– Ну вот: была примерка у Балыковой.
– Надо же… – вырвалось у Надежды.
– Что-нибудь не так? – поинтересовалась Виктория.
– Для меня это неожиданность. Возможно, был кто-то еще?
– Нет, никого.
– Спасибо, – поблагодарив Викторию, Надежда напомнила: – И все-таки поговорите с Ираидой Самсоновной. Так будет правильно.
Прежде чем зайти на склад фурнитуры, Надежда постучала в дверь, как будто не была здесь хозяйкой.
Ей тут же ответили:
– Заходите!
На этот раз в комнате были только Протопопов и Анастасия Кириллова, которая, как всегда, сидела за ноутбуком.
– Что-нибудь прояснилось? – спросил Протопопов.
– Виктория проверила записи в журнале учета примерок. Фугенфиров мог встретиться только с одной заказчицей.
– Кто такая? Как звать?
– Балыкова Елена Бориславовна, богатая женщина, владелица сети супермаркетов.
– Вот оно как… – Протопопов ненадолго задумался и потом спросил: – Нормальные люди у вас обшиваются? Куда ни ткни – одни толстосумы.
– Что делать, такое уж у нас ателье.
– Какого она возраста?
– Ей за пятьдесят.
– А если точнее?
– Паспортных данных у клиентов мы не запрашиваем.
– Адрес регистрации?
– Этим тоже не интересуемся. На дому примерок не делаем.
– И это очень печально! По Москве таких Балыковых сыщется не меньше сотни.
– У нее редкое отчество.
– Даже если десяток… Что с того? – спросил Протопопов.
– Среди этих десяти будет только одна владелица сети супермаркетов, – сказала Надежда и заметила: – Мне кажется, вы капризничаете.
– К сожалению, вы правы, уважаемая Надежда Алексеевна. Я рассчитывал на то, что вы притащите мне список клиентов, среди них уж точно будет убийца. А тут – одна-единственная бабенка. Что, если это не она? Хрясь! И ниточка лопнула. А другой у нас нет.
– Примерки назначаются так, чтобы клиенты не пересекались.
– Но ведь пересеклись? Факт налицо!
– Имеете в виду Фугенфирова и его привидение? Вот вам Балыкова. Пожалуйста, проверяйте.
– А вы, значит, в сторону? – прищурился Протопопов.
– Я тут при чем?
– В вашем ателье все случилось, вам, как говорится, и карты в руки.
– Ну, знаете! – вспыхнула Надежда, но Протопопов рассмеялся:
– Шучу!
– Зря вы так… У меня сегодня очень тяжелый день.
– Что случилось?
– День рождения.
Иван Макарович шагнул навстречу и потянулся к ней:
– Давайте сюда свои уши!
– Опять шутите?
– Шучу, – тяжело вздохнул Протопопов. – Если не шутить, можно сойти с ума.
– Чем я могу помочь? – сочувственно поинтересовалась Надежда.
– А вот это уже другой разговор. – Протопопов вернулся к столу, что-то записал и вновь посмотрел на Надежду: – Пока мы протрясем Балыкову, выясним, где родилась, как жила, не водится ли за ней каких-то темных делишек. Вы в это время поговорите с ней как женщина с женщиной.
– По-другому у нас не выйдет, – улыбнулась Надежда.
– Простите старика, ляпнул, не подумав. Прощупайте ее осторожно. Узнайте, что у нее за душой. Иногда в таких ничего не значащих разговорах люди говорят больше, чем нужно.
– Я попробую.
– Не надо пробовать, лучше пообещайте.
– Ну, хорошо.
– Как только будет что рассказать, милости прошу к нашему шалашу, – проговорив это, Протопопов обескураженно смолк и повел взглядом по комнате. – Опять глупость сморозил. Шалаш вообще-то ваш.
– Про Фугенфирова что-нибудь выяснили?
– Сделали запрос в его родную деревню. Как она там… – Протопопов заглянул в свой блокнот: – Средняя Буланка. Вышли на участкового. Сотрудник – молодой парень лет двадцати пяти, про Сичкина ничего не знает. Я говорил вам, что Сичкин – настоящая фамилия Фугенфирова?
– Как-то упоминали.
– Буланковский участковый обещал поспрашивать про Сичкина у стариков, что живут в деревне.
– Иван Макарович! – Кириллова оторвалась от компьютера. – У меня для вас кое-что есть.
– Ну? Говори.
– Я тут нашла и применила одну программку… Не выходит у меня из головы та самая пуля. Вернее, ее траектория.
– О чем это ты? Не пойму.
– Черепное ранение расчлененной женщины.
– А что там может быть нового? – Протопопов пожал плечами. – Огнестрельное ранение оно и в Африке огнестрельное ранение.
– На входе пуля раздробила ее челюсть, прошила голову и застряла в теменной части, – напомнила Анастасия Кириллова.
– Это я знаю.
– Из заключения следует, что в нее стреляли снизу, с очень неудобной позиции.
– Давай, давай, говори! – поторопил Протопопов. – Зачем по нескольку раз повторять одно и то же?
– Я смоделировала траекторию выстрела в программе и нашла наиболее подходящий вариант.
– Какой?
– В момент выстрела женщина должна была находиться в горизонтальном положении на высоте полуметра. Стреляли в нее с высоты среднего человеческого роста. Предполагаемое расстояние между стрелявшим и жертвой – больше восьми метров.
