выживет? — услышал я над собой сквозь непрерывную боль в голове.
Я не сразу понял, понимаю ли слова, которые произносятся вокруг. Но, кажется, я знал этот язык. Странное чувство. Сейчас все чувства были странными и словно бы первыми, хотя одновременно знакомыми. Единственным, что казалось привычным и вездесущим, была головная боль.
— Его принесло течением. В сознание не приходил, но дышит еще. Цепляется за жизнь малец. Мы подумывали избавить его от страданий, но когда услышали, что вы приезжаете…
— Подождите минуту, — зазвучал другой голос. Тоже мужской, только более надтреснутый и глухой.
Мне вдруг стало тепло и приятно. Боль, которая сопровождала меня, сколько себя помню, вдруг начала отступать, а сознание — проясняться. Я открыл глаза, и надо мной склонилось два человека. Один из них был полным с густой черной бородой и удивительно красной кожей лица. Второй был намного старше, волосы его уже посеребрила седина, он улыбался добродушной щербатой улыбкой, голубые глаза сверкнули юношеским задором, так мало сочетавшимся с его внешностью. Я приподнялся, недоуменно разглядывая незнакомцев, особенно старшего.
— Привет, — просто поздоровался он и протянул ко мне руку.