– В семнадцать лет усвистала. – Балыкова легкомысленно взмахнула рукой.
– Куда, если не секрет?
– Вышла замуж и уехала с мужем в Германию. Он был военнослужащим.
– Почему же был? – осторожно поинтересовалась Надежда. – Надеюсь, он жив и здоров?
– Работает моим заместителем. Сорок лет прожили вместе душа в душу.
Надежда вдруг закрыла глаза и, помолчав, проговорила, словно самой себе:
– Вы – счастливая женщина…
– Откуда вам знать? – спросила Балыкова.
– Я хорошо чувствую людей. Считайте, озарение.
– Будете мерить?
– Что, простите? – Казалось, после паузы Надежда рассредоточилась.
– Я говорю, мерки снимать будете?
– Они у нас есть.
– Когда приходить на примерку? – спросила Балыкова, вставая с дивана.
– Ираида Самсоновна вам позвонит. – Надежда тоже поднялась. – Вы торопитесь?
– Муж ждет в машине. Я ведь только на минутку отскочила из офиса. Только потому, что вы позвонили.
– Давайте я вас провожу.
– А как же быть с предоплатой?
– Внесете ее потом.
Дома, после работы, Надежде вспомнился разговор с Балыковой. Ни один факт из жизни этой клиентки не говорил о том, что у нее в шкафу могли быть скелеты. То есть скелеты, конечно, были. Как без них? Но они, со всей очевидностью, не имели никакого отношения к истории с Фугенфировым. Надежда не только поняла это, но интуитивно почувствовала. Однако если Балыкова обвела ее вокруг пальца, она была на редкость хитрой особой.
Надежда решила завтра же изложить Протопопову все, не слишком поддаваясь эмоциям. В любом случае он и его ребята «нароют» на Балыкову больше, чем разузнала она.
Один из этих ребят, а именно Астраханский, так и не позвонил. Вечер своего дня рождения Надежда провела в одиночестве.
Глава 21Преступление и наказание
– Надюша, пляши! – этими словами Ираида Самсоновна встретила дочь на крыльце ателье, и они вместе вошли внутрь.
Кивнув охраннику, Надежда поинтересовалась у матери:
– Что случилось?
– Марк решил вопрос с договором. Директор школы-пансионата подписала дополнительное соглашение.
– Но почему ему все и всегда удается? – улыбнулась Надежда.
– Твой Марк – форменный прохиндей!
– Фридманович давно не мой. А вот насчет «прохиндея» я соглашусь, он – такой.
Они поднимались по лестнице на второй этаж, когда Ираида Самсоновна спросила:
– Что будем делать?
– Пригласи ко мне Соколова, Вилму Карклиню и Тищенко. Надо определиться, как будем работать с формой, согласовать наши действия, чтобы не было разнобоя.
Минут через двадцать все закройщики вместе с Ираидой Самсоновной расположились в креслах вокруг стола.
Надежда начала планерку:
– Вы знаете, что нам предстоит большая работа по пошиву одежды для школы-пансионата. Конечно, это не наш профиль, но договор заключен, и мы должны его выполнить.
– Позвольте уточнить… – заговорил Соколов. – Каково общее количество изделий?
– Тысяча двести комплектов. Из чего они состоят, вам хорошо известно.
– Ого… – растерянно проронил Соколов. – Нам столько не раскроить и до Нового года!
– А сшить нужно до первого сентября.
– Где же выход? – спросила Карклиня, и закройщики обеспокоенно переглянулись.
– Кроить будем там же, где шить, – на фабрике. Главное – подготовить лекала, сшить образцы и примерить их на воспитанниц школы.
– Что-то ты размахнулась, дорогая, – вмешалась Ираида Самсоновна. – Где же ты найдешь такое производство?
– Да ты сама его и нашла, мама, – улыбнулась Надежда.
– Я? – У Ираиды Самсоновны от удивления вздернулись брови.
– Производство в Брянске располагает раскройным комплексом и первоклассным пошивочным цехом. Их производительность – семь тысяч изделий в месяц. Я звонила туда по телефону, который ты мне дала.
– И что они сказали?
– Если мы поторопимся, они возьмут весь наш заказ в полном объеме. Отдадим им все стандартные изделия, а те, что после обмеров вылетят за пределы, сами сошьем. На это у нас хватит сил.
– Их нужно проверить, – сказала Ираида Самсоновна. – В конце концов, съездить в Брянск и осмотреть производство.
– Вот ты и съездишь. Осмотришься, побеседуешь с нужными людьми, а по возвращении дашь полный отчет. Тогда и примем окончательное решение.
– Да ты с ума сошла? На кого я брошу ателье? – возмутилась Ираида Самсоновна.
– На меня. Я тоже имею здесь вес.
– Значит, нужно поторопиться. – Ираида Самсоновна покосилась на Соколова и сдержанно проронила: – Что с образцами?
– Четыре меньших размера уже готовы. Они, насколько я понимаю, для младших школьниц.
– Когда будет остальное?
– Не так скоро, уважаемая. Закройщики и бригада совершают ежедневный трудовой подвиг. Наша Вилма сама села за машинку.
– Это правда? – удивилась Надежда.
– Работали до пяти утра, – сдержанно подтвердила Карклиня.
– Благодарю вас, мои дорогие… – Растрогавшись, Надежда не находила правильных слов, чтобы выразить свою признательность. – Мы уже сегодня могли бы начать примерки у младших школьниц.
