Надежда выхватила его у матери:
– Не смей!
– Что за манеры?! – Ираида Самсоновна буквально задохнулась от возмущения. – Наденька! От кого ты этого набралась?
– От Льва Астраханского, – сказала Надежда. – Ты считаешь, что все плохое у меня от него.
– Я не намерена говорить с тобой в таком тоне. – Ираида Самсоновна царственно повела головой и двинулась к двери.
– Пожалуйста, не вздумай звонить Калмыковой! – в спину ей крикнула Надежда. – А если позвонит она, сделай вид, что ты ни о чем не знаешь.
Ровно в двенадцать к Надежде пришел Протопопов:
– Вы готовы?
– Давно.
– А что это за идея с цветами?
– Я согласовала ее с Кирилловой, – предупредила Надежда.
– И все-таки?
– Когда люди приходят к тебе с цветами, им трудно отказать и не впустить в квартиру.
– Это жадность?
– Скорее неловкость или желание ответить добром на добро.
– Ну-у-у… – протянул Иван Макарович. – Добром на добро – не про Калмыкову.
– Почему же… – Надежда сама себе улыбнулась. – На мой день рождения она подарила мне старинную серебряную пудреницу. А это, между прочим, раритет!
– В виде ракушки? – без особого интереса спросил Протопопов.
– Да… – растерянно проронила Надежда.
– А сверху три белые жемчужины…
– Откуда вы знаете?
– А на дне треугольное клеймо и корона. – Иван Макарович держал интригу до конца, и ее прорвало:
– Да, черт возьми, я же вам этого не говорила!
– Пудреница числится среди ювелирных изделий, якобы украденных у Калмыковой сбежавшей домработницей.
– Это ни на что не похоже… – пробормотала Надежда. – У нее что, нет чувства самосохранения? Зачем так глупо подставляться?
– Этому есть логичное объяснение, – проговорил Протопопов. – Когда преступник уверовал в свою безнаказанность, он начинает совершать глупые промахи. Не удивлюсь, если трижды засвеченный револьвер «манурин» лежит у нее в комоде.
– Любой дурак знает, что после убийства оружие нужно выбросить в воду. У нас рядом Москва-река. Уверена, что револьвер уже лежит на дне.
– Вы-то откуда знаете? – Протопопов изучающе посмотрел на Надежду.
– Кино смотрю.
– И часто?
– Лишь иногда.
– А вы молодец… – Он усмехнулся.
– С чего это вдруг?
– Совсем не волнуетесь. Другая на вашем месте бы извелась.
– Надеюсь, что ничего плохого со мной не случится. Я знаю Ольгу Петровну, она спокойная уравновешенная женщина…
– Вы сами слышите, что говорите? – обескураженно спросил Протопопов.
– Простите… я несу чушь… Просто волнуюсь. – Надежда стала беспокойно перебирать все, что приготовила к примерке. – Забыла шнур…
– Это еще зачем? – спросил Протопопов.
– На примерке им отмечают талию.
– Забудьте про шнур. Калмыковой не носить это платье.
– Об этом я не подумала.
– Ну, что же… – Протопопов огляделся и предложил: – Присядем на дорожку?
Они посидели, после чего Протопопов взял пакет и направился к двери, предупредив на ходу:
– Вы берите цветы.
Кириллова ждала их в гостиной. Она забрала у Протопопова пакет и спросила:
– Можем идти?
Однако в этот момент на следователя набросилась Ираида Самсоновна:
– Что здесь происходит? Я так и знала! В какую авантюру вы втянули мою дочь?
Иван Макарович взял ее под руку и повел к лестнице. Медленно поднимаясь по ступеням, он размеренно говорил:
– Сейчас я все вам объясню… Только пройдемте в ваш кабинет.
– Идем… – тихо сказала Кириллова, и они с Надеждой направились к выходу.
Из-за двери послышался голос Калмыковой:
– Кто там?
– Это я, Ольга Петровна! Надежда Раух. – Надежда специально встала по центру, перед глазком, чтобы Калмыкова видела ее лицо и букет.
Спустя несколько мгновений дверь распахнулась.
– Вы?! Откуда? – недоуменно спросила Калмыкова.
– Ираида Самсоновна сказала, что вы приболели. Вот я и подумала, если примерка сдвинется, нам ни за что не сшить платье к сроку. И, поскольку вы наша постоянная клиентка, сделала для вас исключение.
– В каком смысле? – не оправившись от удивления, осведомилась Калмыкова. – И зачем букет?
– Чтобы преподнести его вам.
– Мне? – Калмыкова непроизвольно посторонилась, и Надежда немедленно воспользовалась этим, чтобы проскользнуть в квартиру.
За ней проследовала Анастасия Кириллова. Обратной дороги не было, Калмыкова взяла букет и провела их в гостиную. Там, взглянув на Кириллову, спросила у Надежды:
– Кто это с вами?
Надежда ограничилась коротким ответом:
– Швея, которая шьет ваше платье.
Калмыкова окинула взглядом комнату и, не найдя того, что искала, распорядилась:
– Вы сидите, а я возьму вазу и поставлю в нее цветы.
Хозяйка вышла, и Кириллову как будто ветром сдуло с дивана. Она пошла по периметру комнаты, разглядывая стены и обойдя полный круг, быстро села на свое место.
В этот момент в комнату вернулась Калмыкова:
– Ну, что? Будем примерять?