– Учитывая, что по этому телу у нас нет информации, предположим, все так и было. Значит, она лежала?
– Могу утверждать это с высокой степенью вероятности.
– Что ж ты со мной делаешь, Настя?.. – задумчиво проронил Иван Макарович. – Мало мне было головоломок, дак ты еще одну подсуропила. И что мне делать с этой тригонометрией? Куда ее применить?
– Так посчитала программа.
Протопопов поскреб в затылке:
– Ну что же, Анастасия… Работе твоей – зачет, а лично тебе устная благодарность.
– Спасибо, – улыбнувшись, поблагодарила Кириллова.
– А теперь, – Протопопов поочередно оглядел Надежду и Анастасию, после чего скомандовал: – теперь – за работу!
Во второй половине дня Надежда зашла в кабинет матери и предупредила:
– Через несколько минут ко мне придет Балыкова.
Ираида Самсоновна стояла, отвернувшись, лицом к окну.
– У нее нет сегодня примерки, – проговорила она в нос.
– Я сама позвонила Балыковой, и она пообещала прийти.
– С чего это вдруг такие любезности? Лучше бы она обшивалась в каком-нибудь другом ателье. Неприятная особа, знаешь ли…
– Что у тебя с голосом? – Надежда подошла ближе и заглянула в лицо матери: – Ты плачешь?
Ираида Самсоновна задохнулась в рыданиях и уткнулась в плечо дочери:
– Это выше моих сил! Я больше так не могу.
– Ну подожди, ну не плачь… – Надежда взяла ее лицо в ладони и заглянула в глаза: – Что случилось? Скажи.
– Виктория беременна… Я так и знала…
– И все? – Надежда делано рассмеялась и заговорила тоном, каким утешают плачущего ребенка: – На время ее отсутствия подыщем другую. Найдем даже лучше.
– Но я к ней привыкла… – перемежая слова всхлипываниями, продолжила Ираида Самсоновна. – Представь себе, Наденька, этот человек… Этот Маркиз Де Крепдешин… Этот портняжка…
– Соколов? – уточнила Надежда.
– Он игнорирует меня!
– Я бы на его месте сделала так же.
– Я заговорила с ним первой, дала понять, что прощаю…
– Но это тебе у него нужно просить прощения.
– Мне?! – Ираида Самсоновна отстранилась от дочери и вытерла слезы. – Нет! Ни за что!
– Конечно, это твое дело, но только Соколов такого не заслужил.
– Этот Соколов велел тебе передать, что образцы школьной формы сделает к сроку. Он привлек к раскрою Вилму и Тищенко.
– Очень хорошо. Тебе нужно успокоиться, мама. Посмотри, с ресниц потекла тушь.
– Прости меня, Наденька. Все это нервы. – Ираида Самсоновна взяла со стола зеркальце и посмотрелась в него. – За последнее время столько всего навалилось.
Их разговор прервал телефонный звонок. Виктория сообщала, что пришла Балыкова, и Надежда отправилась вниз, в гостиную.
Балыкова уже сидела на диване и листала каталог с тканями.
– Здравствуйте, Елена Бориславовна! – Надежда улыбнулась ей чрезмерно любезно. – Не тот каталог смотрите. Я дам вам новый.
Она взяла с полки альбомчик и положила его на стол:
– Здесь только новые именные ткани, и, между прочим, есть прекрасный зеленый шелк.
– Но вы, конечно, помните, что мне нужна подходящая блузка под полосатые брюки?
– Я подобрала для нее подходящую ткань.
– Как приятно, что вы не забываете о своих обещаниях. – Балыкова недоверчиво улыбнулась. – Мне кажется, что вы сегодня очень любезны.
– Как же иначе? Вы – одна из наших самых лояльных клиенток.
Перелистав каталог и отыскав нужную ткань, Надежда продемонстрировала ее Балыковой:
– Натуральный шелк. Зеленый цвет идеально подойдет к вашим брюкам.
– Ну, предположим…
– Хотите чаю? – поинтересовалась Надежда и, не дожидаясь ответа, распорядилась: – Виктория, принесите нам две чашечки с чабрецом.
Но Елена Бориславовна уточнила:
– Я пью с бергамотом.
Надежда взяла бумагу и карандаш, все это заранее было приготовлено и лежало на столе. Несколькими штрихами она набросала эскиз блузки.
– Не широки рукава? – поинтересовалась Балыкова.
– Ткань тяжелая, красиво струится. Лишнего объема не будет.
– Какая будет длина?
– Прикроем паховую зону, и этого будет достаточно. Если сделать длиннее, фигура будет выглядеть очень громоздкой. У нас широкие брюки.
Балыкова еще раз посмотрела на эскиз и предложила:
– А давайте сделаем бант.
– Только не это, – возразила Надежда. – Бант будет старить. Он – как привет из прошлого века. Вы – молодая, сорокалетняя женщина…
– Аха-ха, – довольно рассмеялась Балыкова. – Да вы не знаете, сколько мне лет!
– И сколько? – выжидательно поинтересовалась Надежда.
– В прошлом месяце исполнилось пятьдесят семь.
– Не может быть!
– Я врать не стану.
– Никогда бы не дала вам больше сорока пяти. – Надежда наигранно отстранилась и окинула Балыкову взглядом: – Это в каком же климате так сохраняются? Где вы родились?
– Ростов-на-Дону. У нас в роду все были такими крепкими.
– И долго вы там прожили? – поинтересовалась Надежда. – Я имею в виду, на юге.