– Прошу вас, дорогая. Здесь – все самое лучшее.
Надежда принесла бумагу с карандашом и села рядом. По счастью, Ольга Петровна хорошо знала, чего хочет, и быстро определилась с тканью, а затем и с моделью платья.
– За две недели сошьете? – спросила она.
Застигнутая врасплох, Надежда собралась отказать, однако Ираида Самсоновна опередила ее, ответив:
– Конечно, сошьем!
Надежда выразительно взглянула на мать, но та отвела глаза. Калмыкова посмотрела на часы:
– Будете обмерять?
На этот раз Ираида Самсоновна посмотрела на дочь, словно призывая не вспоминать инцидент в закройной у Соколова.
– У нас уже есть ваши мерки, – сказала Надежда.
– Теперь мне нужно идти. – Калмыкова взяла свою сумочку.
Все трое встали и, учтиво переговариваясь, направились к выходу. Там распрощались, и едва за Калмыковой хлопнула дверь, Ираида Самсоновна схватила Надежду и потащила к окну:
– Ты ужасно выглядишь! Что у тебя случилось?
– Дэпээсники остановили. – Надежда не придумала ничего более страшного, чем то, что случилось на самом деле.
– Ну, это все ерунда… Остановили, проверили документы, и поехала дальше. Слава богу, я научила тебя держать документы в порядке.
– А как же сумка с кокаином? – поинтересовалась Надежда.
– Надеюсь, ты шутишь?
Она опустила глаза:
– Конечно, шучу.
Ираида Самсоновна собрала кузнецовские чашки и составила их на поднос.
– Фридманович не звонил? Что по договору? Нет изменений?
– Он не звонил, – ответила Надежда. – Но у меня самой появилась одна идея.
– Насчет договора?
– Как упростить себе жизнь.
– Так-так… – Ираида Самсоновна уселась на диван и приготовилась слушать.
– У нас уже есть утвержденные эскизы. Скажи Соколову, чтобы срочно изготовил стандартные лекала на все основные размеры. Если нужно, подключи к работе Тищенко и Карклиню. Все это нужно скроить и сшить, даже если придется перенести уже назначенные примерки.
– С Соколовым говорить не хочу… – сказала Ираида Самсоновна и отвернулась.
– А я не спрашиваю, хочешь или нет! В конце концов, ты заварила всю эту кашу!
– Этот человек обидел меня…
– Он обидел тебя не один, а вместе с Калмыковой, но что-то я не заметила, чтобы ты на нее обижалась. Ты – хорошая актриса, когда тебе выгодно, можешь пренебречь обидами и условностями.
– Сердца у тебя нет… – проронила Ираида Самсоновна. – Никто так больно не ранит, как самый близкий человек.
– Вот-вот… Советую скорее помириться с Соколовым. Ваша ссора мешает делу.
– Но ты не изложила сути своей идеи.
– Ты сбила меня с мысли… – Надежда мягко прошлась по ковру и остановилась напротив матери. – Мы не станем обмерять каждую девочку. Мы просто подберем для каждой подходящий размер. Уверена, что в девяноста пяти случаях из ста это получится. Оставшиеся пять процентов отошьем путем внесений поправок.
– Но как это увязать с договором? Там черным по белому написано про индивидуальный пошив.
– Смотря что назвать индивидуальным пошивом, – уверенно проговорила Надежда. – Наше дело шить, а все остальное – работа Фридмановича.
– Он уже знает?
Надежда взяла с дивана свою сумочку и направилась к лестнице:
– Сейчас ему позвоню.
– А это неплохая идея… – сказал Марк, выслушав Надежду по телефону. – То есть я бы сказал, блестящая. Ты не поверишь, но я думал в том же направлении. Отныне это только вопрос трактовки двух пунктов договора, и, считай, дело в шляпе. Я, как ты знаешь, в этом поднаторел.
– Помнишь, что говорил Сатана в фильме «Адвокат дьявола»? – спросила Надежда.
– Нет, не помню.
– Тщеславие – мой самый любимый грех.
– Ах-ха-ха! – рассмеялся Марк. – Умеешь ты пошутить.
– Жду от тебя звонка.
– Долго не задержусь!
Надежда отключилась, и ей тут же позвонил Протопопов:
– Надежда Алексеевна, не могли бы вы спуститься к нам в оперативную комнату?
– Что-нибудь случилось? – с тревогой в голосе поинтересовалась она.
– Здесь Тищенко. Он просит, чтобы вы непременно сюда пришли.
– Сейчас буду! – Надежда сбежала вниз по лестнице и через минуту ворвалась на склад фурнитуры. Там, кроме Протопопова и Тищенко, за столом сидели Астраханский и Анастасия Кириллова.
– Я пришла, – для чего-то сообщила она, как будто и без того не было ясно.
– Присаживайтесь, – распорядился Протопопов и обернулся к Тищенко: – Ну, вот вам Надежда Алексеевна. Так о чем вы хотели нам сообщить?
– Это касается покойного Фугенфирова…
– Я уже догадался.
– Когда я еще тут работал… – начал Анастас Зенонович и тут же уточнил: – Имеется в виду, до ареста. Он приходил ко мне по крайней мере два раза.
– Зачем? – спросил Протопопов.
– Мы не могли договориться по сумме, а ему нужны были деньги.
– Это что же?.. – возмутилась Надежда. – Вы устроили здесь проходной двор?