Надежда разложила на столе швейные принадлежности и попросила:
– Настя, помоги Ольге Петровне надеть платье.
Кириллова достала его из пакета, Калмыкова скинула халат и с помощью Насти надела платье.
Надежда отступила назад и внимательно, словно изучая, оглядела Калмыкову. Потом, шагнув вперед, прихватила иголкой с ниткой лишнюю ткань на талии.
– Немного приталим, это не помешает. У вас прекрасная фигура, ее этим не испортишь.
Затем она проложила ниткой новую линию плечевого шва, пояснив:
– Тянет назад. Нужно откорректировать.
– На первой примерке платье прекрасно село, – возразила Калмыкова. – Вы сами это сказали. Разве не помните?
– Ткань, знаете, тянется, особенно после влажно-тепловой обработки.
– Сколько у вас сложностей…
Стоявшая рядом Кириллова проронила:
– Мне очень неловко…
– В чем дело? – спросила Надежда.
– Мне нужно в туалет.
– Почему не сходила в ателье?
– Тогда еще не хотела.
– Пусть сходит, – вмешалась Калмыкова. – Вторая дверь налево, сразу найдете.
– Спасибо! – Кириллова быстро вышла, и Надежда продолжила работу. Ей нужно было что-нибудь говорить, чтобы отвлечь Калмыкову, но из головы бесследно исчезли все заготовленные темы.
– Как ваше пальто? – наконец спросила она.
– Я уже сказала, что оно мне понравилось.
– Еще не надевали? – задав глупый вопрос, Надежда прикусила язык.
– Бог с вами, голубушка. На улице – плюс двадцать пять. – Калмыкова внимательно вгляделась в лицо Надежды, словно отыскивая в нем скрытые знаки. – Да что с вами такое? То слова из вас не вытянешь – все молчком. А теперь просто фонтанируете. Откуда взялось такое многословие?
Надежда не нашла ничего лучше, чем сказать:
– Первая примерка на дому у клиента.
– Постойте… – Калмыкова напряглась: – А где вы взяли мой адрес?
– Вы сами дали его Ираиде Самсоновне.
– Когда?
– Несколько лет назад, когда оформляли первый заказ.
– Это неправда! Я этого не делала. Вы врете! – Калмыкова подступила к Надежде ближе и прошипела: – С какой целью? Я поняла… У вас есть конкретная цель. – Она резко обернулась: – Где ваша швея?
– В туалете.
– Она что там, канат проглотила?
– Анастасия скоро придет, пожалуйста, не волнуйтесь. – Надежда поняла, что ситуация вышла из-под ее контроля, однако не знала, что предпринять.
– Стойте здесь и никуда не ходите! – крикнула Калмыкова и тут же бросилась в коридор.
Застыв на месте, Надежда все же преодолела себя и рванулась за ней. В дверях она столкнулась с Кирилловой и отступила назад. Та сделала шаг и вдруг резко подалась вперед. Только тогда Надежда поняла, что Калмыкова толкнула ее в спину.
– Обе – на диван! – крикнула Калмыкова и направила на них револьвер.
Женщины послушно сели, ожидая, что будет дальше.
Как была, в недошитом платье, Калмыкова подбежала к окну и заглянула в него.
– В квартире, кроме нее, никого нет… – прошептала Кириллова.
– Что будем делать? – так же тихо спросила Надежда.
Калмыкова тут же обернулась:
– Заткнитесь! И чтобы ни с места! Предупреждаю, буду стрелять!
Но тут с ней заговорила Кириллова:
– У вас нет другого выхода. Вам лучше сдаться… – Она медленно встала и подалась вперед, упреждающе вытянув руку: – Я – офицер полиции. Отдайте ваше оружие…
– Еще шаг, и я выстрелю! – громогласно пообещала Ольга Петровна.
– Не делайте глупостей. – Кириллова медленно приближалась к Калмыковой, но та медленно отступала, целясь в нее из револьвера.
– У вас есть шанс добиться снисхождения… – сказала Анастасия.
В тот же момент у нее зазвонил телефон.
– Брось его на пол! – крикнула Калмыкова. – Одной рукой, не то пристрелю!
Кириллова достала из кармана свой телефон, бросила на пол перед собой. Калмыкова вонзила в него каблук, и телефон замолчал.
– Вот это вы зря сделали… – проговорила Кириллова. – Мне обязательно было нужно ответить на этот звонок.
В то же мгновенье у двери прогремел взрыв, и одновременно внутрь комнаты влетели обломки оконной рамы.
Неизменным в этом грохоте осталось только одно: ствол револьвера, наведенный на Анастасию Кириллову. Из него вырвался едва уловимый дымчатый вихрь, и Кириллова упала словно подкошенная. Калмыкова перевела дуло револьвера на Надежду, но в этот миг из окна посыпались люди в черных балаклавах, а из коридора в комнату вбежали несколько человек.
Надежду сбило с ног и придавило к полу чье-то тяжелое тело. Раздался выстрел, и за ним загрохотала целая канонада.
На какое-то время Надежда потеряла сознание. Когда посреди наступившей тишины она пришла в себя, то не смогла двинуть ни ногой, ни рукой.
– Пустите… – сдавленно прошептала Надежда.
Тот, что лежал сверху, поднялся на ноги, а потом сказал голосом Астраханского:
– Вставай! Тебе больше ничего не грозит.
Надежда подняла глаза и увидела лицо Льва, а потом – его протянутую руку.