– Кто этим займется? – поинтересовалась Ираида Самсоновна.
– Я бы попросила тебя, мама, но боюсь, что ты с этим не справишься.
– Пожалуйста, иронизируй сколько угодно. Я – управляющая ателье, а примерки – дело закройщиков.
– Ну, вот и определились, – сказала Надежда и обратилась к Соколову: – Надеюсь, вы, Валентин Михайлович, не откажетесь поехать в школу-пансионат?
Он спросил:
– Далеко от Москвы?
– Пятнадцать километров от МКАД в сторону Балашихи. Я закажу транспорт, вас отвезут и привезут.
– Зачем же тратиться, я на машине.
– Одному вам не справиться.
– Я помогу, – отозвалась Вилма Карклиня. – Но только если Ираида Самсоновна перенесет пару моих примерок на другие свободные дни.
– А я смогу только завтра, – сказал Тищенко. – Сегодня придет Шелегеда, будем примерять два костюма.
– Тогда сделаем так. – Надежда с благодарностью улыбнулась. – Завтра в школу поедут Соколов и Тищенко. Послезавтра – Карклиня и Соколов.
Взглянув на Валентина Михайловича, Надежда поинтересовалась:
– Надеюсь, с коллекцией для показа мы не задержимся?
– Все идет своим чередом, – ответил он. – Бригада швей работает без выходных.
– Вы все раскроили?
– С этим, слава богу, закончили.
– А что будем делать с большими размерами школьной формы? – поинтересовалась Ираида Самсоновна, немного заискивая перед Соколовым.
– Завтра будут готовы. Послезавтра сможем примерять форму на старшеклассниц, – ответил он.
– Надеюсь, задача ясна? – Надежда оглядела присутствующих. – Примеряем отшитые образцы, подбираем подходящий размер и записываем в таблице, которую составит Виктория. Если у кого-то из детей есть отклонения от стандарта, примеряем ближайший размер и фиксируем необходимые изменения.
– Надежда Алексеевна, – вежливо, но с упреком проговорил Соколов. – Мы все здесь мастера своего дела, нас не надо учить работать.
– Вот и хорошо. Сейчас все свободны, а завтра действуем, как наметили.
Закончив планерку, Надежда сразу же отправилась к Протопопову. Он был один, распечатывал на принтере документ.
Обернувшись и увидев ее, Иван Макарович расплылся в добродушной улыбке:
– Ну, вот, Надежда Алексеевна… Начальство одолело меня отчетами. Работать, черти, не дают. Хотел у вас спросить: видели Астраханского?
Надежда покачала головой и удивленно спросила:
– А разве Лев не на работе?
– Может, куда отъехал. – Протопопов кивнул на телефон. – Но почему-то не поднимает трубку.
– Странно…
– Вы сами ему звонили?
– Сегодня нет, не звонила, – проговорила Надежда, и ей сделалось неловко. Она обиделась на Льва за вчерашнее, но рассказывать об этом постороннему человеку ей не хотелось.
– Что Балыкова? – спросил Протопопов. – Говорили с ней?
– Да, вчера вечером мы с ней встречались.
– Надеюсь, вы ее не спугнули?
– Мы выбирали ткани для ее новой блузки.
– Вот это вы ловко придумали. Что-нибудь разузнали?
– Она родилась и выросла в Ростове-на-Дону. В семнадцать лет вышла замуж за военного и уехала с ним в Германию. Сейчас замужем за тем же мужчиной, и, судя по всему, они счастливы. Не расстаются ни на работе, ни дома.
– Ну вот! – Протопопов с досадой покрутил в воздухе пальцами. – Такую информацию притащили, что ни к чему не пришьешь. Балыковой пятьдесят семь лет, но, кроме возраста, ее ничто не связывает с нашим клиентом.
– Откуда вы знаете, сколько ей лет?
– Да мы ее насквозь прозвонили. Повертели в руках, пощупали и просушили на солнышке – разумеется, фигурально. Не за что зацепиться, хоть тресни!
– А если это не она и Фугенфиров встретился с другим человеком? – предположила Надежда.
– Чувствую, что это именно так, но доказать не могу. Вы же говорите, что из заказчиков в ателье была только она?
– Остаются еще работники. – Надежда непроизвольно понурилась. – Надеюсь, что эта версия будет ошибочной. Так неприятно…
– А меня это злит! – мощно прогудел Протопопов. Взглянув на часы, он продолжил: – Сейчас подойдет Котов и приведет одного человека.
– Кто такой? – поинтересовалась Надежда.
– Агапов Валерьян Евдокимович, родился в деревне Средняя Буланка, ныне проживает в Москве.
– Откуда он взялся?
– Участковый из Средней Буланки дал его телефон. Сегодня утром созвонились, он обещал прийти и дать показания. Льва я не нашел, послал за Агаповым Котова. Человек немолодой, мало ли что.
– Сколько ему лет?
– Семьдесят два. Как вы понимаете, мы будем говорить с Агаповым про Сичкина Петра Ивановича тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения, каким Фугенфиров был в прошлой своей жизни.
– Разрешите? – В комнату вошел Артем Котов и, распахнув дверь, пригласил кого-то еще: – Проходите, Валерьян Евдокимович.
За ним вошел высокий крепкий старик в сетчатой шляпе. Протопопов подал ему стул.