– Прошу прощения, Надежда Алексеевна. В то время у меня не было другого выхода.
– Продолжайте рассказывать, – напомнил Протопопов.
– В один из своих визитов, кажется – в первый, Фугенфиров пришел ко мне сам не свой.
– Почему?
– Он сказал, что встретил привидение.
– Так и сказал?
– Если быть точным, он сказал так: привидение из далекого прошлого.
– Это было в ателье или где-то еще?
– Именно в ателье, я в этом уверен.
– Откуда такая уверенность?
– Он вышел в туалет и вскоре вернулся.
– Еще что-нибудь сказал Фугенфиров?
– Сказал, но только в следующий свой визит.
– Что именно?
– Ателье Надежды Раух для него стало кормушкой.
– И что это, по-вашему, значит? – спросил Астраханский.
– Фугенфиров встретил здесь кого-то, кого бы мог обирать так же, как и меня.
– Вы хотели сказать – шантажировать?
– Именно так.
– Не знаете, о ком шла речь?
– Нет, не знаю.
– Даже не догадываетесь?
– У меня в те времена и без того было много забот. И вы это знаете лучше других.
– Вспомнили об этом когда?
– После того как поговорил с Надеждой Алексеевной. А позвал ее для того, чтобы доказать: ателье для меня – родной дом.
Последняя фраза Тищенко была неуместной, отчего Надежде стало неловко.
– Я могу идти? – поинтересовалась она.
– Нет, подождите, – сказал Протопопов. – А вы, Тищенко, идите работайте. Когда будет нужно, вас позовут.
Подождав, когда за Тищенко захлопнется дверь, Надежда сказала:
– Ума не приложу, кого он имел в виду.
– От вас этого и не требуется. Прошу вас выяснить дату визита Фугенфирова.
– Это несложно сделать, – пообещала Надежда. – День оформления заказа у нас фиксируется, как и дни всех примерок.
– Проверьте свои записи, журналы или что там у вас еще… Разберитесь, кто из ваших заказчиков приходил в ателье в то же время. Короче, с кем, хотя бы гипотетически, мог встретиться Фугенфиров.
– Я посмотрю. А как же быть с работниками ателье?
– Этим уже занимаемся.
– Фугенфиров сказал, что встретил призрака из прошлого, – неожиданно заговорил Астраханский.
– Из далекого прошлого, – уточнила Надежда.
– Так говорят, когда вспоминают юность.
– Значит, этот призрак уже немолодой человек, – довольным голосом резюмировал Протопопов. – Молодец, Лева! Имея в виду такое предположение, ограничим возраст поиска пятьюдесятью годами.
– Лучше пятьюдесятью пятью, – сказал Лев. – Десять лет – целое поколение. Если предположить, что этот человек из юности Фугенфирова, в те времена он был еще ребенком.
– С меньшей долей вероятности может быть всякое, – сказал Протопопов. – Однако я с тобой соглашусь: ищем человека старше пятидесяти пяти.
– Среди работников ателье немного таких, – вставила Надежда. – Всего несколько человек, в том числе моя мать и Валентин Михайлович Соколов. Надеюсь, их проверять не станете?
– Они ничем не отличаются от всех остальных, – сказал Протопопов.
– Мне это не нравится!
– Мне тоже. Но ничего не поделаешь. Работаем непредвзято – это наш долг. Сколько, кстати, Карклине лет?
– Больше сорока. Кажется, сорок семь.
– Ах как жаль…
– Чего?
– Очень уж она неприятный человек, – улыбнулся Иван Макарович. – Вот увидите, когда мы найдем убийцу, им окажется милейший, симпатичный человек, на которого никто не подумал. Такова подлость жанра!
Глава 20Один из его ребят
Виктория принесла в гостиную журнал учета примерок годичной давности. В компьютере этих файлов уже не было, а журналы сохранились – выбросить их у Ираиды Самсоновны руки не доходили. И это обернулось большой удачей.
Виктория уселась на диван напротив Надежды и, перелистывая страницы, спросила:
– Смотреть за прошлое лето?
– Ищи фамилию Фугенфиров. Он приходил к Тищенко.
Открыв нужную страницу, Виктория сказала:
– Вот, нашла. У Тищенко он был дважды: седьмого и десятого июля.
– Теперь посмотри, кто из клиентов был на примерках в это же время.
– В обеих гостиных?
– Да. И в мужской, и в дамской.
– Из мужчин никого. Вот… – Виктория ткнула пальцем: – Примерка у Каракозова была спустя четыре часа. Вряд ли они встретились.
Понаблюдав за администратором, Надежда заметила:
– Вы пополнели.
Та смутилась и одернула блузку:
– Нужно сходить в спортзал.
– Какой у вас срок? – неожиданно поинтересовалась Надежда.
– Три месяца, – призналась Виктория. – Давно хотела сказать, но когда представлю, как отреагирует Ираида Самсоновна…
– Иметь ребенка – большое счастье.
– Спасибо, Надежда Алексеевна. – Виктория с облегчением выдохнула: – Теперь вы знаете, и я буду спокойна.
– Обязательно скажите Ираиде Самсоновне, с какого дня искать вам замену.
– Да у меня язык не повернется…
– Рано или поздно ваше положение станет заметным. Лучше это сделать сейчас. Так всем нам будет спокойнее. – Надежда бросила взгляд на журнал: – А что там с женщинами? Кто из клиенток приходил в ателье одновременно с Фугенфировым?